Как в Петербурге появилось инклюзивное арт-пространство Invalid House — с собственным издательством и выставками нейроотличных

Что такое Invalid House?

Костя: Это artist-run space, художественная мастерская и выставочное пространство. И если забегать вперед, я ответственный за все, Паша — за все остальное, и пацаны тоже работают, братья! Все художники.

Invalid House, Invalid Books, почему такое название?

Костя: Invalid с английского — «неправильный, несоответствующий, неспособный». В 2018-м году мы с Олегом Кузнецовым верстали Buffantgarde — первую книгу издательства Invalid Books, визуальный альбом необычного уличного.

И понимали в процессе верстки, что все происходит не так, как должно быть. Появилось это слово — инвалид/invalid — и мы подумали: «Хм, почему бы не Invalid Books». Далее это уже история из серии «как корабль назовешь, так он и поплывет». А в конце 2020 года родился Invalid House. Тем временем Паша Безор переехал в Петербург, и у меня наконец-то появился полноценный художественный партнер в этом городе.

Паша: Свой человечек.

Костя: А потом в Invalid House завелись Тигран и Ульрих.

Тигран: Да, мы начали ходить тусоваться в Invalid House, просто потому что... Ну, мы тусовщики. Делать нечего, вот мы ходили, начали рисовать…

Ульрих: А потом приросли к нему.

Была у издательства и галереи какая-то цель?

Костя: Цель издательства — редкие издания, цель выставочного пространства — редкие выставки. В обоих случаях это авторские проекты, которые не появились бы без нас. Но Invalid House это еще и наша мастерская художников.

Что вы называете нестандартным искусством?

Паша: Ну, можно ответить так. Когда ходишь на все выставки в Питере и тебе мало что нравится, думаешь: надо, чтобы тебе понравилось, — и делаешь сам. Ну, то есть, например, все рисуют говно на улицах, фиговое граффити. Ты думаешь: надо рисовать крутое граффити, чтобы хотя бы себя радовать, чтобы люди хотя бы видели какую-то альтернативу этому.

Костя: Invalid House — это artist-run space, мастерская и выставочное пространство. И, соответственно, оно не особо-то связано с уличными практиками.

Тигран: Другая сторона монеты. Тут типа мы в помещении, а там на улице.

Как вы вообще начали заниматься искусством?

Костя: Я вспомнил, что люблю рисовать. Рисовал все детство и потом вспомнил внезапно именно это органическое счастье от процесса рисования. На 10 с чем-то лет я вышел из этой игры. Было связано, наверное, с гормональным, подростковым периодом, субкультурным. Потом я вернулся обратно к детской культуре. А Паша — Паша и не уходил из нее, да? С шести лет. Паша не взрослеет. Паш, тебе сколько сейчас?

Паша: А мне так и есть шесть...

Тигран: Я тоже с детства рисую. Как-то и не переставал. Единственное, я рисовал граффити с детства, а потом как-то пришло какое-то перерождение от того, что я начал заниматься граферти, хотя я не люблю так называть. Я посмотрел на граффити-культуру и понял, что рисовать классические буквы, субкультурную традицию, — это в спорт превращается, а мне хотелось заниматься искусством, находить что-то новое, поэтому занятие живописью меня все дальше подталкивало к чему-то более осознанному, новому, экспериментальному.

Первая выставка Invalid House — «Граферти» — что это?

Костя: Тотальная скетч-инсталляция. Заходишь в комнату и сразу, или чуть позже, понимаешь, что такое граферти.

Паша: Кто-то, может, и не понял вообще.

Костя: Это же не термин из словаря, можно попытаться объяснить синонимами. В рамках той выставки мы объясняли, что это петроглифы и фрески, виноград пятилисточковый и грибы, что граферти существовало задолго до появления человека и будет существовать после его исчезновения. Граферти апроприировало субкультурное граффити, впитало в себя понятия куска, контура, тэга, скетча. И как раз граферти-скетчи мы показали на той выставке. И там, соответственно, в комнате 10 квадратных метров не было живого места от граферти-скетчей.

Костя: С одной стороны — глаз удивляется, а с другой стороны — ему и хорошо. Вот это граферти.

Дальше была выставка «Бестиарий 5+». Почему вдруг детское искусство?

Костя: Паша мне показал паблик «Бестиарий 5+» во ВКонтакте и говорит: «Смотри, как круто». Я говорю: «Ничего себе, как круто». И написал Андрею Петрову, автору проекта. Он говорит: «А я вообще фоткаю все, что дети делают, и почти все выкладываю». Я подумал: м-м-м, так это значит, он так классно преподает, показывает им, как можно, а не как нужно. Это был первый проект в Invalid House с гостевым кураторством.

Детское искусство — это граферти?

Тигран: Это лучшее граферти.

Паша: Да, потому что дети— они, как сказали бы взрослые, не умеют рисовать. Они как интуитивно понимают, так и рисуют.

Костя: И это чревато как раз-таки острыми визуальными решениями.

Детское искусство люди понимают как что-то несерьезное, глупое. Люди, которые приходили на выставку, поменяли свое мнение?

Тигран: Такое ощущение, что они не сразу выкупали, что это рыба-еж и аккордеон.

Костя: Да. То есть, если это были сторонние зрители, которые зашли случайно, они даже не сразу понимали, что везде изображены аккордеон и рыба-еж. Были люди, которые находились на выставке 30 минут и не понимали этого сами. И ты спрашиваешь, а они: «А-а-а, так вот оно в чем дело».

А как дети реагировали на то, что их работы помещаются в пространство галереи?

Костя: Дети были счастливы, родители были счастливы, часть работ купили.

На выставку Геннадия Устюгова, которая у вас была, наверняка приходили люди, знавшие его старые работы.

Костя: Устюгов участвовал еще и в нашей Открытой грибной выставке. И уже тогда были женщины 50–60+, которые приходили и говорили: «Ой! Геночка! Какой ужас! Что с ним стало?» А я им отвечал: «Да все с ним хорошо. Работоспособен и производителен как никогда!» Просто когда я заезжал в художественную мастерскую ПНИ №1 к Виктору Чувашеву отобрать грибные работы Устюгова, я был шокирован общим объемом его произведений. Это 150–200 работ каждый месяц, 1200 работ за полгода. И стало ясно, что нужно делать персональную выставку Геннадия Афанасьевича.

А что было на этой Открытой грибной выставке: как она началась и чем закончилась?

Костя: Открытая грибная выставка №1 началась с опен-колла (почти все заявки были отклонены), открылась 3 октября 2021 года (в Международный день грибника) — триумфально и аномально по количеству посетителей, которые продолжали массово приходить следующие две недели. В выставке приняли участие более 50 авторов: от Стерлигова и детей прошлого века до современных художников и детей века нынешнего. В рамках выставки были лекции, экскурсии и непрерывный показ фильма Fungicide. Также выращивались вешенки двух видов, шиитаке и ежовик.

Расскажите о выставке Паши Плотвина.

Костя: Павел Плотвин, наш друг и художник, погиб 20 марта этого года. Скорее всего, по нелепой случайности. Решили не откладывать и сразу сделать его ретроспективную персональную выставку. Домашний архив художника превзошел наши ожидания. Паша, в основном, работал «в стол». Минималистичная графика, почти вся в черно-белом «режиме» или с добавлением красного. Можно проследить влияние тату-традиции, японской культуры и искусства разных народов — но, конечно, переработанное по-своему.

Что сейчас происходит с издательством Invalid Books, какие новости?

Костя: Мы наконец-то начали новую серию, посвященную искусству непрофессиональных авторов. Переиздали книгу П.И. Карпова «Творчество душевнобольных и его влияние на развитие науки, искусства и техники» 1926 года, дополнив впервые публикуемыми документами и современными статьями. Печать подорожала в три раза, поэтому о дальнейших планах пока что рассказывать не будем!

Если перестанете хотеть заниматься искусством, чем будете заниматься?

Паша: Фермерством.

Тигран: Ну да, чет к натуральному потянет. Я вот травы собираю, мне нравится. Наверное, в лес бы ходил.

Костя: Так ты и сейчас в лес ходишь. Все мы ходим в лес. Недавно вот сморчковые шапочки нашли с Ульрихом, несколько сотен. Великое событие. А без искусства будет только лучше, смогу разводить корги флаффи кардиганов и пемброков. Гараж буду снимать вместо Хауза, вольвоведением заниматься.

Стиль: Дарья Пашина.

Ассистенты стилиста: Максим Лященко, Валерия Левкина.

Свет: Максим Самсонов Skypoint.

Текст: Анна Спирина.

Фото: Данил Ярощук.