Во вторник, 9 декабря, на Новой сцене Александринского театра Kito Jempere Band — самобытная группа родом из Петербурга, фавориты японского геймдизайнера Кодзимы (!) и электронные экспериментаторы, жонглирующие хаус-музыкой и жанром балеарик — отыграют лайв в честь 10-летия. Редакция Собака.ru поговорила с идеологом и фронтменом группы Кириллом Сергеевым о желании остаться непопулярным, шокирующем знакомстве с Ильей Лагутенко и рекомендациях, что послушать из мультивселенной.
Бонус: блиц, в котором Сергеев спорит и соглашается со своими цитатами из интервью Собака.ru 10-летней давности.
Давай разберемся с хронологией. 9 декабря у вас концерт, посвященный 10-летию премьеры Kito Jempere Band на сцене Александринского театра. Но с какого момента группа ведет свой отсчет? С 2013-го, когда вышла первая пластинка Confusion, или все же с лайва в 2015-м?
В 2013 году я еще работал над проектом Saint Petersburg Disco Spin Club — супергруппой, собранной в 2010-м из молодого поколения московского клуба «Солянка». Тогда в Петербург как раз приехал Jimpster, британский продюсер и основатель лейбла Freerange Records. Я подарил ему пластинку SPDSC, но он попросил прислать что-то в другом стиле. Я скинул наработки Confusion, записанные с моими друзьями, и Jimpster согласился выпустить альбом на своем лейбле. Единственным условием было поменять имя на более короткое. Так я перезапустился как Kito Jempere. Kito = японский город Kyoto + «спасибо» по-фински, kiitos. По сути, микс двух важных для меня пространств. Япония на тот момент была недоступной фантастической любовью, а Финляндия — ближайшим соседом и мостиком к мировой культуре. Я покупал там журналы, фильмы, диски…
Насчет второй части псевдонима — Jempere — знаю версию, что ты родился в значимый день для японской императорской семьи. Так появилась цепочка: Japan Emperor — Jemperor — Jempere.
Верно. Kito Jempere — новое имя, которое было мне необходимо, потому что старое уже казалось outdated (устаревшим. — Прим.ред.).
Получается, Kito Jempere Band все-таки 12 лет, не 10?
В 2013 году мы не проговаривали, что у нас есть бэнд. Это была просто группа людей, которые взаимодействовали со мной при создании альбома. В 2015-м я все еще не планировал официально собирать новый коллектив и хотел продолжать заниматься музыкой сольно, но в декабре Александринский театр предложил нам поучаствовать в проекте «Открытая репетиция». Мы назвались Kito Jempere Live Band и сыграли полуимпровизационный концерт на основе моих альбомных записей. После этого нас пригласили на гастроли в Японию, Финляндию и Латвию. Тогда мы сократили состав до шестерых человек — меня, Руслана Гаджимурадова, Романа Уразова, Матвея Аверина, Артемия Гунбина и Леонида Тяптина — и договорились: «Значит, будем вот такой группой».
В те годы ты уже был арт-директором клуба «Дом быта», выходил с релизами на зарубежных лейблах и даже запустил свой — Fata Morgana. Почему посчитал, что важно создать новый бэнд?
Как только творчество начинает быть понятным, востребованным и популярным, мне становится скучно. Я не очень знаю, как работать в условиях рутины, поэтому стараюсь от нее избавиться. Потихоньку я стал уходить от привычного — в хаус-музыку и эксперименты. Так родилась та самая пластинка Confusion, и она стала популярной.
Kito Jempere Band — уже известный бренд. По-твоему, он все еще остается непонятным и непопулярным?
Я трачу много сил, чтобы было именно так. Сейчас успешно выходит путать слушателей, поэтому мой интерес не теряется. Ведь что такое популярность? Это когда аудитория хорошо понимает, что представляет собой твоя музыка. Когда она четко знает, с какой эмоцией должна тебя слушать, с какими образами, субкультурой и референсами ассоциировать. А Kito Jempere Band — пока что каша из образов.
Это про что: стремление к вечному эксперименту? Или эпатажная позиция в духе: «Не трогайте меня, я Посторонний из романа Камю»?
Всем так или иначе хочется быть популярными. Это же доказательство: музыка может стать делом твоей жизни. Другой вопрос, что виральность и успех не приближают тебя к гениям — скажем, Aphex Twin или Тому Йорку. Потому что эти люди шли против системы.
Твой бэнд описывают по-разному: например, говорят, что вы «уникальный петербургский балеарик (направление танцевальной музыки, появившееся в середине 1980-х. — Прим.ред.)». Чем вы отличаетесь от других электронных проектов?
Несистемным подходом. Как обычно работает создание группы? Допустим, ты любишь слушать хаус. Следующий шаг — начать изучать его глубже и узнать про ведущих артистов, необходимые инструменты, подходящие гармонии, грамотное сведение. Все это, чтобы создать продукт, который выгодно отличается от конкурентов. Как поступает наш коллектив? Мы вдохновляемся джазом, роком и экспериментальной музыкой, но создаем электронную. На нас невозможно повесить ярлык, потому что ничего похожего нет.
Что ты считаешься главными успехами группы за 10 лет? Кроме рецензии на ваши пластинки от Кодзимы (культовый японский геймдизайнер. — Прим.ред.), само собой.
Для меня успех — когда наше творчество находило тех людей, которых я считаю гениями. Первый такой случай был, когда на Bosco Fresh Fest к нам подошел мужчина и сказал: с нами хочет встретиться Илья Лагутенко из группы «Мумий Тролль». Это был шок! Я всю жизнь слушал их и однажды, когда был на концерте, подумал: «Хочу очутиться с ними на сцене. Неважно: в группе или нет. Хотя бы рядом!» После этой встречи мы начали дружить, издали пластинку «Мумий Тролля» на моем лейбле и даже ездили в Японию совместно выступать.
Второй раз был с финской джазовой легендой Джимми Тенором, артистом моего любимого мирового лейбла World Records. Я написал ему в соцсетях, и он сначала выступил в составе Kito Jempere Band, а после этого играл на каждом нашем альбоме. Третий гений — барабанщик группы Red Snapper, который тоже присоединился к записи наших пластинок. И тут важно, что Red Snapper, Massive Attack, Portishead — три коллектива, стоявшие у истоков трип-хопа, стиля на который я ориентировался, когда создавал свою первую группу Uniquetunes. Четвертый, конечно, Кодзима, отметивший две наших пластинки в соцсетях. Последние — «Новые композиторы» — советский электронный дуэт, чья кассета по легенде звучала у Цоя в машине, когда он разбился.
Давай помечтаем: от кого еще хотелось бы получить респект?
Тут, скорее, погоня не за респектом, а за совместной работой. Хотел бы я подобрать что-то из моей коллекции для Квентина Тарантино? Конечно, да. Но он или я можем оказаться не готовы к этому, и совместная энергия не родиться. Это тоже важно учитывать. Вообще я бы мечтал о работе с Дэвидом Линчем. Его «Шоссе в никуда» — для меня самый крутой референс.
У Kito Jempere Band бывают кризисы?
Мы в группе мало проводим времени вместе, а когда встречаемся, то не обсуждаем музыку. Чаще собираемся на даче, катаемся на велосипеде, ходим гулять к озеру или заливу. Иначе говоря, наш коллектив не живет в привычном режиме, поэтому не проходит трансформации, подобные человеку. А вот про себя я в этом году точно понял, что могу повзрослеть: отпустить и пересмотреть какие-то вещи.
В музыкальном плане?
Во всех. Музыка же не существует в вакууме.
Хотим гид для неофитов! С чего начать знакомство с Kito Jempere Band?
Мне кажется, интересно двигаться по плейлисту, как по лабиринту. То есть ты можешь войти в наш музыкальный мир из любой точки — и потеряться в нем. Например, сначала клево потанцевать под трек Let's Hold Our Hands Together, а потом выбрать, скажем, экспериментальный Grid Cells с гитарным рифом, напоминающим тяжелый металл. Такой творческий поиск выстроит для каждого уникальный путь.
Последнее: блиц по твоим цитатам из интервью Собака.ru 10- и 9-летней давности. Твоя задача — согласиться или вступить в спор с самим собой.
Давай!
«Если бы мне поступило предложение вложить в меня кучу денег и сделать мировой звездой, я бы отказался».
Сегодня я бы сказал, что попробовал бы поучаствовать в таком эксперименте. Например, если бы так мы стали оппозицией к алгоритмам искусственного интеллекта стримингов.
«Моя музыка — местами корявая, неправильная, поэтому и не коммерческая. Зато искренняя».
Ничего не поменялось.
«Я уверен, что не надо делать то, что модно или то, что надо».
Важно сбалансировать процент модности в своем образе. Если бы Пушкин не писал на злобу дня, мне кажется, он бы не стал великим поэтом и не повлиял на такое количество умов.
«Следующее поколение не сможет ностальгировать по нынешнему музыкальному продукту».
К сожалению, соглашусь. Сейчас появилась излишняя доступность такого сакрального вида искусства как музыка. Раньше чтобы тебя услышали, нужно было вложить в процесс записи невероятный профессионализм. Сейчас можно просто попросить искусственный интеллект написать песню в стиле кантри, которую за тебя же споет виртуальный усатый мужик. Огромный объем ИИ-контента превращается в шум, и мне сложно представить, как о нем будут ностальгировать в будущем.
Следующее — про твой бэнд: «Мне нравится наш непринужденный формат, у нас нет никаких амбиций, кроме того, как записать классную песню».
Так и остается. Из наших треков можно было бы сделать коммерческий продукт, но мы не пошли по этому пути.
«Я не читаю прессу, ни копаю, ни интересуюсь. Мне нравится ничего не знать, чтобы сохранять свой почерк».
Продолжается примерно так же. Я не пользуюсь туториалами и каждый раз предпочитаю изобретать велосипед. Так я, например, писал свою хаус-музыку и первую книгу A Book Of Kito.
«Я четко понимаю, для чего создаю музыку: чтобы кто-то в будущем послушал ее и сделал что-то значительное».
Тут тоже ничего не изменилось. Мне нравится, как актер и музыкант Стив Альбини говорил, что всегда старается записывать музыку на виниловую пластинку, потому что через 300 лет кто-то откопает этот артефакт и будет воспринимать через его призму нынешнее поколение.
16+, подробнее о концерте читайте здесь.
Комментарии (0)