Правда ли, что жители столицы и регионов хейтят петербуржцев? Как сами петербуржцы относятся к родному городу? И за что мы все постоянно его ругаем? Об этом в своей авторской колонке специально для Собака.ru размышляет писатель, лауреат премии «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» Кирилл Рябов.
Давно уже, почти двадцать лет назад, я гулял по летней Москве и случайно забрел на Тушинский аэродром, где проходил музыкальный фестиваль «Крылья». Почему бы, подумалось, не зайти? На входе, помнится, смешливый милиционер, из тех, кто не может и слова сказать, чтобы не ввернуть шутку, лишил меня бутылки воды и цепочки для ключей. Пообещал, что смогу все забрать на обратном пути. День, как назло, выдался ужасно жаркий и душный. То был первый день фестиваля, все хедлайнеры вроде группы «Король и Шут» должны были выступать завтра.
Я бродил по взлетному полю и все больше изнывал от зноя. Укрыться в тени было негде, если только ты не принес с собой палатку: некоторые фанаты рок-музыки как раз притащили, собираясь торчать тут с самого начала и до упора. Я не планировал, но и уходить сразу было бы глупо. Раз пришел, чего уж…Купив стакан пива, я двинулся к сцене, перед которой милиционеров в оцеплении казалось больше, чем слушателей. Пели какой-то фолк. Пиво было противным, и пить его не хотелось.
У меня потихоньку темнело в глазах, дышать становилось все труднее. Вышла группа «Воскресенье», заиграл медляк. И это последнее, что мне запомнилось. Я отключился. Очнувшись, я обнаружил себя на земле, а рядом — пьяного панка с синим ирокезом, который пытался сделать мне искусственное дыхание рот в рот и одновременно кричал во все стороны: «Дайте вилку, надо ему язык вытащить». «Ну тебя!» — успел подумать я и снова потерял сознание.
В следующий раз я пришел в себя уже в машине скорой помощи, стоявшей за сценой. Надо мной склонился фельдшер в синей спецодежде. «Обморок», — сообщил я, пытаясь встать. Видимо углядев нестоличную бледность и худобу (да-да, двадцать лет назад были у меня и бледность, и худоба), фельдшер спросил, откуда я. «Санкт-Петербург», — ответил я гордо. От чего-то тот страшно возбудился и чуть ли не закричал на меня: «Так ты питерский!». На этом он не успокоился и сообщил разомлевшему от жары водителю: «Питерский парень». Затем вылез на улицу и поделился новостью со стоящими там людьми. Надеюсь, он хотя бы не бегал по всему аэродрому и не объявлял каждому встречному, что в его машине приходит в себя после обморока питерский житель.
Было в его интонациях что-то сочувственное и немного надменное. Ну ясно, мол, откуда еще может приехать человек и в обморок свалиться. Где в Петербурге здоровья взять? Когда чуть ли не год напролет сырость, ветер, холод. Народ тощий, бледный, с плохой кожей, зубами и волосами. Солнца-то не видать обычно. Между прочим, одна моя знакомая, неглупая дама с богатым жизненным опытом, так и говорила: «В Питере половина беззубых, половина лысых». Нет, понятно, преувеличение. Но доля правды, и немаленькая, в этом есть.
Вообще я ни в одном городе не встречал негатива ни по отношению к Петербургу, ни лично ко мне. Собственно, петербуржцу. Даже наоборот, возникал какой-то абстрактный интерес. Люди, знакомясь, часто говорили с мечтательной интонацией: «Да, Питер, хорошо там жить, конечно». Ну, бывает хорошо, бывает по-разному. Например, с сентября по июнь постоянным твоим спутником становится носовой платок. Дело даже не в насморке. Хотя и без него никуда. А просто сырости так много, что тело напитывается ей, словно губка, и из носа течет обычная вода.
Так вот, к чему я веду? Ни разу я не сталкивался с плохим отношением к городу за пределами Петербурга, но нередко слышал ворчание аборигенов. Я и сам такой. Это вовсе не означает, что я не люблю свой город, наоборот — обожаю больше любого другого.
Болячки — первое дело, но погода ведь не отстает. Летом, если не льют дожди и не сдувает ветер, жуткая духота, от которой невозможно дышать. Осень — понятно. О сухой и солнечной можно только мечтать. А в ноябре вовсе приходит тьма и длится чуть ли не до конца зимы. Днем промелькнет что-то серенькое, а потом опять черным-черно. Как тут не приуныть, не впасть в депрессивное состояние? Может быть, только весной получше. Но тоже, как повезет. Про дожди в январе я вообще молчу. Про вечные сосульки ничего нового не скажешь. Идешь, бывает, по заваленному сугробами узкому тротуару и невольно втягиваешь голову в плечи, ожидая, что сверху что-нибудь прилетит. Ну а белые ночи? Попробуйте-ка почти два месяца мучиться бессонницей!
Но ни одному москвичу я ни в чем этом никогда в жизни не сознаюсь. Это секрет, который останется в Петербурге. Мы, петербуржцы, не прочь поворчать и часто справедливо. Но перед другими за свой город стоим горой. Потому что он все-таки лучший на свете.
Кстати, уходя с того самого фестиваля, я увидел неподалеку от входа целую кучу цепочек от ключей и утащил первую попавшуюся. Она до сих пор у меня, почти уже двадцать лет — напоминает о том обмороке и о причудливом отношении к петербуржцам.
18+
Комментарии (0)