Похоже, Павел Дуров, ранее не замеченный в любви к публичным выступлениям, решил давать интервью сериями. В прошлом году он поговорил с британской Financial Times, а потом сразу же с американским журналистом Такером Карлсоном. В этот раз он сначала повторно побеседовал с Карлсоном, а затем во французском издании Le Point вышло еще одно его интервью. Теперь основатель «ВКонтакте» и Telegram рассказал много личного (раньше это тоже было своего рода табу!): о семье, вере в бога и опасениях по поводу экологических проблем. Пересказываем самые интересные моменты!
О семье
Я сильно [пострадал от запрета покидать Францию из-за расследования в отношении меня]. Мои родители испытывают серьезные проблемы со здоровьем, если судить по статистике, то им осталось жить всего несколько лет. [Эта ситуация] лишает меня драгоценных месяцев, [которые можно провести рядом с ними].
Также у меня есть только что родившийся сын, и я тоскую [по возможности провести с] ним первые месяцы его жизни. У него даже до сих пор нет документов, ведь при его рождении в Дубае меня не было в этой стране. Еще один мой сын, подросток, учится в школе-интернате в Дубае. Он недавно сломал руку, и рядом с ним нет родителей, которые его бы поддержали…
[Официально] у меня шесть детей от трех разных партнерш. Также я был анонимным донором. В клинике, где я сдавал сперму 15 лет назад (чтобы помочь другу), мне сказали, что с моей помощью было зачато свыше 100 детей в 12 странах.
О связях с Россией
С высокопоставленными российскими чиновниками я встречался лишь однажды, в 2013-м. Тогда я еще был главой «ВКонтакте» и отказался предоставлять властям данные [пользователей]. Весь разговор занял не больше 15 минут. [Мой собеседник] сказал, что, по его мнению, социальные сети, должны быть под контролем правительства. Мне дали свободу выбора. У меня было два варианта: либо делать то, что хотят власти, либо продать акции и покинуть страну. Через два месяца я продал свою долю «ВКонтакте». В Москве я не появлялся уже больше десяти лет…
[Хотя] в Россию я приезжал в период с 2015 по 2017 годы, чтобы увидеться с семьей, которая живет в Петербурге. Я никогда не делал из этого секрета, публиковал фотографии в своих соцсетях. Также я приезжал в пандемию, чтобы поддержать отца. Однако последние четыре года я [в РФ] не возвращался…
[С российскими властями мы не сотрудничаем]. Мы обрабатывает [официальные] запросы из РФ (также как и из других стран) о том, чтобы удалить противозаконный контент. Но мы никогда не удовлетворяли такие запросы, если они связаны с цензурой или политическим преследованием.
О сравнениях с Илоном Маском, Марке Цукерберге* и Сэме Альтмане
Да, [меня часто сравнивают с Маском], но мы очень разные! У Илона несколько компаний одновременно, а у меня — лишь одна. Илон может реагировать очень эмоционально, тогда как я стараюсь тщательно все обдумать, прежде чем что-то предпринимать. Возможно, в этом как раз его сила. Вообще-то, что может быть названо, сильной чертой одного человека, часто оказывается слабостью другого…
[Основатель компании Meta**] Марк Цукерберг* очень хорош в адаптации [к меняющимся обстоятельствам]. Однако, судя по всему, ему не хватает фундаментальных ценностей, которые бы он мог отстаивать вне зависимости от политической конъюнктуры и моды в технологической сфере. Но, повторюсь, его слабые стороны, вероятно, растут оттуда же, откуда и сильные. Уберите его слабость и не останется его силы…
У [основателя OpenAI] Сэма [Альтмана] великолепные социальные навыки, они-то и позволили ему создать команду вокруг ChatGPT. Однако многие спрашивают, а достаточно ли у него технических знаний в условиях, когда сооснователь [OpenAI] Илья [Суцкевер] и другие исследователи покинули компанию. Будет любопытно понаблюдать за тем, как ChatGPT будет развиваться [в таких условиях], и что станется с их возможностью быть впереди конкурентов.
О завещании и о том, что будет с Telegram после Дурова
Совсем недавно я написал завещание. По нему мои дети не получат доступа к моим деньгам в течение 15 лет, начиная с сегодняшнего дня. Мне хотелось бы, чтобы они жили как обычные люди, строили бы себя, учились доверять друг другу, творить, а не зависеть от [оставшегося после меня] банковского счета.
Кстати, хочу оговориться, что не делаю различий между детьми. Да, есть те, кто зачат естественным путем, а есть те, кто появился на свет в результате донорства, но все они — мои дети. У них будут одни и те же права, я не хотел бы, чтобы они рвали друг друга на части после моей кончины…
[Зачем мне сейчас завещание?] Моя работа связана с риском — защищая свободу, можно нажить себе много врагов, в том числе из весьма влиятельных государств. Мне хочется защитить не только детей, но и Telegram. Я хочу, чтобы моя компания навсегда осталась верной моим ценностям…
Если я исчезну, то [развитием мессенджера] займется некоммерческий фонд. Главная цель — обеспечить работу платформы, я хочу, чтобы она продолжала работать, уважая свободу слова и частную жизнь [пользователей].
О цифровом аскетизме
Я не ношу с собой телефон все время. Я выхожу в Telegram и провожу рабочие созвоны через iPad. Мне нравиться не быть привязанным к смартфону, я предпочитаю читать, думать и писать. Это освобождает меня.
Моя команда знает, как [в случае необходимости] со мной связаться, так что я могу не отвлекаться… Внимание теперь — это самый ценный товар, а уведомления — паразиты. Я предпочитаю беречь свой разум. [К тому же], реально находясь рядом с людьми, с которыми общаюсь, я проявляю особую форму уважения к ним.
[При этом] я не думаю, что инициативы [по ограничению доступа подростков к соцсетям] эффективны — дети легко могут обходить [такие] ограничения. Самое главное [поэтому] — привить им дисциплину. Вано показать, что успех, достигнутый благодаря [усилиям] собственным дают бесценную уверенность [в своих силах]. Запреты же бесполезны, особенно если взрослые сами им не следуют.
О том, как Google пытался купить Telegram
Google пытался купить нас в самом начале пути. Я встретил Сундара Пичаи в Маунтин-Вью в 2017 году. Он предложил мне 1 млрд долларов…
[Отказывая ему], я ни секунды не колебался, и дело тут не в цене. Telegram просто не продается. Это не товар, а идея, обещание независимости, конфиденциальности и свободы, которое [мы] дали пользователям. Если бы я продал компанию, то предал бы [свое слово]. Это невозможно, и я никогда этого не сделаю.
Я [и сейчас] владею 100% акций [мессенджера]. У нас нет других акционеров, а стало быть, нет и вмешательства [с их стороны]. Таков единственный способ гарантировать полную независимость Telegram — я извлек этот урок из истории с «ВКонтакте»…
[Мой брат и сооснователь «ВКонтакте» и Telegram] Николай — гений. Однако он много лет как не участвует в операционной деятельности Telegram. Сейчас он сосредоточен на фундаментальных исследованиях, таких как создание бесконечно масштабируемой архитектуры блокчейна.
Об искусственном интеллекте
Современный генеративный искусственный интеллект не думает, у него нет понимания. Он просто обрабатывает огромное количество текстов и выплевывает [полученную на их основе] консенсусную версию. [Она] звучит правдоподобно, но не всегда является таковой.
Мы, люди, позволяем себя обмануть, связывая сложный язык с интеллектом. Но модели ИИ не умные, они просто сложные. Мой брат Николай сейчас работает над настоящим искусственным интеллектом, который был бы способен логически мыслить и понимать мир.
При этом мы переживаем беспрецедентное технологическое ускорение. Подростки легко адаптируются, а вот у опытных профессионалов (таких как юристы или врачи) будут сложности. Рыночная стоимость их услуг может упасть… Рабочие места могут исчезнуть, однако история показывает, что будут созданы новые…
О детстве
Я очень хорошо помню тот черный пиджак, который носил будучи подростком. У меня он был единственный, и я его очень любил. Мама купила его в небольшом магазине. У нее тогда было две работы — она была переводчиком с немецкого и помощником юриста в [представительстве] американской компании в Петербурге.
Мой отец был преподавателем и долго работал, вообще не получая зарплаты. В 1990-е государство в России было банкротом. Конечно, [в таких условиях] было тяжело, но я получил образование. Я никогда не пропускал уроков, даже когда болел. Мама всегда мне говорила: «Ты не болеешь, ты идешь в школу».
О теперешнем состоянии
Telegram не выплачивает мне дивидендов, у меня также нет зарплаты. Мессенджер — это источник расходов, а не доходов. Для меня было важно создать такой проект, поэтому почти все деньги, вырученные за акции «ВКонтакте», я потратил на него. Позже мы также собирали деньги на блокчейн-проект, но из-за запрета SEC пришлось все вернуть. Так мы залезли в долги, аж на 2 млрд долларов — этот долг с нами до сих пор…
У меня нет ни дома, ни яхты, ни частного самолета (хотя самолет я иногда арендую). Мне кажется, что владение дорогими вещами может отвлечь меня от главного — работы над Telegram. Однако, да, мне нравится останавливаться в хороших отелях.
В прошлом октябре я осознал, что ношу одну и ту же пару туфель (мне подарили ее на 40-летний юбилей) уже четыре года. У меня всего один костюм и большую часть времени я ношу спортивную одежду (как правило Adidas или Nike).
Медиа пишут, что мое состояние можно определить в 15-20 млрд. Но это лишь гипотетическая оценка стоимости Telegram. Однако раз мессенджер не продается, то и оценка эта не имеет никакого значения. На банковском счете у меня таких денег нет, и вообще мои ликвидные активы много меньше — их источник не Telegram, а инвестиции в Bitcoin в 2013-м.
О вере в бога
Я верю, что в жизни есть нечто большее, чем обычная материя. Есть некое измерение, которое мы иногда можем почувствовать, но не в состоянии назвать. Меня крестили в христианской вере, однако еще я [некоторое время] интересовался даосизмом и буддизмом.
Долгое время я занимался медитацией и йогой. Как по мне, то все религии стремятся выразить одну и ту же фундаментальную истину, однако каждая делает это посредством своего собственного культурного языка. Что до меня, то я не хочу ограничивать себя только одним путем.
Об экологических проблемах
Частицы [микропластика] повсюду — в нашей воде, воздухе и пище. Это в конечном итоге может неожиданно повлиять на нашу цивилизацию подобно тому, как свинец подрывал здоровье населения Римской Империи.
В истории осталась империя римлян, но люди часто забывают о свинце, [из которого] они делали посуду и [водопроводные трубы]. Он ослаблял [жителей Рима] на протяжении целых поколений!
Сегодня же мы наблюдаем стремительное падение концентрации сперматозоидов у мужчин в разных частях планеты. [Кажется, это происходит], в том числе, из-за пластика. Если мы будем продолжать игнорировать эту проблему, то мы ставим под вопрос не просто свое здоровье, а выживание [нашей цивилизации].
Оригинал интервью опубликован 18 июня в Le Point. Полный русский перевод можно прочитать в издании «Код Дурова».
* Марк Цукерберг является основателем компании Meta Platforms Inc.*, запрещенной в РФ в связи с экстремистской деятельностью.
** Meta Platforms Inc. запрещена в РФ в связи с экстремистской деятельностью.
Комментарии (0)