Авторы дока «Брат навсегда» о дилогии Балабанова Григорий и Анна Сельяновы: «Какие вообще к нашему фильму могут быть вопросы? Это все равно что пинать пушистого котенка»

Для начала хочется узнать вот что: понятно, что фильм так или иначе приурочен к 25-летию второго «Брата», которое как раз в этом году...

ГРИГОРИЙ: Формально — да. 

…но эту идею вы явно вынашивали долго. Сколько времени прошло с решения «все, делаем» до премьеры?

ГРИГОРИЙ: Примерно пару лет?

АННА: Да, два года. Это был живой организм: мы обратились к одной киноплатформе с идеей запускать фильм. Но ее продюсеры узнали наш бюджет с обязательной поездкой США и сказали: «Ой, как-то слишком много. Найдите еще кого-нибудь, а мы тоже скинемся». Мы поняли, что это сложно, поэтому оставили идею на полгода и стали думать об открытии в Петербурге бистро «Балабанов»: раз кино не получается, решили заняться другим.

Что же стало переломным моментом?

АННА: Фестиваль «Короче» в Калининграде. Я подошла к Игорю Мишину (медиаменеджер, экс-глава стриминга Kion. — Прим. ред.) и сказала: «У нас есть идея — не нужен ли вам фильм про "Брата 2" и Балабанова?» Он очень сильно загорелся, но заронил в нас мысль, что такое кино — народное, а значит делать его нужно всем платформенным миром. Мы тогда не очень поверили в такой «краудфандинг» со стороны всех стримингов — звучало слишком хорошо и утопично.

Но утопии, видимо, все-таки есть место в нашей жизни.

АННА: Через три дня Мишин уже со сцены сообщил, что это фильм открытия следующего фестиваля «Новый сезон», все платформы согласны, и мы запускаем проект. Это была история про ожидание, надежду, которая разрушались, потом появлялась новая, а после — вообще случилось вот такое чудо. Правда, потом Игорь вышел из уравнения, так как ушел с поста в Kion. И мы уже стали сами взаимодействовать с платформами, подписывать документы. В этом всем также начала участвовать кинокомпания СТВ. Это очень нам помогало в организации —  в том смысле, чтобы со всеми наладить контакт. А реально это кино делали мы с Гришей вдвоем с помощью нашей подруги-продюсера здесь в России и еще одного — в Америке. Платформы изначально поддерживали нас только финансово.

Сколько длился сам съемочный процесс?

АННА: Не очень долго, как и процесс монтажа. На самом деле, это заняло меньше всего времени в работе над фильмом. Наверное, месяцев пять суммарно. То есть два ушло на съемок, столько же на монтаж, еще месяц на прочую работу. В общем, это были стремительные роды. Больше времени заняла подготовка.

Насколько понимаю, из отснятого материала, который мог бы войти в картину, в нее попала только малая часть?

АННА: У нас было пять или шесть жестких дисков с материалами, не говоря уже про архивы. Но мы поняли, что не хотим полностью забивать фильм архивными съемками, наша цель — запечатлеть людей, связанных с созданием «Брата 2», сейчас. Поэтому делали упор на интервью, а все архивы уже подставляли под наш конкретный запрос.

А не было ощущения, что вот вы скомпоновали фильм, но что-то можно было еще вставить и докрутить?

ГРИГОРИЙ: Материала накопилось столько, что можно было бы снять сериал. Но поскольку изначально проект задумывался как один полный фильм, который выходит на платформе в сжатые сроки, мы все укомплектовали, чтобы соответствовать современной скорости повествования. Мне не нравится вялый ритм, а у нас все динамично.

АННА: Претензии к «Брату навсегда» на «Новом сезоне» (где в этом году, как и планировали изначально, показали фильм) были не от зрителей, а киноведов. Вернее критиков — журналистов, которые пишут о кино, но не занимаются им как языком и искусством. Вот им не хватило каких-то тейков.

Имеется в виду «почему "Брат"стал культовым», «почему он важен сейчас» и так далее?

АННА: Да, и специально ли делал Балабанов такого героя. Подобные вопросы уже очень много лет обсасывались, и у всех на этот счет свое мнение — никому ничего не докажешь. Поэтому мы просто решили так не делать — у нас фильм о другом. Наш жест в том, что это вообще все неважно. «Брат» и «Брата 2» — классное кино, которое сняли классные же люди без задней мысли.

ГРИГОРИЙ: Про фильм нам чаще всего задают одни и те же вопросы, на которые мы сто тысяч раз уже отвечали: про свитер, про «Брата 3» и кто бы сыграл сейчас Данилу Багрова? Лично я в этой движухе всю жизнь, меня уже от этого тошнит. Поэтому нам хотелось уйти от такого как можно дальше.

АННА: В итоге мы отдалились настолько, что уже стали просто говорить о семье, то есть самом недоступном. Наиболее эксклюзивное, что мы могли сделать — позволить людям посмотреть в замочную скважину. Потому что феномен дилогии  «Брат» не столько сконструирован Балабановым, а следствие того, что конкретные люди собрались и такое кино сделали. Балабанов хотел сделать большой блокбастер, как в Голливуде, Сельянов (продюсер всех фильмов Алексея Балабанова Сергей Сельянов, отец Григория. — Прим. ред.) мечтал снять большое, в чем-то гламурное кино.

ГРИГОРИЙ: Такую сагу, как «Крестный отец».

АННА: Именно! А чтобы в это поверить, нужно понять этих людей, увидеть, познакомиться. И нам захотелось показать очень энергичную Надю Васильеву (художник по костюмам, вдова Алексея Балабанова. — Прим. ред.), Сергея Михайловича (Сельянова. — Прим. ред.), которого все эти выдуманные конструкции вообще не волнуют. Самого Балабанова, которому всегда было интересно все новое: сначала Беккета снял, после «Брата 2» как блокбастер, потом «Жмурки» как комедию и наконец «Мне не больно» как мелодраму. 

«Брат навсегда» получился про любовь к кино, про этих фанатиков. Только так можно сделать великое, а не разбирать на атомы: почему свитер такой, роль сыграл Бодров, а герой сделан так, чтобы подколоть зрителя — вот, смотрите, я показываю злодея, но вы его полюбите. Сейчас есть мнения, что это такая постмодерновая шутка была. Это полный бред.

Это мешало работе?

АННА: Если начать копаться, то можно очень далеко уйти в злость, разочарование, фрустрацию. Мы не хотели, чтобы кино нас разрушало. У меня тоже были разные моменты, когда я сидела после общения с кем-то или чтения кучи книг про Балабанова и думала: «Господи, как можно быть такими дураками?» Но если бы я в это ушла, фильм был бы совсем другим. А нужно выполнять конкретные задачи. После него зрителям должно быть тепло, спокойно, оставаться надежда, что в России еще может быть кино, если будут такие люди. И когда спрашивают, как снять «Брата 2», давайте сначала забудем про деньги, как делали наши старшие товарищи. Вот это наш манифест, а не просто сухой разбор фильма.

После премьеры «Брата навсегда» все-таки было больше положительных отзывов или критики? 

ГРИГОРИЙ: Сейчас все супер. У нас, конечно, был неприятный осадок — мы это кино делали с сердцем, искренне. И думали, какие вообще к такому фильму могут быть вопросы? Это все равно, что пинать пушистого котенка.

АННА: Я вам детские фотографии показываю, а вы…

ГРИГОРИЙ: Сейчас критики все меньше. Плюс мы стали очень много говорить, что все-таки кино другое, семейное. И сместили чуть-чуть позиционирование. Сейчас от зрителя исходит только теплота, только благодарность.

А как вы воспринимали первого и второго «Брата», когда фильмы только вышли?

АННА: «Брат 2» я смотрела отрывками в детстве по телевизору, потому что там Америку показывали. Мне было лет восемь. А сознательно — года три назад. Мне показал их Гриша, потом мы долго обсуждали, спорили. Но я смотрела на это уже как кинематографист, были вопросы сегодняшнего дня к герою Бодрова: а почему он использует женщин? А почему он помогает, когда его не просят? Но все эти деконструкции тоже от лукавого.

ГРИГОРИЙ: Я ребенком прекрасно понимал юмор, который заложен в фильмах, особенно в первом «Брате». Мне очень нравился там персонаж Кэт и все эти приколы. Второй «Брат» тоже был смешной, но я иногда не понимал контекста специфических шуток про Севастополь или про эхо войны.

Как сына продюсера очень успешных фильмов вас тогда в школе накрыла популярность?

ГРИГОРИЙ: Для меня это было тяжело, я достаточно чувствительный человек. Вроде бы это должно быть приятно: родители создали сильный феномен. Но я лично сам ничего не сделал, а ко мне какое-то повышенное внимание, это вводило в дискомфорт. 

Наивный вопрос: если выбирать между первым и вторым фильмом, то какой из них ближе?

ГРИГОРИЙ: Мне первый. Для меня этот ответ почему-то очевиден. И именно только в процессе работы над фильмом я узнал, что Аня и большинство людей больше любят второй. Первый «Брат» — это разрыв. Это очень художественное, стильное, очень питерское кино.

АННА: Это тяжелая, вязкая, грустная история. А второй «Брат» и смешнее, и как-то масштабнее. Он не грузит, поэтому я могу пересматривать его сейчас, а первый скорее испортит настроение.

А нет ощущения, что это, конечно, народное кино, но у зумеров оно уже не вызывает такого вау-эффекта? Например, один мой 18-летний друг говорит, что понимает ценность, но многие его сверстники вообще не смотрели «Брата». Второму 23 — и он только недавно посмотрел обе части, хотя по семейной легенде его назвали в честь Багрова Данилой.

АННА: Ну, мемы работают до сих пор. Я всегда привожу пример, что в соцсетях есть рилсы-шортсы-тиктоки, где был тренд с репрезентацией русского человека: покажи, кто ты, не называя страну. В списке с Гагариным, русским балетом, Чайковским и Кремлем всегда есть Бодров. Не все фильм смотрели, но мем с пацаном в свитере с пушкой или «Мальчик, водочки нам принеси» — все зумеры знают.

ГРИГОРИЙ: По поводу имени Данила — в Америке есть такой термин «кевинизация», связанный с фильмом «Один дома» и главным героем Кевином. И детей в то время очень много называли так. У нас, оказывается, тоже есть такой феномен — «данилизация».

Это, возможно, частный случай, но на премьере в Питере ко мне подошла женщина с сыном лет 13-ти в «бодровском» свитере — он трясется от нервов и благодарности. И вот так просто говорит: «Спасибо». Я спрашиваю: «Ты смотрел эти фильмы?» Он отвечает, что да, знает оба наизусть и обожает. Я тогда обалдел — это стало как раз подтверждением: в современном поколении фильм тоже живет. Как мы, миллениалы, воспринимали советские хиты — примерно то же самое происходит и с «Братом». Сейчас делается много хороших картин, но выше или на уровень с ним точно пока никто не вышел.

Если в 1990-е героем был Данила Багров, то какой протагонист сейчас? И возможно ли это сформулировать?

АННА: В наше время этих героев должно быть несколько. Тогда люди хотели Робина Гуда, который мочит всех плохих, он был понятен каждому. Плюс он еще и стал секс-символом своего времени. Сейчас у нас присутствует и западная культура, и азиатская — политически и социально все очень разобщены. У всех болит что-то свое: и у зумеров, и у миллениалов, и у наших родителей.

Чем планируете заниматься дальше в кинематографе после «Брата навсегда»?

ГРИГОРИЙ: Аня разрабатывает полнометражный фильм — художественный, это ее самостоятельный дебют как режиссера. А я занимаюсь бистро «Балабанов» и продюсированием. Режиссура — все-таки дело тяжелое, и я не чувствую себя в этом в своей тарелке.

АННА: Вообще я сценарист игрового кино. Самое сложное — написать хорошую историю. Она у меня есть: сложная в продюсерском смысле, съемки не только в России, но и за границей. Это также личная история, поэтому буду сейчас работать над ней. Она тоже о 1990-х, только том, чем и как они отозвались сейчас. Про ученого, который во время развала Союза уехал от семьи работать за рубеж, а теперь взрослая дочь едет к нему, чтобы знакомиться заново. В общем, в стиле «Трудностей перевода» Софии Копполы про азиатскую страну и встречу двух одиночеств. И любовь вопреки всему.

В целом, «Брат навсегда» тоже про любовь, по сути.

АННА: Да вообще любое кино про любовь.

ГРИГОРИЙ: Сто процентов.