Как в Европе впервые узнали о вампирах? Cпойлер: все началось с эпидемии в сербской деревне!

Какими бы верными словами описать возвращение мертвых? Австрийский военный хирург Иоганн Флюкингер обмакнул перо в чернильницу и торжественно сделал запись, стараясь быть как можно более сдержанным и точным. По самым приблизительным подсчетам, события, которые Флюкингер описывал, произошли за пять лет до проклятого 7 января 1732 года — до того дня, когда он отправился с миссией в сербское село Медведжа, на земли, недавно отвоеванные у османов. Местные крестьяне-повстанцы, сражавшиеся с турками, поведали ему, что один из них — из гайдуков — Арнольд Паоле, неоднократно рассказывал, будто «в турецкой Сербии... его истязал вампир, и что он ел землю из могилы того вампира и натирался его кровью, чтобы только освободиться от мучений». Через двадцать или тридцать дней после погребения «...люди стали жаловаться, что их преследует тот самый Арнольд Паоле; и действительно, он убил четырех человек. Чтобы положить этому конец... указанного Арнольда Паоле через сорок дней после его смерти подняли из могилы и обнаружили, что он практически цел и невредим; из его глаз, носа, рта и ушей сочилась свежая кровь; его рубашка, саван и гроб были насквозь пропитаны кровью; старые ногти на руках и ногах, а также кожа сошли, и на их месте выросли новые. Заключив из этого, что он настоящий вампир, жители селения, согласно своему обычаю, вонзили в его сердце кол, после чего Паоле издал громкий крик и истек кровью. В тот же день тело его сожгли, а пепел бросили в могилу. Эти люди также утверждали, что те, кого мучают и убивают вампиры, сами становятся вампирами. Поэтому они откопали и казнили, как Паоле, четырех вышеупомянутых человек».

Флюкингер был не первым, кто отправился в Медведжу. Эта пугающая история началась поздней осенью 1731 года, когда подполковника Шнецера, командующего габсбургской армией в сербском округе Ягодина, назначили расследовать серию подозрительных смертей в отдаленной деревне. Предполагая обычную эпидемию, он направил в Медведжу комиссию, в которую среди прочих входил специалист по инфекционным заболеваниям — Глазер. Этот врач, чье имя нам неизвестно, прибыл в Медведжу 12 декабря 1731 года, за месяц до Флюкингера, и стал первым исследователем загадочной эпидемии.

Глазер констатировал общее недоедание, связанное с православным рождественским постом, но никаких признаков «болезни или заражения» не обнаружил. Вот тут бы и сказать «Слава Богу» и разойтись. Но только это не конец истории. Ситуация, казалось, была хуже, чем при самом страшном море: всего за шесть недель не менее тридцати человек ушли в мир иной, и почти все они до самого конца жаловались на боли в боку, чувство сдавленности в груди и истощение. Глазер признался, что не знает, в чем тут дело. А вот жители деревни знали. Для них причиной «всех этих частых похорон стали не обычные обстоятельства, а так называемые вампиры, или кровососы».

Глазер старался как мог: в присутствии местных властей он изо всех сил пытался объяснить, что это только суеверие, что мертвые не возвращаются. Но напрасно. Некоторые жители деревни уже готовы были покинуть свои дома и уйти куда глаза глядят, лишь бы их не убили, как беспомощных овец. Семьи собирались в группы и дежурили по ночам: пока одни спали, другие — караулили. Все были напуганы. Но еще и разгневаны. Люди требовали от властей казни так называемых «вампиров». Смерть мертвецам.

Все в деревне только и обсуждали, что двух женщин, которые скончались семь недель назад и были, по мнению местных, «вампиризированы при жизни, а после смерти сами стали вампирами и принялись заражать других». Это они были виноваты. Две вампирши декабря.

«Нет, про такое точно не написано в книгах по медицине», — должно быть, думал Глазер в том странном, страшном декабре. Первый врач, столкнувшийся с этим жутким явлением. Его словно бы загнали в угол, и, поддавшись давлению, он приказал вскрыть могилы. Среди них были, разумеется, и могилы двух подозреваемых. Первая — Милица, женщина в возрасте. Шесть лет назад она приехала из Османской империи и «при жизни рассказывала соседям, что съела двух овец, убитых вампирами в Турции, и вот потому, умерев, она сама стала вампиром». Другая покойница — молодая. Ее звали Стана, и умерла она при родах вместе с сыном. Говорят, как-то Стана обмолвилась, что «когда еще была на турецкой территории, где правили вампиры, она натерлась их кровью, чтобы от них же и защититься. В селении все верили, что из-за этого после смерти она неизбежно превратилась в вампира».

Глазер распорядился об эксгумации. Милицу и Стану, как и следовало ожидать, нашли почти нетронутыми. Первая — «худощавого телосложения», даже располнела после погребения. Можно сказать, раздулась. Вторая тоже была в хорошей форме, «как и ее недоношенный ребенок. Но поскольку этот ребенок умер некрещеным, его похоронили не на кладбище, а недалеко от места, где жила его мать». Глазер отметил, что местные жители «почтительно просят, чтобы после заключения эксперта казнь [вампиров] была разрешена высшей властью, дабы окончательно покончить со злом», что он сам посчитал целесообразным для успокоения этих людей.

Звучит как проблема общественного порядка, не более. Такая формальная, что даже скучно. Однако за нарочито канцелярским слогом Глазера скрывается «довольно путаный, но сдержанно тревожный» отчет, как назвал его историк эзотерики Антуан Февр. Отчет, который подтверждал деревенские слухи. «И я не могу винить местных жителей в этом их желании», — заключает Глазер. Он в срочном порядке отправил рапорт подполковнику Шнецеру, а тот, в свою очередь, понимая всю остроту вопроса, счел нужным переслать его вышестоящему командованию в Белград.

И вот тут уже проблема не показалась надуманной и несерьезной. Со скоростью молнии начальство отдало приказ отправиться в Медведжу самому титулованному специалисту — Флюкингеру в сопровождении нескольких офицеров, которые, как и он, были хирургами. 7 января 1732 года Флюкингер ступил на землю той самой деревни, что жила в ожидании апокалипсиса. Его задачей было не просто осмотреть тела, как это сделали до него, а изучить их с помощью хирургических инструментов, чтобы снять с покойников клеймо проклятия. Нужны были доказательства или опровержения дьявольского следа.

Флюкингер размышлял, как вообще все это могло произойти. Он пытался сопоставить факты, связать нити событий и выявить первопричину. Кто же занес инфекцию? Кто был первым?

Возможно, хирургу даже и не пришлось прилагать особых усилий: ответ пришел к нему сам, вернее, прозвучал, правда, голосом живого — не мертвого. В те самые дни в тайниках памяти одного из жителей деревни отыскалась пугающая история Арнольда Паоле, упавшего с повозки с сеном. События, о которых поведали хирургу, произошли давно и, вероятно, не были связаны с тем, что творилось непосредственно в те месяцы. А все же идея некоего единого, пусть и отдаленного источника опасности казалась значительно понятнее и привлекательнее по сравнению с версией о двух разных причинах бедствий. Словно желая подкрепить свою догадку, рассказчик вспомнил и о четверых несчастных, умерших вслед за Паоле. Значит, он и есть виновник: все логично.

В итоге Арнольд Паоле был объявлен, как бы мы сейчас сказали, «нулевым пациентом» — тем, с кого в деревне и началась эта странная эпидемия. Осталось решить вопрос с временным разрывом в пять лет: как мог покойник, причем умерший дважды, в течение долгих лет как ни в чем не бывало лишать жизни своих односельчан? И на первый план здесь выходит тот факт, что нападал он не только на людей, но и на животных. После укусов Паоле его жертвы сами становились вампирами и заражали других жителей деревни. Вовлечение в это живописное действо еще и животных помогло воссоздать причинно-следственные отношения, так что повествование наконец обрело логику: связь между прошлым и настоящим была установлена.

Вооружившись инструментами, Флюкингер приступил к препарированию, чтобы хирургия наконец дала ответы на все медицинские вопросы. Вот для чего он был здесь. И он разберется с этим. Раз и навсегда.

Первым Флюкингер исследовал тело несчастной роженицы Станы. Предположительно, молодая женщина была вампиром, потому что, по его же наблюдениям, «тело оказалось почти целым и не тронутым разложением», а в грудной клетке обнаружилось большое скопление крови, что особенно символично — в области сердца, а не в желудке, где, как логично было бы предположить, и должен находиться живительный гумор, якобы отнятый у жертв. Флюкингер, казалось, был уверен в сохранности тела, несмотря на то что матку бедной девушки он описал как «находящуюся в состоянии гниения» и сообщил, что «кожа на руках и ногах вместе с отросшими ногтями самопроизвольно сошла, обнажив под собой кожу с новыми ногтями». Иными словами, то было обычное посмертное отхождение эпидермиса, которое в медицинской литературе первой половины XVIII века еще не было полностью описано.

Однако, судя по записям Флюкингера, ключевую роль в этом деле сыграла Милица. И вовсе не потому, что австрийский хирург зафиксировал небывалые изменения в ее теле, сделавшие ее вновь молодой и цветущей, а потому, что, судя по рассказам очевидцев, именно Милицу можно было назвать связующим звеном между событиями пятилетней давности и теми, что случились недавно: «Это она породила нынешних вампиров, это она съела плоть овцы, на которую напал прежний вампир!» Кто именно? Конечно, Арнольд Паоле! И, вероятнее всего, сделал он это прямо в Медведже, так что в данном случае вовсе и не нужно искать богом забытое место на карте Османской империи. Да и само это место не имело столь уж большого значения.

По сути, поспешно проведенное Флюкингером расследование (а он осмотрел тринадцать трупов за один зимний день!) оказалось весьма бессистемным: он не анализировал фактические причины смерти и, надо сказать, не имел инструментария для подобного анализа, а это бы, возможно, пролило свет на причину столь хорошей сохранности тел. Кроме того, Флюкингер, очевидно, позволил кому-то из жителей деревни наблюдать за работой, и этот сторонний наблюдатель также разбавил расследование своими домыслами. Одно все же остается несомненным: большинство тел были наполнены кровью и находились в хорошей сохранности. 

По сравнению с Глазером у Флюкингера было совсем немного времени, чтобы составить сколько-нибудь внятный отчет: вся эта ситуация с таинственными покойниками свалилась на него как снег на голову. И в своем многословном послании Флюкингер в конце концов написал, что «тела находятся в вампирическом состоянии». И написал он это сам, не прячась за словами местных жителей. Нужно было взять на себя ответственность, и Флюкингер это сделал. В конце концов, он был убежден: вампиры существуют. И вскрытие это доказало.

18+