В Выборге, разрушавшемся долгие годы, наконец закипела жизнь: средневековые башни активно реставрируют, подробно об этом мы писали здесь. Упадок в самом интересном городе Ленобласти закончился с приходом на пост директора Выборгского музея-заповедника Владимира Цоя – 34-летнего депутата Законодательного собрания области, бывшего знатока телевизионной игры «Что? Где? Когда?» и сына Олега Цоя, некогда одного из руководителей Выборгского судостроительного завода. Редактор «Собака.ru» поговорила с Владимиром о том, как ему это удалось.
Кажется, что в Выборге в последние несколько лет появилась жизнь, а раньше все только разваливалось и умирало. С чем это связано?
Есть объективная реальность: в 1990-х и нулевых ни федеральные, ни региональные власти не обращали внимание на сохранение культурного наследия. В 2007 году бюджет области был около 30 млрд, а сейчас – 140 млрд. Можно было делать много абстрактных движений руками, но мы тогда на полном серьезе обсуждали, как дотянуть зарплату учителей до 15 000 рублей. В таких условиях говорить о выделении денег на благоустройство или комфортную среду не приходилось, в лучшем случае чинили системы освещения и другие вещи первой необходимости.
Но постепенно бюджет наполнялся, и в итоге мы пришли к тому, что Ленинградская область может позволить себе тратить несколько миллиардов на реставрационные работы – это результат долгой работы.
Как началось преображение Выборгского музея-заповедника?
В 2014 году по заказу Министерства культуры была разработана Концепция развития и сохранения исторической части Выборга. Это произошло после того, как администрация города и области написала несколько обращений Президенту с рассказом о том, в каком удручающем состоянии находятся наши памятники архитектуры. Впервые в истории появился сводный большой документ (он у меня до сих пор лежит на рабочем столе), где были перечислены все выборгские объекты культурного наследия, их статус и состояние. Там же был сделан вывод, что причина упадка – отсутствие у многих зданий пользователя, они ничьи, поэтому было предложено создать единый музей-заповедник, который бы их все объединил.
До этого пользователем федерального объекта – Выборгского замка – был филиал Музейного Агентства Ленинградской области, который был ликвидирован, но около 60% сотрудников были приняты на работу в созданное государственное учреждение. Возглавить его губернатор Ленобласти предложил мне – я с содроганием, потому что это большая ответственность, согласился. Одной из целей было сделать так, чтобы люди, которые принимают решения, были максимально приближены ко всем этапам деятельности – поэтому мы с коллегами работаем с реставраторами на каждом из объектов, вникаем во все процессы и детали. Можно было бы все памятники закрепить за ранее существовавшим филиалом, но тогда центр принятия решений был бы в Петербурге, а не здесь.
Какие объекты сейчас находятся под вашим руководством?
Музей-заповедник официально был создан в октябре 2015 года, тогда в его состав входил только Выборгский замок. В первую очередь мы обратились в Росимущество с предложением закрепить за музеем Часовую башню и башню Ратуши. Их нужно было перевести в статус музейных объектов, это было тяжело: у них толком не было документов, нам необходимо было сначала корректно оформить их в федеральную собственность, а потом получить в пользование. На сегодняшний день оба эти объекта, еще недавно пустовавшие и заброшенные, отреставрированы – скоро в них смогут попасть посетители. И это, конечно, не все: сейчас в состав, помимо башен, входят 23 объекта на Замковом острове, купеческие дома на Выборгской улице, Рыцарский дом, Пороховой погреб и Инженерный дом XVIII века. Есть еще несколько объектов, которые предстоит включить: например, наша большая боль – это Старый кафедральный собор XV века. Так как изначально это не светское сооружение, к тому же он в разное время был то католическим, то лютеранским, то православным, на него имеют право претендовать эти конфессии. Мы сейчас проводим работу над тем, чтобы стать пользователями этого объекта, это непросто, но, надеюсь, к концу этого года вопрос получится решить.
Известно, что часть людей в Выборге не рады восстановлению памятников архитектуры, а наоборот призывают все развалины снести. Как вы к этому относитесь?
Мне кажется, всегда и везде находятся люди, которые хотят все застроить новыми зданиями, и не только в России – в Турку в 1970-е, например, снесли целый исторический квартал. Или вы слышали когда-нибудь о старом, деревянном Хельсинки? Нет, потому что его тоже снесли. Наши финские коллеги приезжают в Выборг и говорят: «Хорошо, что здесь был СССР, иначе бы ничего не сохранилось». У нас горожанам, конечно, хочется, чтобы все сделали быстро и сразу, чтобы город за два года преобразился, но это, к сожалению, невозможно. Мы стараемся объяснять, что жить в историческом доме или рядом с ним – это не только привилегия, но и большая ответственность. Прямых столкновений с противниками реставрации у нас не было: если взять, например, Часовую башню, которая находится в жилом дворе, то она приносила не меньше неудобств, когда стояла бесхозная, и в нее залезали хулиганы.
И все-таки: почему сохранить все эти, даже самые разрушенные, здания важно?
Когда речь заходит об этом, я вспоминаю статью Михаила Пиотровского, в которой он рассказывает один эпизод: когда Россия проиграла Крымскую войну, то направила усилия на развитие археологии на побережье Черного моря. Те находки стали основанием для того, чтобы говорить о России как о европейском государстве, наследнике Античности. Этим занялась страна в тяжелые времена вместо наращивания вооружения. Мне кажется, это хороший пример: когда возникают сложности, мы пытаемся понять, кто мы такие, какова наша история, где мы находимся. Наследие Выборга многослойно, оно совместное, все это накладывает на нас серьезные обязательства.
Выборг – ваш родной город?
В Выборге я оказался, когда мне было почти шесть – мы с родителями переехали туда из Киришей. Мы жили минутах в 30 ходьбы от центра и попадание в историческую часть было событием – казалось, прикасаешься к чему-то значимому. Город раскрывался для меня постепенно: после пятого класса я перешел в гимназию, которая располагается в историческом здании рядом с библиотекой Алвара Аалто, постепенно узнал историю города – это происходило медленно, шаг за шагом.
Во время учебы на соцфаке СПбГУ вы играли в телевизионной версии «Что? Где? Когда?» Увлекаться этой игрой вы начали еще в школе?
Да, в седьмом классе – в Выборге есть Детский интеллектуальный клуб «Квинт», которому, помимо меня, благодарны еще сотни ребят. У нас собралась городская команда, с которой мы мечтали стать чемпионами России среди школьников. Нам это, конечно, не удалось, мы заняли обидное пятое место, но интерес у меня остался. Поступив в университет, я попал уже в студенческую команду, с которой мы стали многократными чемпионами, нашим тренером был мой друг Миша Скипский — ныне известный знаток и неоднократный обладатель Хрустальной совы. После этого на нас обратили внимание люди из телевизионного проекта – кто-то из моих товарищей по команде играет до сих пор, а я начал в 2005 и закончил в 2007 году.
Успех в «Что? Где? Когда?» зависит не столько от начитанности и интеллекта, сколько от работоспособности: это такой же вид спорта, как и любой другой. Нужно тренироваться три-четыре раза в неделю, регулярно ездить на турниры, заниматься дополнительно. Вопросы, на самом деле, редко выходят за уровень школьной программы – так что это больше не про знания, а про умение ими воспользоваться, а этому можно научиться. Но именно поэтому я и ушел из игры, когда начал заниматься политикой: на то, чтобы поддерживать себя в хорошей форме, нужно время, а его стало значительно меньше. Если уж чем-то заниматься, то полноценно, так что я решил покинуть клуб.
Зачем из интеллектуального клуба вы ушли в Законодательное собрание? Кажется, что в нашей стране политика – это дискредитированная сфера.
В России трудно найти не дискредитированную сферу. Это случилось стремительно: я работал на Выборгском судостроительном заводе и не помышлял о политической карьере, хотя уже, разумеется, являлся членом партии. Почему «разумеется»? Большое предприятие в маленьком городе просто не может оставаться вне политики, хотим мы этого или нет: все руководители Выборга, начиная с советских времен, являются выходцами с завода. «Единая Россия» тогда решила включить в список несколько молодых людей, не набивших оскомину, способных внести что-то новое, и мне сложно было отказаться. Так я стал самым молодым депутатом Законодательного собрания Ленинградской области, мне было 22 года. Я вошел в комиссии по экономике и по образованию и науке – и являюсь их членом по сей день, к ним прибавилась еще экология. Правда, сейчас моя трудовая книжка лежит в музее, так что зарплату как депутат я не получаю, это моя социальная нагрузка.
Комментарии (1)