В марте 2020 года заведующий отделением особо опасных инфекций Боткинской больницы Владимир Капацына столкнулся с первым случаем COVID-19 в Петербурге. И с тех пор пролечил сотни горожан (в том числе коллег-медиков) с самым тяжелым течением заболевания. В июне 2021 года мы поговорили с лауреатом премии «ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга»-2021 в номинации «Наука и жизнь» о разнице между болеющими в 2020 и 2021 годах и узнали его прогнозы о будущем пандемии.
Владимир Александрович, кем был первый пациент с COVID-19 в Петербурге?
Людей с подозрением на коронавирус транспортировали к нам из Пулково в изоляционных пластиковых боксах еще в январе 2020-го. Опасения не подтверждались, а мы параллельно, чтобы не терять время, изучали публикации китайских и итальянских коллег, рекомендации Минздрава. Первый в Петербурге положительный ПЦР-тест на COVID-19 в Боткинской больнице получили 4 марта — его сдал итальянский студент Рикардо Пизатти, недавно вернувшийся из Милана. Первопроходцы COVID-19 переносили болезнь достаточно легко, но уже к концу марта в Петербурге пошли тяжелые формы — с дыхательной недостаточностью, пневмонией и цитокиновым штормом.
В начале пандемии все говорили — лучше заболеть как можно позже, когда врачи научатся лечить новый вирус. Сейчас, летом 2021-го заболеть действительно безопаснее?
Это то же самое, что спросить, когда лучше быть сбитым машиной. Недавно к нам привезли пациента с температурой 37,3 °C. За сутки поражение его легких увеличилось с 30 % до 70 %, понадобилась интенсивная терапия. Так что заболеть лучше тогда, когда придумают эффективное лекарство. А пока врачи могут лишь облегчать симптомы и справляться с осложнениями.
Есть ли разница между пациентами первой волны и теми, кто попадает к вам сейчас?
Во время первой волны к нам поступало много медработников. А сейчас это самый разный контингент: и 98-летние бабушки, и 20-летние студенты. Это миф, что молодые люди переносят COVID-19 безболезненно. Конечно, возраст, лишний вес и сопутствующие заболевания, например, сахарный диабет, повышают риски осложнений. Но тяжелую форму можно получить и без этих факторов. После того как мой ровесник, находящийся в куда лучшей физической форме, заработал 95 %-е поражение легких, я пошел и привился.
Самая опасная история — тот самый цитокиновый шторм, во время которого в организме бушует воспалительная реакция. Вы внесли вклад в понимание того как с ним справляться – в соавторстве с главврачом Денисом Гусевым опубликовали статью в «Журнале инфектологии». Расскажите!
В Боткинской больнице мы на практике изучали применение тоцилизумаба. Это сильное лекарство, которое сначала использовали только для пациентов реанимации. С одной стороны, это иммунодепрессор, который подавляет иммунитет и повышает риски других инфекций, с другой — позволяет пациенту максимально быстро прийти в себя во время цитокинового шторма. Главное — подобрать правильные критерии для терапии, а также определить время введения препарата — мы выяснили, что оно начинается с 8-9-го дня от начала заболевания.
Что самое тяжелое в вашей работе?
Физически — работать в защитном костюме при температуре выше 20 °C. Через 3–4 часа входишь в полуобморочное состояние. Психологически — когда твои пациенты погибают.
Как врачи учатся справляться со смертями своих пациентов?
После каждого летального случая я задаю себе вопрос: «А все ли ты сделал? Мог бы ты сделать что-то еще, чтобы избежать смертельного исхода?» Если понимаю, что действовал по максимуму, — да, тяжесть на душе сохраняется, но нет мук совести. Как бы мы ни старались, будет процент людей, которым помочь не удастся.
В Боткинской больнице работает психолог, который консультирует и пациентов с COVID-19, и врачей. Вы обращались за психологической поддержкой?
У меня другие инструменты психологической поддержки. Две кошки, аквариум с рыбками, и самое главное — жена и дети.
Пока вы находились в «красной зоне», ваша супруга была беременна третьим ребенком. Ей хватало вашего участия?
Моего, конечно же, не хватало. Но помогал старший сын, который в это время не мог посещать закрытый детсад и находился дома. Когда я начинал работать в «красной зоне», мы разделили зоны и в квартире, чтобы не пересекаться. А обнять жену я мог только в те дни, когда получал отрицательный ПЦР. Потом Таня сказала, что ей надоели эти меры предосторожности, — она ведь ходит в поликлинику, а шансы заразиться там еще выше.
То есть ваша жена приняла весь форс-мажор ситуации?
Она осознала все возможные риски еще 1 января, когда мы с родственниками обсуждали ситуацию в Ухане: было ясно – если полыхнет, то полыхнет сильно, и дома я буду появляться редко. Правда, я сам в это тогда не верил.
Вы помните, когда и почему решили стать врачом?
Школьником я занимался в спортивной секции по дзюдо, и моим любым приемом был бросок через бедро. Так как мы тренировались в тяжелом весе, у партнеров часто ломались ребра, а я сопровождал их в травмпункт. После четвертого визита врач пошутил: «А ты как истинный травматолог — вот какой поток пациентов». Шутка шуткой, а я задумался о переходе в химико-биологический лицей. Потом поступил в Военно-медицинскую академию и первые годы обучения был уверен, что стану травматологом-ортопедом.
Но в итоге стали инфекционистом.
Спасибо ангине и паратонзиллярному абсцессу на ее фоне. В больнице его вскрыли и вылечили после недельного курса антибиотиков. Один из врачей сказал мне тогда, что инфекционные заболевания лечить приятнее всего: к тебе поступает больной пациент, а выписывается абсолютно здоровый. Я стал ходить к этому врачу на дежурства, он позволил мне собирать первичный анамнез у пациентов — так я полюбил «инфекционку».
Что больше всего вас удивило в пандемии COVID-19?
То, как быстро создали вакцину! Странно слышать недовольство людей: «Вот, раньше годами разрабатывали, а сейчас за пару месяцев наклепали». Наука не стоит на месте – есть надежда, что мы получим и эффективное лекарство от коронавируса. А пока его нет, нужно делать то, к чему нас призывает Всемирная организация здравоохранения — прививаться любой доступной вакциной.
К вам поступали петербуржцы, заразившиеся после вакцинации?
Поступали, но такие пациенты болеют относительно легко. Перед майскими праздниками к нам доставили 60-летнюю петербурженку с небольшой температурой и 15 %-м поражением легких. На третий день в больнице ее мазок на COVID-19 был отрицательный, а пациентка просила отпустить ее на дачу в Ленобласть — чтобы успеть вскопать грядки.
Всех интересует, грозит ли Петербургу третья волна и насколько она будет тяжелой. Ваш прогноз?
Конечно, заболеваемость этим летом будет расти. Я езжу в Боткинскую больницу на трамвае, и в маске всегда три человека — я, водитель и кондуктор. Ответственность за распространение вируса лежит на каждом из нас, нельзя переносить ее ни на государство, ни на врачей.
То есть в эффективность масочного режима вы верите?
Когда маску носит 1 человек из 10, эффективности нет. Если все — конечно, это защищает от распространения вируса. Ты надел маску, чтобы не заразить меня, я — чтобы не заразить тебя. Сейчас все расслабились, но какая вероятность, что вирус не мутирует? И нам нужно будет обучаться всему заново.
Пациенты с новыми мутировавшими штаммами COVID-19 к вам не поступали?
Пока нет. Но вирус хочет жить — так же, как и мы этого хотим. Он меняется все это время, но в России пока не кардинально. Раньше была одна генерация пациентов — температурящих, с пропавшим ощущением запаха. Потом — те, кого ударило со стороны желудочно-кишечного тракта, потом — со смешанными проявлениями.
Чего нам ждать в ближайшие годы?
Надеюсь, пандемия будет развиваться по привычной схеме: болезнь — популяционный иммунитет в сочетании с эффективными лекарствами — уход болезни. Думаю, что в ближайшие годы COVID-19 перейдет в разряд привычных нам ОРВИ, а медицина покажет скачок в развитии, как это случается после всех эпидемий и войн. Пока же нужно носить маску, мыть руки, а в остальном — жить полноценной жизнью. Если перед уходом ко сну читать пугающие новости про Индию и Бразилию, нормально не выспишься. А плохой сон — это сниженный иммунитет.
Текст: Катерина Резникова.
Фото: Даниил Ярощук.
Благодарим администрацию Боткинской больницы за помощь в организации и проведении съемки.
«Собака.ru»
благодарит за поддержку партнеров премии
«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»:
ДЛТ
старейший универмаг Петербурга и главный department store города
и
Комментарии (0)