Историк, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге, лауреат премии «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2025 в номинации «Наука и жизнь» Никита Ломагин — самый авторитетный специалист по блокаде Ленинграда, автор трех книг, ставших каноном в блокадоведении (в 2024 году в издательстве «Эксмо» вышло переиздание бестселлера «В тисках голода»), и научный консультант прошлогодней выставки-блокбастера «Город-герой Ленинград» в «Манеже», которую за 3,5 месяца работы посетило более 150 тысяч человек. Никита Андреевич не только дотошно препарирует прошлое, но и прозревает будущее: центр «ЭНЕРПО» в ЕУ под его управлением исследует темы энергетической политики, устойчивого развития и зеленого финансирования (от образовательных программ до стратегического консультирования!).
Три мифа о блокаде и будущее блокадного музея
Какова ваша личная, семейная история блокады? Почему вы начали заниматься этой темой?
Я из семьи блокадников. Моя мама пережила блокаду девочкой. Бабушка работала на Балтийском заводе и со своими тремя детьми смогла пережить первую блокадную зиму до эвакуации. Дед ушел добровольцем в сентябре 1941 года, а уже в ноябре пропал без вести. Блокада — часть семейной памяти. Но не это было причиной, почему я стал заниматься ее историей. Когда я поступил в аспирантуру ЛГУ, я выбрал тему о борьбе с немецкой пропагандой: она была связана с моей специальностью на военной кафедре. В 1990-е, когда в стране начали открывать архивы, я к этой теме вернулся. И уже это привело к тому, что в 2005-м я защитил докторскую диссертацию, которая была посвящена политическому контролю в период битвы за Ленинград. После меня заинтересовала социально-экономическая проблематика блокады, я пытался ответить сам себе на какие-то вопросы. Например, почему не было создано существенных продовольственных запасов? Это проблема города или проблема системы государственного планирования в целом?
Вам удалось ответить на них?
Система Госплана исходила из того, что ресурсы надо использовать, их не надо хранить. В стране был институт государственных резервов, но эти резервы должны были позволить в условиях начавшейся войны продержаться три месяца. А за три месяца мы должны были решить проблему военным путем и уже бить врага на чужой территории.
То есть по Госплану запасы в городах де лали максимум на три месяца?
Таков был подход. И еще количество запасов связано с наличием складов: в Ленинграде складских помещений было мало. Уже 23 июня 1941-го приняли решение подходящие под склады помещения школ, спортивных залов резервировать как маневренный фонд на случай, если жители города, прежде всего южных районов, потеряют жилье из-за бомбардировок.
Еще один вопрос, который вы давно изучаете: почему не было массовой эвакуации?
Потому что Сталин запретил создавать до войны соответствующие службы в крупных городах, прежде всего в Москве. Мы знаем об обращении председателя Моссовета Василия Пронина к Сталину в начале июня 1941 года с просьбой разрешить московским властям в случае начала войны эвакуировать из города более миллиона нетрудоспособных людей. Тому была причина: весной 1941 года в Москве и Ленинграде провели проверку готовности ПВО, выявили очень серьезные упущения. Было понятно, что города на 100% защитить нельзя. Властям в этих условиях надо было что-то делать. И самое простое — провести комплекс мероприятий для того, чтобы в случае начала войны сразу же вывезти нетрудоспособных людей из города: зарезервировать транспорт, определить места нахождения этих людей, продумать логистику, снабжение.
Однако резолюция Сталина от 5 июня 1941 года была примерно такая: «Это не ваше дело; когда надо, тогда правительство и партия вам скажут». Почему это обращение Пронина с запросом об эвакуации важно? Оно показывает, что на местном уровне серьезно готовились — и имели в виду и худший сценарий. В Ленинграде тоже создали соответствующую комиссию, она начала работать, но только 29 июня, через 7 дней после объявления войны. Время было упущено. Решения были очень плохо подготовлены.
Также было принято решение эвакуировать детей, а матери оставались в городе, их использовали как рабочую силу. Поэтому многие ленинградцы, увидев, каким образом производится эвакуация гражданского населения, от нее отказывались.
И конечно, составы с гражданским населением не обладали приоритетом. Приоритет — военные эшелоны, эвакуация оборудования, ведь в Ленинграде работала треть советского оборонно-промышленного комплекса. Войну выигрывают армии. Поэтому эвакуировали авиационные заводы и другие предприятия: и уже через 6 месяцев они будут производить на востоке страны оружие, позволившее в 1943 году обеспечить коренной перелом, когда Советский Союз оказался в состоянии выпускать больше вооружения сопоставимого качества, иногда и лучше, чем у немцев.
Вы согласны с тем, что эвакуация была плохо организована?
Безусловно: об этом говорили и чиновники, которые за эвакуацию отвечали. Не готовились, не думали, не ожидали, не предполагали, что вообще будет такая потребность. Если бить врага на чужой территории, зачем эвакуировать? Но при этом все же эвакуировали 650 тысяч человек — это очень много. Много, но, как говорил руководитель отдела торговли Ленгорисполкома Иван Андреенко, надо было вывезти как минимум в два раза больше. И на начало блокады было бы в городе не два с половиной миллиона человек, а миллион пятьсот. И тогда на меньшее количество людей пришлось бы больше продовольствия.
Какие мифы о блокаде вас, как специалиста, цепляют больше всего?
Их много. Один из мифов о блокаде состоит в том, что Сталин Ленинград не любил и поэтому ему не помогал. Зачем и почему этот миф существует? Для того чтобы объяснить, почему блокада продолжалась так долго, почему городу не оказывалась помощь в большем объеме; почему завозилось не так много продовольствия; почему ленинградский театр военных действий якобы находился на периферии. Другие битвы были менее продолжи тельными. Но Сталин чрезвычайно прагматичный политик. И ясно, что, прежде всего, речь шла о том, чтобы выстояла страна, и когда необходимо было брать какие-то ресурсы у Ленинграда, то их брали. В ноябре 1941 года Москва настояла на том, чтобы самолетами отсюда вывозили противотанковые пушки, минометы всех калибров и даже использовали только что построенную Дорогу жизни для переброски под Москву трех дивизий. Сталин всегда говорил, что армия для нас важнее.
Есть миф о колоссальном разрыве в снабжении партийной номенклатуры и всех остальных. Понятно, что любая власть будет эффективна, если она не будет голодной. Однако даже если мы возьмем самое лучшее, так называемое литерное снабжение, то по нормам 1943 года по нему в месяц полагалось 2 килограмма мяса и 2 бутылки красного вина дополнительно. Понятно, что также предоставляли и регулярное питание в столовой, но излишеств не было. Например, водитель второго секретаря Ленинградского гор кома КПСС Алексея Кузнецова утром перед выходом на работу получал стакан чая с одним куском сахара и 50 грамм хлеба. И всё. За все время блокады из аппарата Смольного два человека были исключены за то, что были замечены в спекуляции. Их выгнали из партии и предали суду. На районном уровне в 1941 году были один или два случая, когда секретарь райкома и председатель райисполкома на ноябрьские праздники требовали себе пирожных. Это привело к скандалу. Говорить о каких-то массовых злоупотреблениях вообще нелепо. И более того, когда было сфабриковано «Ленинградское дело», ни одному ленинградскому руководителю не вменили в вину, что он во время блокады что-то стяжал. Если бы было, что предъявить, это точно приобщили бы к данному делу.
Еще есть спор о том, завозили в Ленинград кошек для борьбы с крысами или нет. И ряд серьезных историков говорят, что ничего подобного не было. Я нашел документы, со гласно которым в 1943-м управление НКВД проверило состояние сохранности неприкосновенного запаса и выяснило, что до 25% испорчено, в том числе из-за крыс. И приняли решение завезти тысячу кошек — из Тюмени. И да, это была настоящая спецоперация.
Какие основные темные пятна блокады, на ваш взгляд?
Мы выявили много проблем, но мало сказали про героев. Стратегическое значение битвы за Ленинград, самой продолжительной битвы Великой Отечественной войны — она длилась с 10 июля 1941 года по 9 августа 1944 года, — колоссально. Мы воспринимаем ее через призму трагедии. Но Ленинград был первым городом, который немцы хотели взять и не взяли. Они вынуждены были оставить здесь более 350 тысяч своих войск, в том числе элитных, которые изначально планировали направить на Москву. И, по признанию Жукова, это Москву спасло.
История не терпит сослагательного наклонения, но мы можем себе представить развитие событий по худшему сценарию. А героическая оборона Ленинграда и контрнаступление под Москвой вселили уверенность в британское и американское руководство, что Советский Союз способен продолжать борьбу и ему надо помогать. В целом антигитлеровская коалиция укрепилась.
Три года назад открылся Институт истории обороны и блокады Ленинграда, инициатором создания которого были вы. Что происходит сейчас с институтом?
Была угроза, что ленинградская школа истории блокады просто исчезнет. При возможности я попросил президента поддержать создание института в структуре Музея обороны и блокады Ленинграда, что и было сделано. Сейчас нас 20 человек, среди них шесть докторов наук.
Мы исходим из того, что исследование блокады невозможно без командной работы, без экспертного заключения целого ряда специалистов — историков, экономистов, юристов, демографов.
Есть какие-то музеи мира, на которые вы бы ориентировались при создании музея блокады?
Больше всего, с точки зрения соотношения музейного и научного компонентов, я впечатлен Музеем истории Холокоста Яд ва-Шем в Иерусалиме. В Музее обороны и блокады Ленинграда в Соляном, где мне доверили руководить научным отделом, ситуация немного иная — это более традиционная институция, здесь уже задана определенная стилистика, надо работать с тем, что есть. При этом музей растет, за пять лет площадь помещений, которые находятся в его распоряжении в Соляном городке, выросла пример но в 10 раз. Будем их осваивать, в том числе работая с разными музейными подходами и концепциями
Где изучать стратегически важную арктику и урбанистику
Вы профессор Европейского университета (ЕУ), которому в 2024 году исполнилось 30 лет. С чего началось ваше сотрудничество?
С начала 2000-х годов я преподавал в ЕУ внешнюю политику России для иностранцев, в основном это были американцы и европейцы. А в 2014 году я пришел в ЕУ уже на основное место работы. Было понятно, что у вуза есть большой потенциал.
Университет с самого начала развивался как успешная, продвинутая магистратура по всему спектру социально-гуманитарных наук, а миссия всегда была в том, чтобы улучшать систему высшего гуманитарного образования в стране. При этом мы активно экспериментируем с программами и исследованиями, сохраняя высокий уровень классических дисциплин. Постепенно мы начали развивать очень конкретные, наиболее востребованные направления: в ЕУ стали по являться специализированные центры и институты. Сейчас в университете работают 13 центров, 2 института (Институт проблем правоприменения и Институт междисциплинарных медицинских исследований), 5 факультетов, десятки аспирантских и магистерских программ.
Какие новые направления запустили?
Университет реагирует на разные вызовы. Это и Арктика, и урбанистика, и климат, это отношения с Евразией, в первую очередь с Китаем. Например, в ЕУ есть Центр социальных исследований Севера. В нынешних условиях Арктика — один из важнейших регионов, который не только в будущем, но и сейчас является основной ресурсной базой для развития экономики. Ледники тают, сезон безопасного судоходства увеличивается. Северный морской путь — самый короткий путь между двумя крупнейшими рынками Евразии, минимум на треть короче по сравнению с традиционным путем через Суэцкий канал. Это и возможность перевозить огромные объемы грузов, и отсутствие угрозы пиратства.
Еще есть Центр энергетической политики. Россия — энергетическая сверхдержава, и потенциальным инвесторам проще приехать в ЕУ и узнать от нас, как функционирует российский энергетический сектор, чем проводить специальные исследования. Мы, в частности, объясняем, почему в обозримом будущем, в горизонте 20–30 лет, не нужно ожидать того, что доля возобновляемых, альтернативных источников энергии в российской энергетике будет больше нескольких процентов.
Какие прикладные, более приземленные проекты ЕУ вы рекомендуете?
Вместе с «Яндексом» мы открыли Прикладной центр МАСТ — машинного обучения, анализа данных и статистики. Это большой прорыв: историки, искусствоведы, антропологи и другие ученые, ранее не работавшие с большими данными, смогут ставить новые исследовательские вопросы и отвечать на них с помощью технических специалистов.
У нас также работает Центр гуманистической урбанистики UP: здесь социологи, антропологи и урбанисты занимаются практическими проектами в сфере городского развития и управления, проводят академические и прикладные исследования. Центр UP, например, с 2016 года ведет проект инициативного бюджетирования «Твой бюджет», проводил так называемые сессии соучаствующего проектирования по Тучкову буяну.
И конечно, Центр изучения эго-документов «Прожито» — массив оцифрованных дневников и воспоминаний на русском языке (там есть и блокадные документы). Это визитная карточка Европейского университета — аналогичных проектов ни у кого просто нет.
Хватает ли на все времени?
Нет! Я бы, например, хотел издать протоколы продовольственной комиссии, которая 11 января 1942 года была создана Военным советом Ленинградского фронта в целях строгой централизации распределения крайне ограниченных продовольственных ресурсов. В условиях острого продовольственного кризиса в различные органы власти поступали многочисленные ходатайства от военных и гражданских организаций об увеличении расхода продовольствия, что приводило к перерасходу ограниченных ресурсов.
Я был одним из первых, кто начал работать с этим материалом. Это база обращений с просьбой помочь с продовольствием (от директоров предприятий, учреждений, артистов, академиков и т.д.) и решений по ним. Интересен сам язык обращений, язык общения чиновников друг с другом, язык взаимодействия чиновников и граждан, язык старых большевиков, язык творческой элиты, язык простых людей, интеллигенции, учителей. Весь материал собран, в значительной степени обработан, но пока не было возможности завершить эту работу. Нужен творческий отпуск, хотя бы несколько месяцев, — вышла бы хорошая книжка!
Текст: Анастасия Принцева
Фото: Валентин Блох
Свет: Владимир Сакунов / Skypoint
Собака.ru благодарит за поддержку
партнера премии
«ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2025
Ювелирный бренд Parure Atelier
Комментарии (0)