«Я уже взрослый!»: подросток хочет тату, пирсинг и больше вечеринок — как родителю корректно реагировать?

Алкоголь и подростки

Всегда злободневная тема, которую не очень принято затрагивать. Да, подростки пробуют разные напитки. И да, они приносят алкоголь в школу. А еще курят в школьных туалетах. Раньше обычные сигареты, сейчас дымят вейпами. Объяснять, что это плохо, бесполезно. Предлагать пробовать, например, вино за семейным столом — тоже так себе идея. Мало кто из подростков хочет пить с родителями. Это все равно что смотреть, как родители целуются. То есть неловко, что ли. Психологи советуют дружное семейное воздержание и просмотр соответствующих фильмов о том, как алкоголь уничтожает клетки мозга и печень. А заодно и все остальное. За воздержание полагается награда, деньги в семейную копилку, например.

Мне этот способ не подходит. Почему я должна лишать себя бокала вина? Я уже вышла из подросткового возраста. И взрослым действительно позволено больше. А вот объяснить подростку, что нужно знать меру, очень даже стоит. У каждого она своя. И обязательно рассказать, что градус можно повышать, а понижать нельзя. То есть пить пиво после водки однозначно плохая идея. Но что бы вы ни рассказывали, сколько бы ужасных случаев, когда алкоголизм приводил к смерти, ни вспомнили, подростки все равно все попробуют на себе. Кто же верит родителям в таких вопросах? Никто, конечно же. И обязательно случится тот раз, когда ребенок ввалится домой на бровях и даже слова «мама» произнести не сможет. Мой сын тоже однажды приехал в таком виде. Правда, в свое оправдание успел сказать, что был в общаге МФТИ и студенты-физики научили их замораживать водку в жидком азоте, а потом мазать на хлеб, изготавливая своего рода бутерброд. Закуску они, видимо, разжижали до молекулярного состояния. Чтобы было веселее.

Прятать алкоголь вообще бесполезнейшая идея. Это как прятать конфеты от маленьких детей. Все равно найдут и съедят больше, чем собирались. Но вот если бы кто-то взял без спросу мое вино или виски отца, я бы устроила скандал. И сын прекрасно это знал.

Опять же, мне, наверное, просто повезло. И сын, и дочь занимались спортом. А это не очень совместимо с возлияниями и курением. И им бы пришлось иметь дело не только со мной, но и с тренерами. Так себе перспектива. Из секции бы точно выгнали.

Когда родители заламывают руки, я хочу напомнить: разве вы никогда не лежали лицом в унитазе? Вот ни единого раза за всю жизнь? Лучше перестать орать, а побыстрее поставить человека на ноги. Рецептов и способов миллиард. Подросток будет вам только благодарен. И, поверьте, ему будет оченьочень стыдно и без ваших нравоучений. Подростки, как ни удивительно, очень совестливые люди. И прекрасно понимают, когда переходят грань.

Они умеют удивлять. По-хорошему

Дочь моей знакомой, четырнадцатилетняя Саша, занимается современными танцами. Саша пошла в папу, высокая для своих четырнадцати. И талантливая. Так что ее досрочно перевели в старшую группу, от шестнадцати и старше, где танцуют и взрослые, уже студенты. При этом Саша самостоятельная. В их танцевальном клубе часто бывают видеосъемки выступлений. И чаще всего они проходят поздними вечерами — дешевле арендовать студию и аппаратуру. Так что Саша могла самостоятельно добраться до дома поздним вечером или уже под утро, если съемки затягивались. И, конечно, всегда оставалась на связи с родителями.

Коллектив отправлялся на конкурс в другой город. Если младшие группы ехали организованно, под приглядом руководителя и мам из числа активисток, то старшим просто сообщали, где они должны быть и во сколько. Моя знакомая никак не могла вырваться с работы, чтобы отвезти дочь на конкурс, а Саша мечтала поехать. Это был ее дебют в коллективе старших. И у нее была пусть и небольшая, но сольная партия. Без нее ломался бы весь рисунок танца. Саша переживала, моя приятельница не знала, как поступить правильно. Наконец выяснилось, что в их группе есть девушка Настя, которой уже двадцать один год. То есть вроде как взрослая. И многие мамы отправляют своих девочек вместе с Настей, которая очень ответственная, всегда на связи и так далее. Моя знакомая обрадовалась, узнала, каким рейсом летит Настя, и взяла билет для Саши на тот же. Связалась с мамой Насти, и та подтвердила, не стоит беспокоиться, ее дочь присмотрит, проследит. Настя тоже поклялась, что не выпустит Сашу из виду и все будет в порядке.

Моя приятельница миллион сто пятьдесят раз проталдычила дочери, чтобы та держала при себе паспорт и телефон. В любой ситуации. Счастливая Саша кивала. Мама взяла слово с дочери, что та может делать все что угодно, идти на дискотеку до утра, гулять по городу, но только не пить. Ни грамма. Ничего. Даже если будут уговаривать или самой очень захочется. И если она не сдержит обещание, все поездки закончатся на этой.

Когда в пять утра зазвонил телефон, моя приятельница чуть не поседела. Звонила Саша и плакала в трубку:

— Мам, что мне делать? — рыдала она.

Приятельница успела подумать о самом ужасном, включая мошенников, которые звонят голосом детей и просят срочно привезти или перевести деньги, потому что ребенок на электросамокате сбил насмерть пешехода или совершил еще какое-нибудь преступление.

— Саша, как я называла тебя в детстве? — спросила ледяным тоном приятельница.

— Мам, ты с ума сошла? У меня тут такое! — закричала Саша.

— Или отвечаешь, или я вешаю трубку, — заявила приятельница.

— Шура, как бабушку, — простонала девочка.

Приятельница вдохнула, выдохнула. Это действительно была ее Саша. И она терпеть не могла, когда ее называли Шурой.

— Говори, что случилось.

Приятельница, прижимая телефон к уху, включила ноутбук, чтобы проверить расписание рейсов и каким ближайшим она сможет вылететь за дочерью.

— Настя, ей совсем плохо. Она даже встать не может. Я не могу ее растолкать, а у нас рейс через три часа. И телефона ее нет нигде, и паспорта. Я проснулась по будильнику, не слышала, как Настя вернулась в номер. А теперь она лежит и не реагирует. Как мне ее поднять? — лепетала Саша.

— Она дышит? Проверь пульс, — велела моя приятельница, кстати, врач по профессии.

— Где? — растерялась Саша.

— На сонной артерии, где еще? — возмутилась мама-врач.

— Между кивательной мышцей и хрящами гортани.

— Маааам! — простонала Саша.

— Прости, посередине между головой и ключицей. Слегка надави, но не сильно.

— Я как будто в медицинском сериале оказалась. — Саша, кажется, улыбнулась.

— Да, есть пульс, я его чувствую. Мам, это очень круто.

— Настя совсем в муку? — уточнила мать.

— Не знаю, что это значит, но, кажется, да, — ответила Саша.

— Поверни ее на бок, если она лежит на спине. Подставь тазик. Если получится, дай ей воды. Тазик держи наготове. Постарайся ее разбудить, плесни холодной водой на лицо. Побольше. Заставь ее попить, если вырвет, это хорошо. Если Настя что-то начнет соображать, пусть засунет себе два пальца в рот и вызовет рвоту, — инструктировала мама-врач. — Она только пила или принимала какие-то таблетки?

— Я не знаю! Говорю же, после выступления пошла спать. Очень устала. А Настя пошла в бар! — прокричала Саша.

— Ладно, ты молодец. Как она там?

Кажется, Саша выронила телефон, а потом отключилась. Позвонила через сорок минут. За эти сорок минут моя приятельница прожила несколько жизней, успев умереть от переживаний и воскреснуть на случай, если дочери потребуется помощь. За это время Саша съездила в бар, где нашла сумочку Насти с телефоном и паспортом. И еще одну забытую сумочку с таким же набором. Саша разбудила руководителя коллектива и выяснила, кому принадлежит вторая сумка. Поехала в гостиницу и отдала находку владелице. Та лежала приблизительно в таком же состоянии, что и Настя. После этого Саша вернулась в свою гостиницу, собрала свои и подруги вещи и снова пыталась привести ее в чувство.

— Мам, я не могу ее бросить, — позвонила Саша. — Можешь купить мне билет на следующий рейс? И позвони маме Насти, чтобы она тоже купила ей билет.

Моя приятельница говорила, что в тот момент была очень горда своей дочерью. Да, пришлось выложить еще двадцать тысяч за обратный билет. Но Саша, вернувшись, валясь с ног от усталости и нервов, успела сказать маме, что она лучшая.

— Я боялась, что Сашка напьется. Боялась, что потеряет телефон или паспорт. Я бы в четырнадцать лет, одна, в другом городе, в компании взрослых, так бы и поступила. А она оказалась другой. Настю никто не искал, никто не побеспокоился, где она и как. Только моя Сашка, — рассказывала мне мама-врач.

— Да, они другие, — согласилась я.

— Но Насте я бы все же при случае оторвала голову.

— Нет, она потом миллион раз извинилась. Рассталась с парнем — ну и напилась с горя. Хорошая девчонка на самом деле. Очень добрая и ответственная. Теперь от Сашки не отходит. Опекает, — рассмеялась приятельница.

— Да, у меня тоже достижение. Разрешила дочери ездить одной в художественную школу. Метро с пересадкой, автобус, потом пешком, — призналась я.

Сима (дочь автора — Прим. ред.) все равно считает, что я плохо справляюсь со своими демонами и тревогами. Надо вколоть дополнительный ботокс, а то старый быстро рассосался. И волосы красить приходится раз в три недели, корни отрастают совсем седые. И сердце иногда колотится так, что я его руками держу под грудью, чтобы не выпрыгнуло.

Как реагировать на татуировки и проколотый нос

Не отказывать в инициативе. Не заламывать руки, не читать нотации. Реагировать спокойно и по делу. Ребенок к такому точно окажется не готов. Сын собирался забить «рукав». Тогда это было модно и смело. Я кивнула и предложила съездить на консультацию к врачу, у сына очень много родинок по всему телу. Вдруг татуха как-то повлияет? Разумно, решил сын. Врач прочитала ему лекцию о шрамировании, дерме и посоветовала повременить с татухой до двадцати одного года. А там хоть заколись целиком. Но куда эффективнее оказался запах. Так уж получилось, что до нас врач удаляла татуху у девочки-подростка. И запах сожженной кожи произвел на моего сына неизгладимое впечатление. Как и слезы девочки. Удалять тату очень больно и дорого. Да и одного сеанса не хватит.

Когда дочь решила сделать себе прядки — все девочки то высветляли пряди волос, то красили их в разные цвета, — я кивнула. Отвела в салон, пряди высветлили. Дочь походила некоторое время, потом решила сделать челку, и пряди отрезала. Как и косы.

Все. Теперь она снова отращивает волосы, потому что длинные волосы можно завить, выпрямить, сделать хвост или заплести косу. Есть вариативность. А с короткой стрижкой особо не разгуляешься.

Если ребенок хочет проколоть себе, например, нос, можно сначала купить фальшивую сережку и предложить походить. Если понравится и не надоест, тогда колоть. А можно рассказать, что после прокола возникают осложнения и заражения. Так что вместо красоты появится реальная проблема.

Иногда подростки хотят сделать тату в виде памятной даты знакомства с любовью всей жизни, первого свидания и так далее. Тут, конечно, стоит напомнить, что даты легко перечеркиваются на бумажном носителе, а вот на теле перебивать их сложно и муторно. Так что лучше подождать до еще какой-нибудь знаменательной даты, чтобы уж наверняка.

Но главное, ребенка все же стоит отвести к специалисту, врачу, татуировщику, который ответственно скажет, что все татуировки лучше делать после двадцати одного года. Подросток растет, и неизвестно, во что с ростом превратится желаемый дракон или цветочек. А дополнительные дырки в ушах, носе, губе и прочих местах зарастают очень и очень долго.

А еще лучше честно признаться, как это происходило с вами. В моей молодости были популярны проколы пупка. Стоило дорого, считалось очень круто. Моя институтская подруга проколола пупок и потом каждый день в туалете я видела, как она меняет повязки на загноившейся ране. То еще зрелище. А однажды она упала в обморок прямо в институтском туалете, отлепляя пластырь от раны. Вызвали скорую, увезли в больницу. Оказалось, при проколе занесли инфекцию. Однокурсница перенесла операцию и еще долго ходила в институт, склонившись в три погибели, держась за живот. Ей было больно. Она пила таблетки горстями. После этого я передумала прокалывать пупок.

Нынешние подростки, девочки, не хотят что-либо делать с пупком. К счастью, это уже не модно. Самое радикальное, на что они способны, — «бахнуть карешку» в каникулы. Причем массово. Сима с ужасом сообщила, что три ее подруги отстригли длинные волосы. Две до каре, одна чуть ли не налысо.

Покрасить пряди не актуально. Сима и ее подружки уже не экспериментируют с цветами. Наверное, потому что их биологичка пришла в школу с оранжевыми волосами. Возможно, она добивалась какого-то другого оттенка, но что вышло, то вышло. А физручка покрасила отдельные пряди в красный. Так что девочки, еще не испробовавшие все цвета на своих волосах, решили даже не начинать. Не хотели выглядеть как биологичка и физручка.

А вот Вика, русоволосая, мечтала стать блондинкой. Мама сказала, что это дорого и бессмысленно. Вика купила краску и покрасилась сама. Стала желтой, чего и следовало ожидать. Теперь носит бейсболку, которую все учителя требуют снять. Вика страдает, выбегает из класса, плачет в туалете. Девочки ее успокаивают, говорят, что краска скоро смоется. Вика моет голову по три раза на дню, начинает рыдать с новой силой — не смывается.

Мне ужасно жалко Вику, и я, если честно, не очень понимаю ее маму. Ну что стоило отвести девочку в салон? Да, бессмысленно, чего уж спорить. Но разве мы в подростковом возрасте не совершали бессмысленные поступки? Да, в мое время все красились сами чем придется. И стриглись под ноль, потому что сжигали волосы химической завивкой. Даже салон ничего не гарантировал. Как-то после рождения сына я пришла в очень приличный салон. Хотела стать шатенкой. Без пробивающейся раньше времени седины. Из салона вышла фиолетовой. Мастер сказала, что у меня сложные волосы, предыдущая краска не смылась и что-то еще. Я помню, что шла по улице и горько плакала. И случайно увидела в соседнем доме еще один салон красоты, куда и зашла, безутешно рыдая. Там меня напоили кофе, успокоили и перекрасили в жгучую брюнетку. Так я выгляжу и сейчас. Помню ощущение, когда увидела себя в зеркале.

Это была я. Совершенно другая, но я, настоящая. Если девочка-подросток хочет покраситься как светофор, отрезать челку, косу, не мешайте ей, помогите найти хорошего мастера, который не испортит волосы и сделает все как нужно. И вы никогда не узнаете о том, что ваша дочь плачет в туалете, прикрывая неудачную прическу бейсболкой.