Юрий Милославский о фарцовщиках в Петербурге

Я считаю, что мода 1990-х возвращается, потому что действует «правило двадцати лет» — именно столько нужно, чтобы начать ностальгировать по признакам определенной эпохи. Я в 1990-х занимался тем, что возил вещи из Америки, то есть фарцовкой, а значит,  был на острие моды. Самым писком были бомберы Avirex. Их делали для военных летчиков США, помимо нашивок, во всю спину там была надпись по-русски: «Я — американец». Это был абсолютный вышак.

Однажды году в 1994-м мы везли партию штук в пятьдесят, и нам поменяли рейс с прямого на пересадочный, мы все это тащили на себе через Москву, а в Пулково все это время караулили наш прилет представители криминальных структур, чтобы прямо на месте купить товар. Возили джинсы, топсайдеры, кеды New Balance, ботинки Timberland. Разлетались косухи, я носил Donna Karan — из первой линии, хорошо шли мотоциклетные и с дубовой пропиткой кожанки Shott NYC. Я перестал фарцевать в 1995 году, когда началась повальная брендомания и двумя самыми главными словами стали D&G и Versace. За майку с надписью и ремень с медузой готовы были убить.

Одна тусовщица, которая веселилась пять дней в неделю, не могла влезть в свой топ D&G, поэтому она приходила домой, распарывала его, стирала, а потом зашивала прямо на себе, причем так, чтобы грудь была навыкат. Настоящими хитами были укороченные топы, а также сочетание мини-юбки с ботфортами. Чтобы пройти дресс-код, мужчине полагалось быть в черных замшевых туфлях, прямых джинсах Versace (не дай бог надеть зауженные или расклешенные), футболке с лейблом или черной рубашке. Доукраситься можно было кожаной жилеткой.

Еще одного маркера успешности — остроносых туфель — я счастливо избежал и гонял в Cesare Paciotti со шпажками, в таких же на MTV Джордж Майкл пел Jesus to a Child. Мой самый адский выход тех лет — это удлиненный пиджак, который можно было принять за смокинг, так как полы его доходили почти до колен. К большому сожалению, это был именно пиджак. 

Пособием по стилю служил заграничный глянец, потом появились первые русские журналы, а вообще все ориентировались на кино и клипы. Тарантиновское «Криминальное чтиво» было просто азбукой моды. Я, кстати, с ужасом жду, что сейчас вернутся идиотские гавайские рубашки. Модно одевалась в 1990-е довольно узкая прослойка людей: первые техно-слушатели, бездельники, богема. Подтянулись и бандиты: сначала они носили треники, кожаны и кеды, чтобы быстро бегать от ментов, потом малиновые пиджаки с белыми бадлонами и золотыми цепочками поверх, но скоро крышующие клубы насмотрелись на тусовщиков и стали пытаться соответствовать — фактически произошло сращивание клубных и криминальных элементов, более того, легко совершались переходы из одной категории в другую, чему способствовал оборот запретных веществ в то время.

Чтобы упорядочить отношения, идеолог клуба «Птюч» Игорь Шулинский созвал в Москве сходку авторитетов, и они подписали указ о том, что бандиты имеют право посещать танцы исключительно в «радужной одежде и позитивном настроении». Ветераны клубного движения затаривались в суперизвестном ларьке на станции метро «Московская», им владел мой приятель. Как-то к нему приехали двое, по виду у них шли третьи сутки вечеринки, один взял свитшот, примерил и спросил: «Ну как цвет?» — «Нет, ты знаешь, он тебя мертвит», — ответил второй.  

Текст: Ксения Гощицкая