В петербургском баре Union прошла открытая дискуссия с Николаем Редькиным, музыкальным обозревателем и создателем телеграм- и YouTube-канала «Брокен дэнс», и основателем «а можно потанцевальней?» Антоном Савенко (у блога тоже есть и текстовая, и видеоверсия). Собака.ru приводит часть беседы, в которой культуртрегеры рассуждают о феномене популярности Надежды Кадышевой и объясняют, почему будущее — за нейросетями и терапевтичными саундтреками.
Возможны ли новые жанры или музыка себя исчерпала?
Николай: Мы с вами живем в эпоху бесконечного дробления. Например, в рамках гиперпопа может быть от 20 до 2000 других микробрендов — они создаются в маленьких пабликах в интернете, где люди бесконечно спорят, чем одно направление отличается от другого. По сути, любой человек сейчас может сконструировать свой жанр или перепридумать старый. Да и многие артисты прибегают к синтезу. Допустим, я вчера слушал микстейп Темного Принца — там и клубняк 2000-х, и хип-хоп, и инди-рок.
Антон: Да, сейчас хватает новых жанров, с которыми нужно считаться. И статтер-хаус, и дрифт-фонк — конечно, можно назвать их поджанрами, но тогда и техно — всего лишь ответвление электронной музыки. Другой вопрос: случится ли с нами снова 1973 год, когда в Бронксе создали хип-хоп, кардинально новый жанр?
Николай: Никто никогда не вернется в 1973 год.
Антон: (Улыбается). На самом деле это зависит от инноваций. Хип-хопа не было бы без синтезатора Roland. Когда появятся более современные инструменты или технологии — за ними подтянутся и жанры. Сейчас эдакий слон в комнате — нейросети. Пока они не очень заметны в индустрии, но кто знает, что будет дальше.
Николай: А можешь вспомнить пример, где музыкант бы прикольно использовал нейронку?
Антон: Легко — JPEGMafia или Soda Luv.
Современная музыкальная индустрия: плюсы и минусы
Николай: С одной стороны, инструменты для продвижения собственной музыки доступны как никогда! 20 лет назад снять клип было дорогим удовольствием, а сейчас, имея смартфон, ты можешь легко залететь в рекомендации со своим рилсом. Мне вот недавно соцсети стали подкидывать видео, где простецкие чуваки ходят по ТЦ и читают свои рэп-нескладушки.
Антон: Еще же пару месяцев назад был чувак G Sound, который сочинил дико популярный трек «Мы с севера».
Николай: Да, таких много. Мне нравится этот элемент вселенского рандома: сегодня может залететь «Король и шут», а завтра малоизвестный «Бонд с кнопкой». Но ведь этой доступностью продвижения мы платим за гениальность. Гениальных творцов уже не появится или будет мало. Индустрия дает простор для людей умеренно выраженного таланта, а одаренным приходится двигаться по-другому.
Получается, есть два пути: спринтерский и марафонский. Первый — когда ты хочешь быстро налутать денег и славы, лезешь во все щели и снимаешь кучу рилсов. Второй — когда год за годом делаешь свое дело, и в итоге тебя настигает успех. Например, как моя любимая группа «4 Позиции Бруно» и ее же проект «Порез на собаке».
Почему российская музыка снова популярна?
Николай: Эта тенденция возрождения как будто идет и сверху, и снизу. То есть и государство продвигает псевдофолк типа «Матушка-земля», и люди сами скупают билеты на концерты Кадышевой. Плюс я замечаю, что появилось много независимых инди-групп, которые благодаря народной мелодике делают хиты. Тот же «Бонд с кнопкой». В чем причина? Наверное, в сложную эпоху, когда привычная жизнь и культура ломаются, мы ищем ответ в чем-то универсальном. Каким бы эстетом ты ни был, когда заиграет «Плывет веночек», что-то внутри шевельнется.
Антон: А мне вот очень интересен феномен Татьяны Куртуковой, автора «Матушки-земли». Вам не кажется, что она — первый нейросетевой артист в России? Ее песни перформят в чартах, на обложке изображена какая-то женщина в платке, но я ни разу не видел ее афиши или чтобы она участвовала в шоу…Я не верю, что она существует!
Николай: Мы давно живем в симуляции. Я уверен, что и Дрейка нет.
Хип-хоп жив, а рок умер?
Николай: Должен поделиться личной историей: в юношестве я любил ходить на R&B-вечеринки. Мне нравилась эта музыка, и там были приятные глазу девчонки. Однажды мы с подругой пришли в рок-клуб и первое, что там увидел: девчонку в блевотине. Тогда я окончательно и сделал свой выбор между роком и рэпом.
А вообще я думаю, что рэп — музыка, более ориентированная на персонажей. В наше время всем как раз интересны яркие и странные люди. Почему рэп их притягивает? В этом жанре особенно важна твоя биография и то, что ты можешь рассказать о себе другим людям.
Антон: Звезда 2000-х Yung Lean говорил, что рос на роке и обязательно играл бы его, если бы были 1970-е. Но так как в наше время популярен рэп, он будет создавать именно его. Сейчас уже есть ощущение, что рэп всем надоел. В этом плане Моргенштерн* (признан в России иностранным агентом), который начал исполнять гитарную музыку — важный флюгер. Когда что-то становится слишком нормисным, молодым не хочется в это лезть. Они вполне могут посмотреть на то, что сейчас сочиняет гаражная инди-группа CUPSIZE и открыть для себя рок-музыку, где давно не происходило ничего весомого.
Кто они, артисты будущего?
Николай: Мы начинаем исчерпывать тренд на негатив и загадочность. Сейчас будут появляться веселые типажи. Помните, как после вечно мрачного и загоняющегося PHARAOH возник FACE* (признан в России иностранным агентом)? Он был немного дурацкий, не стеснялся кринжовых строчек и давал зрителю театр абсурда, который ему так нужен. Вот я жду, когда в России залетит в чарты группа типа LMFAO — такие же тусовщики, которые выглядят как карикатуры.
Антон: Согласен. Сейчас большой спрос на успокоительную, терапевтическую музыку. Группа «Сироткин», Рушана, passmurny, к примеру. Эти артисты будто готовы обнять тебя и шепнуть на ушко что-то приятное. В темные времена люди ищут позитивных персонажей.
Комментарии (0)