Глава «Евросиб» Дмитрий Никитин: «Бизнес — это как с женой: опыт, любовь и интерес только нарастают»

Лауреат премии «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2025 в номинации «Бизнес», предприниматель, меценат и «король локомотивов» Дмитрий Никитин 25 лет управляет из петербургской штаб-квартиры логистическим бизнесом, раскинувшим транспортные сети от Северо-Запада до Дальнего Востока, от Псковщины до Забайкалья. Сегодня Никитин открывает из Петербурга окно в большую Россию и в Китай — его компания «Евросиб» вышла на судоходный рынок, соединив своими линиями дальневосточные и китайские порты. А еще стала инициатором и инвестором строительства глубоководного порта в Архангельске общей стоимостью 330 миллиардов рублей.

Потомственный железнодорожник в пятом поколении (работает в «Евросибе», созданном его отцом Николаем, с момента основания в 1992 году), выпускник Петербургского университета путей сообщения, Никитин последовательно превращает группу компаний «Евросиб», изначально ориентированную на железнодорожные перевозки, в универсального логиста: в ее портфолио и собственные терминально-логистические центры, и аэропортовые проекты, и авторетейл, а теперь и водные контейнерные перевозки. И важно: знаете памятник Довлатову на улице Рубинштейна? Это тоже инициатива Никитина.

Строительство порта со Сбером и новые хабы: какие локомотивы тянут «Евросиб» вперед

У вас проекты по всей России: Забайкалье, Сибирь, Архангельск. Как управлять таким распределенным бизнесом? Ездите по стране? Или координируете работу из Петербурга?

Ездить нужно. Пока ногами сам не пройдешь, ничего не будет. Но у нас же страна централизована, все равно 80 % всех решений — это Москва. Большинство важных проектов обсуждается именно в столице.

Не удобнее было бы тогда вообще переехать в Москву?

Я новосибирский человек. Приехал в Петербург, когда мне было 20 лет, в 1 991-м году. И до начала 2000-х с Петербургом не очень-то себя и ассоциировал. Но как только стал ездить в Москву, понял, что я петербуржец.

А с Сибирью у вас сильная связь осталась?

Духовная — сильная, очень. Друзья там. Недавно квартиру в Новосибирске купил прямо на берегу Оби: напротив была деревня, где я вырос. В окно смотришь, а перед тобой река на полтора километра.

Что изменилось в вашем бизнесе за последние три года?

Транспортный бизнес даже, может, и вырос, ускорился, потому что поменялся запрос на разработку новых схем. Затем ситуация изменилась, когда государство повысило ключевую ставку. Это влияет нестолько на нас, сколько на наших клиентов. Людям сложнее кредитовать свои бизнесы. И мы начинаем это ощущать. Есть прямая корреляция между объемом перевозок и экономией со стороны заказчиков.

А самый тяжелый вызов «Евросибу» в 2024 году?

Самый тяжелый вызов — работа в сложных геополитических и внешнеэкономических условиях. Но даже в этих условиях мы ищем возможности для роста, инвестируем в шиппинговый бизнес, развиваем международный сегмент и расширяем присутствие в Китае и СНГ.

На кого в связи с переменой ситуации вы ориентируетесь, помимо Китая? И как влияет разница в менталитете?

Ориентируемся на Белоруссию, Казахстан, Узбекистан, Монголию. Не скрою, хотелось бы больше работать с Японией, с Вьетнамом, но пока не удалось развить эти направления, к сожалению. На японцев, еще со времен Второй мировой, сильно влияют американцы. А вот Вьетнам близок России: даже наш Институт лекарственных и ароматических растений регулярно бальзамирует тело Хо Ши Мина! Вообще, если говорить не о странах, ближе всего по менталитету сибиряки. Всем бы быть такими. Цена слова у сибиряков была всегда высока. Это связано — исторически — с большими расстояниями. Если вы делового партнера видите два раза в год — один раз он едет в одну сторону, куда-нибудь на Дальний Восток, обмениваться товаром, а потом обратно, — то тогда вы вынуждены слово держать, если хотите состояться как деловой человек, иначе никаких сделок больше не будет. Все растянуто во времени, каждый партнер — как на подбор. А когда у вас бесконечное количество сделок и людей мелькает, вы безответственно подходите к ситуации: с этим не получилось — ну ладно, найду другого.

Какие проблемы у логистического бизнеса сейчас?

У нас логистического бизнеса как бизнеса не существует. Есть пакет нормативных актов, который должны были принять наши законотворцы, чтобы мы хотя бы необходимым статусом обладали: закон об экспедиторах, о транспортно-логистической деятельности, закон о транзите не сделаны. Ведь бизнес большой — примерно 150 миллиардов долларов выручки в год.

Вы говорили, можно увеличить эффективность логистики на 30%. Как?

В частности, за счет единого информационного пространства. Нужны базы, которые бы объединили информацию по логистике на автомобильных и железных дорогах, а также в море. Подобные базы есть и сейчас, но они, как правило, не пересекаются между собой. Есть планы по развитию Национальной цифровой транспортно-логистической платформы, но это пока только планы. Важно, чтобы при реализации этих планов учитывались интересы бизнеса.

У вас раньше 40% бизнеса было в авторетейле. А как сейчас?

Сейчас наш авторетейл работает в ноль. Мы взяли в работу несколько китайских брендов, от некоторых отказываемся. Привычной для нас бизнес-модели у китайцев не существует: они железо сделали, а бизнес — нет. У них не развита система обслуживания автомобиля после продажи. Радуют успехи отечественного автопрома, хотя по части PR он пока уступает китайским конкурентам.

А где рост? Какие проекты, как локомотив, тянут «Евросиб» вперед?

Перечислять можно много. Из важного: на ПМЭФ 2024 года мы подписали соглашение со Сбером и правительством Архангельской области: запускаем вместе инвестиционный проект строительства нового глубоководного района морского порта Архангельск (в районе мыса Керец). Это будет государственно-частное партнерство. Проект масштабный — будущий ключевой элемент в инфраструктуре Северного морского пути. Для «Евросиба» это стратегическое направление, в 2024-м мы отправили по нему первые грузы.

Кроме того, «Евросиб» продолжает инвестировать в Новосибирск: создаем под городом промышленно-логистический парк «Иня» (с последующим вложением резидентов в объеме 7 миллиардов рублей) — он позволит значительно снизить стоимость логистики для региона. У Новосибирска — стратегическое расположение на берегах Оби, на соединении Сибирского тракта и Транссибирской магистрали. Здесь можно выстраивать логистические схемы для Алтая и Кузбасса.

Параллельно мы занимаемся развитием Забайкалья: в юго-восточной части Забайкальского края, в 10 километрах от российско-китайской границы, появится транспортно-логистический хаб. И море: наша компания продолжает расширять контейнерный флот на Дальнем Востоке. В 2024-м у нас появилось уже четвертое судно: что важно для нас — под собственным именем «Евросиб»!

Тем временем «Евросиб» заходит в морской бизнес: появились морские контейнерные перевозки, вы занимаетесь глубоководным портом в Архангельске. Как обстоят дела в море?

Мировая торговля — это море в большей степени. И в Советском Союзе, конечно, существовали гениальные вещи: Балтийское морское пароходство, Черноморское, Дальневосточное — те монстры, которые возили большое количество грузов и зарабатывали валюту. Но судостроение у нас сосредоточено на военном флоте, а коммерческий флот был отдан странам-членам СЭВ (Совет экономической взаимопомощи), которые не успели развернуть полномасштабное производство судов. Чтобы сейчас резко поднять ситуацию по флоту, нужны серьезные усилия со стороны государства, так как в 1980–90-е никто этим, по сути, не занимался. Мы же зашли в море из-за санкций, в качестве вынужденной меры, и там у нас бизнес пока небольшой.

А есть ли у «Евросиба» какие-то амбиции по поводу петербургского порта?

Петербургский порт — это то, с чего я начал свою трудовую деятельность еще студентом. У меня до сих пор телефонный справочник есть, в котором я храню свои первые важные телефоны в порту. Да, вот он, этот справочник: «Третий район, телефон маневрового диспетчера, телефоны охраны, подходы судов, судоходные линии». В общем, порт — культовая вещь. Конечно, те решения, которые раньше принимались для развития порта, уже себя изжили. Необходимо активно заниматься портами на Северо-Западе, и у «Евросиба» есть ряд инициатив в этом направлении.

Сложно удержать свои инициативы?

Непросто. У нас их много. К сожалению, не всегда наши инициативы трансформируются в проекты. Вот поезд, позже названный «Аллегро», например, в свое время тоже был нашей инициативой. Мы пошли в пассажирские перевозки и сделали два проекта скоростных поездов. Один с двухэтажным спальным вагоном на базе финской модели — потом, так получилось, отдали этот проект РЖД. Также мы планировали запустить итальянский электропоезд из семейства Pendolino на направлении Петербург — Москва. РЖД взяли этот проект и поставили на маршруте Хельсинки — Москва. Но сама идея скоростного поезда была инициирована нами в 2001 году.

В вашей сфере есть кодекс чести?

У тех людей, кто честен, он есть, у тех, кто нечестен, нет.

Как появился памятник Довлатову и где кулинарная мекка в Петербурге? 

В 2016 году на улице Рубинштейна поставили памятник Довлатову, изготовление которого вы спонсировали. Почему именно Довлатов?

Не только спонсировал. Это была инициатива нашей семьи. Чтобы привлечь своего четырнадцатилетнего сына к чтению, я во время одной из наших горнолыжных поездок подарил ему книжку Довлатова. Он ее прочитал и задал вопрос (естественно, глядя на то, как мы, взрослые, осушаем бокалы): «А что, Довлатову-то нет памятника? Так хорошо пишет». И я подумал, ну раз уж подарил книжку, надо подарить и памятник. Но не ребенку, а Петербургу. С 2009 года памятник не согласовывали по каким-то причинам. Коллеги из городской администрации говорят: «Ну, ты понимаешь, он же все-таки уехал… Да и пишет не о том…» Я предлагаю: «Так давайте в Пулково поставим, как будто он вернулся с чемоданом». Они: «Охренел, что ли, совсем?» Потом перед юбилеем Довлатова в 2016 году мы часа четыре с Сергеем Боярским сидели у ответственных лиц, а потом по поручению Георгия Сергеевича Полтавченко нам таки дали отмашку, и за два дня все было сделано.

Вы занимаетесь благотворительностью: поддерживаете международный детский турнир по настольному теннису памяти вашего отца, основателя «Евросиба» и мастера спорта Николая Гениевича Никитина. А еще — детскую хоккейную школу «СКА — Серебряные львы». Думали о каком-то новом направлении?

Пока не знаю. Но думаю, что в таком городе, как Петербург, сам Бог велел обратить внимание на культуру. Под культурой я понимаю не только Эрмитаж и Мариинский театр, а все составляющие этого понятия, включая общественное питание. У нас как? Например, возьмем рестораны, кафе. Где кулинарная мекка в Петербурге? Сравните, сходите на рынок в Лионе, в Москве на Усачевский рынок с их буйством деликатесов. Есть у нас в городе ночной клуб, куда можно пойти после 50 лет приличному человеку с женой? А после 60 лет? Или 70? Возьмите вызовите, я не знаю, Блинова, Лапина, достаньте из загашников Дениса Попова. Скажите, что городу нужен крутой клуб, в стиле «Декаданса», открытого в далеком 1999 году Эдуардом Мурадяном. Вот просто крутой. Чтобы привлечь бизнесменов, чтобы они не уезжали в Монако или Москву. Можно же сделать улицу с хорошими ресторанами, с приличными магазинами! Все-таки улица Рубинштейна — хаотичная частная инициатива…

«Бизнес — это как с женой: опыт, любовь и интерес только нарастают»

Как удерживать и развивать такой сложный бизнес больше четверти века?

Это как с женой. На 25-й год надо относиться даже лучше, чем в первый год: опыт, любовь, интерес только нарастают. В ковид я чуть не подзагнулся, было 75% поражения легких. Три недели провалялся в реанимации. И когда вышел, подумал, что, пока у меня силы есть, буду педали жать. У «Евросиба» сейчас очень много проектов в прединвестиционной фазе, миллиарда на полтора долларов. Работаем!

А сколько у вас сейчас миллиардов?

Ну, полутора нет, а сколько есть, даже сам не знаю. Так просто нельзя считать, потому что бизнесы — сложные циклы.

То есть нельзя сказать, сколько у вас чистого капитала?

Я вообще не считаю, сколько денег есть. Я всё вкладываю в бизнес и развиваю.

Опишите ваш обычный день. Сколько времени уходит на работу?

Работа — это думать. Думаю всегда. В 7 утра встал, пошел в зал. Подумал. В 9 пришел на работу. В понедельник, вторник попередвигал кубики у людей в голове. Среда, четверг — полетал куда-то, встречи какие-то. В пятницу подвел итоги, еще там что-то спланировал. В субботу посидел, подумал, разобрал все, что происходит, наметил, что дальше делать.

У вас четверо детей. Какие у них интересы? Кто продолжит ваше дело?

Я пока на пенсию не собираюсь. Старший занимается международными перевозками в нашей компании. Дочка закончила в Москве школу дизайна и продолжает учиться. Младшему сыну 16, он еще думает, что делать после школы. А самой младшей — 12: она уже может руководить. И самое главное — знает, что и кому нужно делать.

Во что вы верите?

Я, как выходец из Сибири и почти язычник, верю в приметы. Но говорить в какие не буду. Это плохая примета!

Что вас держит?

У меня, наверное, как в ВДВ, ощущение такое: «никто, кроме нас». Кто еще будет делать? Ведь предназначение бизнеса и предпринимательства — создавать стоимость. Этим и занимаемся.

У вас есть какая-то ролевая модель?

Модель простая — делай дело правильно, и всё будет хорошо с точки зрения состояния здоровья. Качественно сделанная работа — залог моего здоровья и комфорта. Основное правило — прежде чем приступать к делу, нужно вникнуть в детали и разобраться в нюансах. Если говорить о ролевой модели в плане общения, то всем нам приходится время от времени надевать маски. Лично мне нормальнее всего в хоккейной раздевалке с молодежью общаться.

Как это — быть миллиардером?

Я как-то не ощущаю себя миллиардером.

Ну что вы себе очень дорогого купили?

Я долго всегда сомневаюсь. Как-то мне неудобно. В 2014 году я хотел купить роллс-ройс и не мог решиться. Прихожу на хоккейную тренировку, навстречу идет Макс Сушинский, наш супернападающий, чемпион мира, и говорит: «Слушай, мне тут пригнали машинку, роллс-ройс». И не стесняется. И я тоже думаю: ну чего я? Тем же вечером звоню и говорю: «Отгружайте».

Кому бы вы еще поставили памятник?

Отсутствию чего-либо. Отсутствию, которое создает положительный эффект. Старообрядцы, монахи, революционеры сознательно себя лишают чего-либо, чтобы достичь более ценного.

Надеюсь, встретимся на открытии памятника Пустоте.

Текст: Анастасия Принцева
Фото: Наталья Скворцова
Стиль: Дмитрий Беляев
Свет: Михаил Ланцов / Skypoint