Закон о «наливайках». Мария Элькина — о том, почему политика ограничений подрывает порядок, а не наводит его

Не сказать, чтобы я была завсегдатаем баров. Алкоголь употребляю очень редко, исключительно ради хорошей компании или гастрономических впечатлений могу выпить бокал вина. Но в этом году, например, отмечала день рождения в одном баре, чтобы не называть его, скажем, что это был условный «Бар Х». Там во всем соблюден безупречный вкус: в интерьере, выборе вин, лаконичных закусках. Персонал обаятельный и интеллигентный, такие люди украсили бы собой хоть театр, хоть библиотеку. Меньше всего на свете это похоже на место, где кто-то напивается без меры, шумит, оскорбляет собеседников или прохожих.

Возьмем для примера наш условный «Бар Х» — достопримечательность, часть городской культуры. Точно так же, как многие заведения Бангкока и Мадрида, петербургские бары стали не фоном, а урбанистическим явлением в своем праве: они притягивают туристов, а местных жителей делают интереснее и общительнее.

Не знаю, соответствует ли условный «Бар Х» критериям только что принятого в Петербурге закона «о наливайках». Тем не менее, совершенно очевидно, что они, эти критерии, подобраны как-то нелогично. Если им верить, получится, что, будь в «Баре Х» зал для посетителей 40 кв. м., он не имел бы права на существование, а вот был бы 51 кв. м. — имел бы. Никакого здравого смысла здесь не разглядишь. Подход «лес рубят — щепки летят» принять в данном случае невозможно хотя бы потому, что речь идет не о щепках, а о людях и созидании. Согласиться с тем, что пусть закроется сколько-то «хороших» заведений, главное — избавиться от «плохих», значит, вступить в противоречие не только с базовыми принципами справедливости и гуманизма, но и отказаться от жизнеспасительной прагматичности.

Депутаты, лоббировавшие закон, говорят, что якобы встали на борьбу с нечестностью, хотели помешать алкомаркетам прикидываться барами и продавать спиртное по ночам. Здесь мы слышим если не лукавство, то по меньшей мере опасное упрощение. В Петербурге и других городах мира полно баров с залом в 30 кв. м. О требовании наличия кухни и говорить нечего — бар потому и бар, что еды в нем может и не быть вовсе. 

У владельцев сетевых алкомаркетов как раз полно ресурсов для того, чтобы формально соблюсти закон о «наливайках». Главные потенциальные жертвы — небольшие частные заведения, которые в совокупности составляют гордость современного Петербурга.

Закон «о наливайках» — не первая и не последняя спорная мера петербургского правительства и парламента. Скажем, запрет на размещение хостелов в жилых домах привел к исчезновению большого количества симпатичных мест, уменьшил возможности для использования старого фонда в центре города, при этом ощущения порядка все равно нет. Заведения с сомнительной репутацией и квартиры с посуточной арендой, часто являющиеся по сути хостелами, но без душевной атмосферы и хорошего дизайна, как будто бы никуда не делись.

Проблему разбоев и шума на Думской улице решили попросту закрытием целого кластера заведений, которые тоже были в своем роде культурным явлением и создавали характер места. Ну да, как будто бы в одном квартале беспорядков стало меньше, но ведь и потеряли многое. 

Становится популярным мнение, что нужно радикально перепрофилировать Апраксин двор, потому что в нем темно по ночам и много людей, не соблюдающих миграционное законодательство. Но ведь можно поставить фонари и усилить контроль за правопорядком. 

Так ведь легко прийти к тому, что если в Петербурге не будет людей — не будет и проблем. Ну хорошо, пусть люди будут, но пусть все живут по армейскому распорядку, чтобы не смущать ничем других. К этому ли мы стремимся?

Тем, кто наводит порядок, почти наверняка искренне кажется, что они выполняют общественный запрос. Людей многое раздражает: где-то шумно, а кому-то просто не нравится, когда другим весело; кто-то не способен отделить частное от целого — например, скользкий проход от всего Апраксина двора.

Часть населения города, которая мечтает без разбора «все закрыть», в среднем не состоит из людей, создающих городскую культуру и экономику. В лучшем случае они являются участниками и потребителями. Принимать их мнение, даже если оно и высказано достаточно громко, за решающий довод — не вполне справедливо. Нужно тщательно взвешивать аргументы двух сторон.

Всевозможные исследования не раз демонстрировали: человек редко точно определяют источник своего раздражения. Бывает так — почти с каждым из нас время от времени — что ты устал от грязи на дорогах или долгой поездки на автобусе, а досадуешь на молодежь под окнами. Все точечные запреты и зачистки территорий не дают ощутимого прибавления в рейтинге политиков или общественном спокойствии, а служат в лучшем случае кратковременной анестезией. Я уверена, что отношение и к барам, и к хостелам чудесным образом бы улучшилось, будь у нас удобная система общественного транспорта, как в Москве, и внятная экологическая политика. Человек — существо иррациональное, и не связанные очевидным образом вещи на деле влияют друг на друга.

Стратегически политика ограничений скорее помогает подрыву порядка, чем наоборот. Классическое тому доказательство — горбачевская антиалкогольная кампания, которая в большей степени способствовала росту тотального недоверия людей существующему в СССР положению вещей. Употребление алкоголя тогда, к слову, существенно не снизилось.

Город — достаточно сложная структура, объединяющая людей разных профессий, взглядов, увлечений и убеждений. Чтобы находить баланс между их желаниями, интересами и образами жизни нужны очень тонкие инструменты.

Закон «о наливайках» — отличный повод их освоить. Что бы делала я на месте депутатов и правительства? Пошла бы к владельцам лучших петербургских баров и самым последовательным противниками закона. И вместе с ними разработала честный и работающий критерий того, что отличает настоящий бар от вульгарного алкомаркета, хитро притворяющегося заведением в неурочное время. Уверена, получилось бы изящно, и довольны бы остались решительно все добропорядочные горожане. Иногда всего-то и нужно, что поговорить.