Режиссер Борис Павлович — о спектакле-сериале «Лес», инклюзивном театре и нежности

Что из себя представляет проект «Лес»? Хочется упо­требить термин «театральный сериал», ведь в нем 12 частей, которые будут идти до конца декабря по все­му Петербургу: от перфомансов и лекций до предно­вогодней вечеринки. Но вот в фейсбуке вы остроумно зовете «Лес» «спектаклем-грибницей».

Сериал — вполне точное определение, я тоже его использую, когда рассказываю о «Лесе». Например, кинематографи­ческие события давно переместились из области полного метра в сериалы. Мне кажется, однократное впечатление уже не может повлиять на зрителя. Слишком интенсивный информационный поток. А когда ты следишь за героями продолжительное время, причем повсюду — в метро, в обе­денный перерыв или перед сном, — они начинают существо­вать синхронно с твоей жизнью. Нам же не нужны какие-то абстрактные переживания. Искусство — это мануал по взаи­модействию с собственной жизнью, и ты должен видеть эти непосредственные связи.

Так что сериалы — это новый катарсис. Вот и мы делаем театральный сериал. Только у нас нет определенной последо­вательности, в которой нужно смотреть части: можно начать с любой и продолжить тоже какой угодно. Разные комби­нации будут рождать новые смыслы и ассоциации. А самое главное — то, что происходит с вами между частями. По­этому мы и говорим о грибнице, то есть о системе без центра и иерархии.

В основе «Леса» — философия Владимира Бибихина. Почему она?

Все началось с моей любви к трудам Бибихина (советский и российский философ, специалист по Хайдеггеру. — Прим.ред.). Что вы делаете, когда влюбились в книгу? Одни люди хотят, чтобы она осталась их интимной тайной. Другие ста­раются дать ее почитать всем на свете. Я отношусь ко второй категории. Мы сидели в кафе с Ксюшей Плюсниной, актрисой Социально-художественного театра, и говорили, как здорово было бы сделать что-то совместно нашими независимыми коллективами — СХТ и театральной компанией «Разговоры» фонда Alma Mater. Я предложил взять книги Бибихина как повод для работы. Вскоре мы поняли, что «Лес» ограничивать нельзя, и на встречи стали приходить все, кто о них прознал.

Почему именно философия стала отправной точкой?

Потому что это территория абсолютной творческой свобо­ды. В художественной литературе присутствует лирический герой. Хочешь сыграть хоть стихотворение, хоть роман — тебе надо сыграть этого лирического героя. Или войти в иные отношения с ним. А в философском трактате лириче­ский герой всегда один — это ты сам. Как было написано на фронтоне Дельфийского оракула: «Узнай себя». Поэтому, когда артист берет текст, в котором нет ни картинок, ни разговоров, выбор у него простой: или он будет иметь дело с унылым потоком умных слов, или с консервным ножом, вскрывающим его черепную коробку. Сможешь узнать себя в самом сложном тексте — ты победил. Тогда и зрителей будет трясти электричество.

Как не запутаться в «спектакле-грибнице»?

Все просто: вы можете купить билет на отдельную часть или абонемент сразу на три. У нас есть сайт les-bibihin.ru с описанием всех работ, а также Instagram @les.bibihin. Там можно полистать картинки и пойти туда, куда зовет сердце. С абонементом открывается опция попасть на вечеринки, репетиции и вообще подключиться к «невидимой» части процесса. Единственное пожелание — посмотреть минимум три части. Чтобы заблудиться в лесу, надо встретить хотя бы три сосны.

Сейчас «Лес» примерно на экваторе. Что оказалось в нем самым неожиданным и поразительным?

Больше всего меня потрясает, как лихо работает «грибница». Мне казалось, распределенные структуры — удел интернета, а в театре может быть только прямое руководство. Но нет. У нас есть ядро: продюсер Алексей Платунов, административный куратор Алина Король, пиарщик Ольга Каммари, СММ-специалисты Екатерина Евсеева и Олеся Казакова. Но основная часть решений принимается не нами, а в малых творческих группах. Мы же — админка операционной системы. Вот еще один образ для описания «Леса»: это операционная система с открытым кодом. Если ты артист (драматург, режиссер, ху­дожник), ты можешь включиться в общую экосистему со своей работой. Внутри все делятся ресурсами, помогают и советом, и физически. Это наш маленький театральный коммунизм.

Какие амбиции у проекта — объединить театральных пролетариев всех стран?

В каком-то смысле! В итоге «Лес» оказался сообществом неза­висимых театральных деятелей со всего Петербурга. А сейчас я получаю запросы со всей страны, так что весеннюю сессию «Леса» мы надеемся сделать уже безграничной. Вторая ув­лекательная тенденция — переход зрителей на авторскую сторону. Уже сейчас на наши встречи по вторникам приходят постоянные зрители, которые никогда не занимались театром, но теперь увидели такую возможность. И, раз речь идет имен­но об интерпретации философских текстов, а не о привычной драматургии, их участие может быть очень эффективным.

А что-то новое в инклюзивном театре, пионером которого вы стали в Петербурге, планируете? Такое ощущение, что социальных постановок у вас стало меньше.

Да? У меня нет такого ощущения! Если бы ковид не пере­нес наш специальный фестиваль «Особый взгляд» на весну 2022-го, вы бы увидели, сколько всего интересного проис­ходит. Если говорить о театральной компании «Разговоры», то вот прямо сейчас Яна Савицкая и Павел Соломоник гото­вятся к показам своей работы «И грянул гром» по мотивам рассказа Рэя Бредбери. Она была показана всего один раз в прошлом сезоне, так что это совсем свежая штука. А еще часть «Леса» под названием «Лес. Застолье», которая вы­ходит и 18 декабря, играют как раз ребята из «Антон тут рядом». Так что работа кипит!

Поменял ли локдаун вас как человека и режиссера?

Не могу сказать, что нечто изменилось радикально. Скорее хрупкость жизни стала очевидной, как никогда. Так что я уве­рился в том, что всегда знал: мы должны учиться нежности. Жить — это как наряжать елку: одно грубое движение, и ты разбил шар, который был семейной реликвией. Но это не зна­чит, что наряжать елку надо насупив брови. Нет, это радость и праздник. Просто будь бережным.

Проект «Лес» создан при поддержке Комитета по культуре Петербурга.