Мария Черная: «Смотрю на большинство — и делаю наоборот»

С концертами, как сольными, так и с оркестром, петербурженка Мария Черная выступает с 5 лет. Однако, посвятив жизнь музыке, она не намерена играть по правилам и решительно устанавливает свои. Так к своим 27 годам Мария заработала статус не только одаренной пианистки, но и новатора, идущего наперекор академическим догмам.

И для критиков, и для поклонников многое из того, что делает Черная, не просто смело, а очень смело. Замиксовать в одной концертной программе Генри Пёрселла, Филипа Гласса и Настасью Хрущеву? Умеет, практикует. Выйти на сцену в мини? Может себе позволить. Выступать с полностью открытыми плечами? По-другому Мария не желает. Кажется, ей неудобны не столько длинные рукава, которые мешают разлетающимся по клавишам рукам, сколько устоявшиеся представления о классическом пианисте как о застегнутом на все пуговицы «человеке в футляре».

Свобода самовыражения обеспечивает Черной как растущую фан-базу, так и внимание со стороны немузыкальных институций и самые разные предложения — от амбассадорства  компании «Кашемир и Шелк» до членства в Комиссии Общественного совета при Министерстве культуры Российской Федерации по реализации молодежной политики и общественных проектов. Об игре на контрастах, требованиях профессии, жертвах во имя нее и приятных бонусах в интервью Собака.ru Мария Черная рассказывает, как привыкла, — открыто и экспрессивно. 

Какую роль в вашем развитии, как личном, так и профессиональном, сыграл и продолжает играть родной город?

Петербург постоянно воспитывает и редко обнимает — за похвалой скорее в Москву. Есть в моем родном городе ложная романтизация, внешняя роскошь бытия, он неоднозначный, сложный, суровый. Но это мой дом, и я рада, что родилась именно здесь.

Прилетая в Пулково с гастролей, я чувствую себя по-настоящему счастливой. Мне важно, что в Петербурге есть, хоть и небольшое, но открытое пространство — Финский залив. На побережье легче думать и обдумывать. Нева слишком зажата каменно-тяжелой городской средой.

Что, на ваш взгляд, в Петербурге есть такого, чего нет больше нигде?

Мне нравится чистый петербургский язык — без снобизма, без говора. Петербургские люди просты и добродушны. Они принимают гостей дома, не любят рестораны, модные кафе — всю эту зачастую поверхностную атрибутику.

Город, каким я его помню в 2005-2010 годах, уже испарился. Он усеян новыми людьми, домами, магазинами, но настоящий Петербург — это, например, улица Коломенская, где я родилась, и она ни капли не изменилась с тех пор. А еще — залы Филармонии, в которых с детства играешь и куда ходила каждый год на концерты Григория Соколова И Андраша Шиффа Там же я слушала свою любимицу Юджу Ван. Эти места не меняются, там даже пахнет так же, как и двадцать лет назад. Мой Петербург — как законсервированный фрукт. В этом его прелесть и проклятие.

К вопросу о залах, в которых вы бывали с начала нулевых, каково это играть на фортепиано, то есть очень много работать, с 4 лет?

Это приятно — иметь профессию с малых лет. Никогда бы это не променяла свой опыт на детство без музыки, без конкурсов, без долгих фортепианных занятий с перерывами на чай. Потом, спустя время, понимаешь: нельзя упускать ни минуты, тратить время на глупости. Все, что мы из себя в конечном итоге представляем, — это мельчайшие действия, мысли, слова каждого прожитого дня.

Такой подход выдает в вас высокоорганизованного человека и артиста. Как для себя понимаете понятие дисциплины и насколько к себе строги?

Я как истинно русский человек, который долго запрягает, да быстро едет. Всегда четко знаю сроки выучивания новых произведений и задаю их себе, не начинаю учить заранее. Но играю программу, которая играется в настоящее время, читаю с листа и вспоминаю старое. Дисциплина, безусловно, присутствует. Музыка не прощает, если ты ее предаешь, забывая про постоянные занятия, и просто уходит. Многое потом невозможно вернуть. Навык фортепианной игры, как спорт — нужно или постоянно заниматься, или не заниматься вообще.

Музыка постоянно в моей голове, в моей жизни, в моих руках. Даже когда я не сижу за инструментом, материал продолжает обрабатываться в голове. Слышу музыку, а мозг сам продолжает достраивать недостающие детали.

В своих концертных программах вы новаторски сочетаете классическую, барочную музыку с минимализмом современных авторов, таких как Ханс Отте и Филип Гласс. Как вы пришли к этому?

Исключительно по наитию. Музыка, попадающая мне в уши и западающая в душу, в дальнейшем оказывается на моем «пианистическом» столе. Она — продолжение моей мысли. Подобно тому, как меняется мироощущение, трансформируется и репертуар. В одном произведении можно застрять, а другое, напротив, пролетает сквозь меня.

Близок ли принцип сочетать несочетаемое вам, помимо сцены, еще и в жизни? 

На гастролях перед концертами я отвлекаюсь просмотром мультфильмов. Мне нравятся мультсериалы «Дарья», «Симпсоны». Развлекательный контент необходим, чтобы немного отдохнуть от нагромождения музыкальных нарративов в голове и отвлекаться от самой себя. Но при этом читаю разное — Платонова, Пруста, Хлебникова, Сунь Цзи — сейчас в меню они.

На своих концертах вы исполняете только то, что хочется, на сцену одеваетесь, как пожелаете. Чтобы завоевать такое право, требуется сила воли и твердость духа. Они были у вас с детства или наработались с возрастом?

Я всегда слушала только себя, но мои действия были четко обоснованы. В детстве меня отвели к логопеду, чтобы исправить картавость, но я не подчинилась и картавость оставила при себе. Привели в музыкальную школу на прослушивание, где педагог попросила сыграть песенку про крокодила Гену. Я наотрез отказалась, почувствовав, что этот человек не будет моим учителем, несмотря на доброе ко мне отношение. Дома стояла в углу, но к тому педагогу так и не пошла.

Можно сказать, я родилась упрямой, но в хорошем смысле — для достижения своих целей, а не ради всяких глупостей, лишь бы идти наперекор родителям.

Вы много путешествуете с концертами по России — от Мурманская до Черноморского побережья. Легко адаптироваться к меняющейся картинке за окном?

Обожаю русскую безграничность. Во время поездок всегда отмечаю детали — как люди разговаривают, как выглядит город, есть ли местные орнаменты в архитектуре и даже характерные узоры деревьев.

Долгие путешествия на поезде или авиаперелеты — это целая мини-жизнь. Анализирую каждый эпизод, и нет вещей, которые бы мне не нравились в этих перемещениях.

Куда бы вас ни заносили гастроли, вы, как и пианистка Юджа Ван, которую вы слушали в Филармонии, выходите на сцену отнюдь не в неприметных нарядах. Мы можем говорить о глобальном тренде на более открытый стиль одежды классических пианисток?

О тренде говорить явно рано — «монашеский» стиль по-прежнему превалирует. При этом оценивать нужно не одежду, а исполнение. Если в личности и игре исполнителя нет ничего выдающегося, любой наряд на нем будет неуместен.

А можно, как Юджа, дополнять свое исполнение эффектными деталями образа. Тем более что фигура у нее отличная, и она имеет полное право блестяще играть Рахманинова в своих сумасшедших мини. Красивому человеку все к лицу.

От каких предрассудков в отношении образа современных музыкантов, исполняющих классику, пора уже избавиться?

Хотелось бы, чтобы в небытие ушли манерность, кривляние лицом, все эти лицемерные улыбки. Не нужно врать публике — будьте честными, люди все считывают.

Люди не просто все считывают, они иногда критикуют. Насколько критика полезна для исполнителя? Где тонкая грань, отделяющая конструктив от банального хейта?

У меня есть мнение, что целостная личность — это не просто настоящий, честный и добрый человек, но и профессионал в своем деле. Отсутствие того или иного компонента для меня критично. Если человек ведет себя непорядочно, он автоматически перестает для меня существовать как профессионал. Критика от большой личности и настоящего профи всегда уместна. А хейтеры — это, как правило, либо завистники, либо некомпетентные люди.

В сентябре 2025 года вы впервые выступали на заседании Комиссии по реализации молодежной политики и общественных проектов Общественного совета при Министерстве культуры РФ. Какие предложения озвучивали?

Стоит больше внимания уделять небольшим городам, где не хватает средств на рекламу классических концертов. Популяризация такой музыки страдает на фоне подпитки массовой поп-культуры, которую можно наблюдать даже в самых отдаленных городах.

Огромную роль играет информационный фон. Все мы знаем определенных поп-исполнителей, потому что видим и слышим их по ТВ, в соцсетях, на улицах. Чтобы вывести классическую музыку на высокий уровень виральности, нужен такой же, как у современной культуры, уровень рекламы.

Вы сама слушаете много современной музыки — тот же фонк, поджанр хип-хопа. Что еще из актуальной массовой культуры привлекает?

Фонк люблю, меня успокаивает ритм. Еще нравится Soft Blade.

Если говорить о кино, не пропускаю ни один фильм Йоргоса Лантимоса. Из отечественных проектов всегда буду смотреть те, в которых снимаются Анна Михалкова и Елена Лядова. Их присутствие наполняет картины смыслом.

Вас называют самой стильной пианисткой России. Как формировался ваш вкус?

Смотрю на большинство, вижу, что мне это все не близко, и делаю наоборот. Как все, я выглядела разве что в школе, а с юности, когда перестали ограничивать, выбираю одежду самостоятельно. Начинала я с питерских винтажных магазинов, комбинируя свои находки с масс-маркетом. Дальше перешла на вещи российских дизайнеров. Подбираю все сама без помощи стилистов, просто листая соцсети.

В жизни ношу худи черного цвета, спортивные штаны или легинсы. Летом одеваюсь в стиле Эми Уайнхаус — шорты и топы. Материалы предпочитаю натуральные, любимый — чистый хлопок.

Вы признавались, что никогда не носите шпильки — что еще на вас вряд ли можно увидеть?

Не ношу никаких украшений на запястьях, на шее только крестик. Серьги ношу редко. Вместо шапок зимой — балаклавы или теплые платки.

В будни меня вряд ли можно встретить с макияжем — он только для фотосессий и концертов, и то не для всех. У меня нет косметики, я использую только гигиеническую помаду

При всей смелости концертных нарядов вы весьма аскетичны в выборе их цветов — почему?

Интуитивно пришла к тому, что любимые цвета у меня насыщенные — черный, красный, зеленый. Не люблю принты — предпочитаю однотонную одежду, чтобы ничего не отвлекало глаз.

На концертах вы работаете, пока слушатели размышляют и отдыхают душой. Как отдыхаете вы? Что дает вам силы? Где погружаетесь в состояние безмятежности?

Я очень много сплю — поздно засыпаю, поздно встаю, читаю, смотрю кино. Выезжаю за город. А еще люблю поесть. Это и есть мой отдых. Безмятежность посещает меня лишь во сне. В остальное время я бесконечно впитываю мир, анализирую происходящее, слушаю звуки и издаю их на фортепиано.

Чего ваша аудитория даже не подозревает, глядя на вас и слушая ваши выступления?

Бывает, что, занимаясь дома на фортепиано, я плачу от переизбытка эмоций, огромного напряжения страсти в процессе игры. Такое, впрочем, случается со мной и во время выступлений. Выхожу со сцены, и слезы текут уже полноценно от того, какой внутренний взрыв случился на концерте. Нужно несколько минут, чтобы прийти в себя и вновь очутиться на земле.

Фото: Екатерина Нейотова