30-летие абсурда: как «НОМ» стала главной фрик-группой Петербурга?

Что «Короли Петербурга» собираются показать на выставке в Эрарте?

«НОМ» — это мультипроект, охватывающий множество творческих сфер. И за тридцать лет нам есть что показать: помимо редких фотографий в экспозиции будут видео, рисунки, картины, костюмы, рукотворные афиши.

Вы всегда были группой, которой было важно концептуально выглядеть?

На самом деле, наш стиль был низкобюджетным способом выкрутиться. Мы начинали в 1986 году, когда люди жили бедно, а в магазинах были пустые полки. Образы диктовались самими песнями, а создавались из того, что было под рукой. Например, в театральных магазинах можно было купить красное трико, в военторге — галифе, а в магазине рабочей одежды — путейские жилеты. В стройотряде в Казахстане мы разжились мягкими сапожками — они отлично подходили для выступлений. В таком образе мы и вышли на сцену. «НОМ» всегда был заинтересован в визуализации образов. Выходить в джинсах и петь песни под гитару не наша история. Но в Ленинградском рок-клубе вообще любили традиции скоморошества и петербургского карнавала. Когда «Странные игры» появились на сцене в горнолыжных ботинках, это произвело фурор. Еще тогда все почему-то очень любили грим. Посмотрите на фотографии тех лет — все выглядят натурально как размалеванные проститутки. Сейчас это смешно, а тогда было протестом.

Но протестом очень интеллектуальным?

Конечно, Ленинградский рок-клуб, к которому мы все принадлежали, был сообществом образованных, много читавших и далеко неглупых людей. «Странные игры», «Аукцыон», «АВИА» — музыканты с несколькими образованиями и мощным культурным бэкграундом, поэтому и творчество их было более насыщенным, чем у современных исполнителей. «Странные игры» писали песни на стихи Тристана Тцара — это высший уровень поэзии. Сегодня такое вообще невозможно себе представить.

При этом никто не был профессиональным музыкантом?

У нас всегда была сильная музыкальная составляющая, но музыка без идеи — это просто демонстрация того, как кто-то умеет играть на гитаре. По большому счету, все уже сделано и придумано до нас. Мы начинаем работать с готовыми образами и строить из них конструкции, потом нанизывать на это текст. Но при всей концептуальности процесса мы не авангардисты, наше творчество достаточно доступное и понятное массам. Ведь идеи мы черпаем из внешнего мира, хотя и живем все больше в своем — выдуманном.

Это сознательный выбор?

Жить по законам реальности у нас не получилось. Отучившись и поработав инженером, я ушел — что-то меня тогда не устроило. Большинству интересно делать карьеру, а для нас это стало фоном, хотя, конечно, мы не нищенствуем. Наш принцип: хочешь заниматься творчеством, тогда сам себя обеспечивай. Мы ведь не получаем дополнительных средств. Если наше творчество интересно, то люди приходят на концерт, и мы зарабатываем. Но в России к художникам вообще отношение сложное. Каждому немцу привито уважение к искусству, поэтому он увидит новое и скажет: «Это Kunst, даже если я его не понимаю». А что скажут у нас: «И я так могу!»

Но для «НОМ» сейчас ситуация все-таки лучше, чем тридцать лет назад?

Для нас ничего особо не изменилось. Мы как были сами по себе, так и остались. Раньше ведь тоже были положительные моменты. Например, мы плотно сотрудничали с Ленинградским телевидением. Как-то они позвонили и сказали, что есть возможность снять клип в Зооло­гическом музее. Мы тут же сели, сочинили сценарий, и появился «У карытцу машек». Когда рухнул СССР, все надеялись, что точно все будет по-другому. Простые ребята типа Цоя собирали стадионы. Но что говорить, все пришло к тому, что у главной панк-группы «Король и Шут» продюсер — Иосиф Пригожин. А мы не продукт поп-культуры, нас невозможно продюсировать, потому что мы даже сами не можем предсказать, какой проект будем делать дальше. А система диктует жесткий отбор. У нас совсем нет альтернативной культуры, независимого лейбла, куда можно было бы влиться. То же самое происходит и в кино. Когда мы сделали полнометражный фильм «Звездный ворс» и пытались его отдать на фестивали, нам четко дали понять: «Ребята, идите отсюда — не лезьте в нашу кормушку».

Поэтому вы сделали галерею «Свиное рыло» независимой площадкой?

Да, мы помогаем популяризировать художников, которых не принимают другие галереи, потому что они «не формат». Мы можем себе позволить показывать все, что считаем нужным, но при этом мы интересны журналистам, к нам постоянно приезжают снимать сюжеты для новостей. У нас в течение года каждые две недели — новая выставка. Когда мы открывали галерею, корреспонденты в новостях рапортовали: «Валерий, вы в „Свином рыле“?» — «Да, я на прямой линии из „Свиного рыла“». И все это шло по центральным каналам. Это было вершиной идиотизма! Настоящий «Монти Пайтон»!

Но вы и есть этакий русский «Монти Пайтон». Может, проблема наша в том, что русский человек не может над собой посмеяться?

У нас теперь смеяться над собой запрещено на законодательном уровне. (Смеется.) Если серьезно, то сравнивать нас нельзя. «Монти Пайтон» — это дорогой профессиональный проект, который на протяжении многих лет поддерживал BBC, а у нас вся деятельность была не благодаря, а вопреки. Хотя мы очень любим снимать видео, осталась целая пачка сценариев, которые так и не были реализованы по разным причинам. В музыке все намного лучше. Мы сейчас готовили со студией «Союз» двойной юбилейный винил — там вся история группы от 1987 до 2017 года. «НОМ» каждый год выпускал по альбому, несмотря на политические и экономические кризисы, и среди них нет ни одного проходного. Достойные песни. Очень радуюсь нашему творческому долголетию.

Фото: Валентин Блох

Благодарим киностудию «Ленфильм» за помощь в организации и проведении съемки 

Концерт группы «НОМ – 30» 14 апреля в «А2»

Выставка «НОМ – 30. Короли Петербурга» до 22 мая в музее Эрарта