Кто открыл музей ОБЭРИУ? Первое интервью с меценатом Андреем Гнатюком!

Актуальное или мемориальное: как будет устроен Музей ОБЭРИУ? Это реконструкция, реставрация или иное?

Музей ОБЭРИУ планируется сразу в нескольких контекстах. В первую очередь для нас важно сохранить саму квартиру Введенского — ее планировку, ощущение подлинного пространства, масштаб. Далее есть музейный «слой»: издания, свидетельства, артефакты, которые составляют собственную коллекцию музея. И наконец, мы мыслим институцией по изучению и развитию темы ОБЭРИУ: выставки, перформативные события, работа исследователей, участие кураторов и художников.

Поэтому Музей ОБЭРИУ существует не в логике строгой реставрации и не в логике мемориальной реконструкции. Это новый тип пространства, где исторический, музейный и актуальный уровни сосуществуют. Концепция музея сегодня продолжает формироваться. На первом этапе для нас была принципиально важна реставрация квартиры — сохранить и отчасти воссоздать то пространство, в котором жил Введенский, жила его семья.

Теперь, когда фундамент создан, мы можем думать о том, какой станет экспозиция и сама институция. Мы точно понимаем одно: Музей ОБЭРИУ должен быть живой площадкой, поэтому мы рассматриваем музей не как законченный объект, а как процесс. Первый пример такого подхода — наша стартовая выставка «Комнаты ОБЭРИУ».

Нам удалось объединить ведущих коллекционеров, которые предоставили редкие книги, документы и артефакты: основатели K Gallery Владимир и Кристина Березовские, искусствовед и владелец «Галеев-Галереи» Ильдар Галеев, инвестор Вениамин Голубицкий, директор и главный редактор издательства «Вита Нова» Алексей Захаренков и Алексей Дмитренко, идеолог коллекции «МИРА» Дмитрий Разумов, библиофил Михаил Сеславинский, продюсер Константин Эрнст. Для нас это важная модель того, что музей может работать как пространство актуального, живого осмысления круга ОБЭРИУ, а не только его архивного хранения.

А из чего собирается постоянная экспозиция Музея ОБЭРИУ?

Она складывается из нескольких источников: из того, что сохранилось в самой квартире, из материалов, которые мы собираем и приобретаем, и тех, что поступают в дар. Первый пласт — подлинные находки, сделанные в квартире во время реставрации. Мы восстановили историческую планировку и сохранили двери, окна, лепнину и печи. Но главное — показали подлинные следы жизни, которые уцелели. Среди них доски, которыми в 1930-е были заколочены анфиладные проходы, с обрывками газет тех лет, даже ватник фабрики имени Володарского, найденный внутри закрытого проема. Особое место занимает подлинный мемориальный предмет квартиры — платяной шкаф семьи Введенских начала XX века. Эти находки создают ощущение прямого контакта с домом Введенских — с его временем и атмосферой.

Второй пласт — собственная коллекция музея. Мы собираем рукописи, документы, редкие издания, уникальные экземпляры с авторскими правками. Среди первых приобретений — рукопись стихотворения Николая Олейникова «Карась» с посвящением Наталье Болдыревой, редактору в «Детгизе» и письмо Лидии Чуковской к ней же. Собираем мы не только текстовые артефакты, но и графику, живопись круга художников ОБЭРИУ. Одна из ценнейших находок — девять из двенадцати литографий авангардистки Веры Ермолаевой к «Рыбакам» Введенского, на наш взгляд, одному из шедевров детской художественной книги.

Третий пласт — дары музею. Нам уже передают фотографии, письма, документы, связанные с историей дома и кругом ОБЭРИУ. Одной из самых невероятных встреч стало знакомство с Евгением Левитаном, племянником Введенского. Он родился в квартире на Съезжинской в конце блокады и в возрасте трех лет был вывезен отцом на Урал. Его родители рано умерли, а сам он стал известным педагогом и пианистом. В мае 2025 года мы привели его на стройку в квартиру, где он появился на свет, а в августе он умер. Перед смертью он передал музею семейный фотоальбом Поволоцких-Введенских. А уже его сын подарил нам кабинетный рояль отца.

Почему вы решили провести церемонию открытия Музея ОБЭРИУ в формате бесконечного перформанса?

Мы задумали событие, отражающее сам дух ОБЭРИУ, — многослойное, живое, с долей управляемого хаоса. Действие начиналось во дворе, а на лестнице актеры читали отрывки из спектакля Бориса Павловича «Исследование ужаса», поставленного по текстам Леонида Липавского. Мы разделили программу на шесть камерных сеансов.

В течение дня проходили встречи с литературоведами — исследователями творчества ОБЭРИУ: Корнелий Ичин, Жан-Филиппом Жаккаром, Михаилом Мейлахом, Татьяной Никольской, Валерием Сажиным, Валерием Шубинским. Каждый сеанс завершался музыкальной программой. Нам удалось собрать выдающийся состав музыкантов, с которыми мы много лет дружим: Владимира Волкова, Вячеслава Гайворонского, Алексея Гориболя, Владимира Мартынова, Дмитрия Озерского, Сергея Старостина, Леонида Федорова. Стихи Введенского в пространстве музея читали Лиза Боярская, Тарас Бибин, Петр Налич, Евгений Ткачук, Александр Новиков, наши любимые «Лицедеи». А еще в конце каждого блока мы открывали памятники обэриутам, которые специально к событию создали лучшие современные художники Петербурга — от Александры Гарт до Шишкина-Хоуса.

В финале в секретной локации гостей ждало застолье с песнями-фрагментами из спектакля «Список Паперной» Бориса Павловича. Как мы и хотели, открытие не превратилось в формальную церемонию — это был живой процесс.

А как вообще произошел ваш трансфер из бизнесмена в мецената? До Музея ОБЭРИУ вы создали в Веретьево арт-парк двух Бродских — Иосифа и Александра. Зачем вы соединили двух важнейших для русской культуры однофамильцев и что из этого получилось?

Никакого «трансфера» и не было — все складывалось постепенно. Я всегда занимался формированием разных сред и сообществ. В 1989 году я основал издательство «ИМА-пресс», и мы публиковали авторов, которых почти не печатали до нас: Бродского, Бердяева, Кафку, Чуковскую, Губанова, Яркевича, Григорьева, «Митьков» — и, конечно, Хармса. Когда я еще учился в институте, отец дал мне самиздатскую подборку хармсовских «Случаев», и это чтение стало для меня настоящим открытием. Я был поражен языком, внутренней логикой и тем парадоксальным взглядом на мир, который Хармс умел держать в каждой строке. Позже я сделал, пожалуй, самую необычную и большую книгу Хармса в своей жизни: мы с друзьями переписали его тексты на большие листы ватмана, переплет был из фанеры, обтянутой черным сатином, а на обложке — золотая буква X.

Еще мы издавали «Художественный журнал», вкладывались в молодых авторов, организовывали выставки, фестивали, концерты. Работали с самыми лучшими графическими дизайнерами: Владимиром Чайкой, Андреем Логвиным, Александром Белослудцевым, Юрием Суровым, Андреем Шелютто, Еленой Китаевой, Максимом Боксером, Игорем Гуровичем. С 1990 года начали издавать art book. Книги художников с ручной раскраской тиражом в 50–100 экземпляров — чистая форма искусства — купили в свои коллекции Русский музей, Эрмитаж и Библиотека Конгресса США. Именно тогда «ИМА-пресс» стало модной культурной средой, которую в шутку расшифровывал как «Изящный московский андеграунд». У нас был свой слоган: «Если бы не дела на земле — мы бы летали».

Поэтому открытие арт-усадьбы «Веретьево» в 2005 году не было чем-то неожиданным, а стало продолжением того же импульса — желания создавать смыслы и среду вокруг искусства. Первым большим событием в «Веретьево» стал праздник к столетию Хармса, на который приехал Владимир Иосифович Глоцер, хранитель архива Введенского, и рассказывал нам много интересного из жизни обэриутов. Веретьево находится рядом с Дубной — городом, в котором я вырос. В самой деревне у нашей семьи есть дом, и поэтому, когда появилась возможность задействовать территорию бывшего пионерлагеря, меня захватила идея устроить арт-пространство — место, куда приезжали бы друзья, художники, музыканты.

Довольно быстро стало ясно, что у этой территории куда больший потенциал: она может превратиться в парк, который соединяет архитектуру, искусство, природный ландшафт. Формировать эту среду мы начали с архитектором Александром Бродским. И пространство потребовало еще одно измерение — парк библиотек. В мае 2025 года, к 85-летию Иосифа Бродского, музей «Полторы комнаты» и арт-усадьба «Веретьево» открыли обновленные библиотеки и запустили аудиогид со стихами поэта для прогулки по парку. Так на время возник «парк двух Бродских». С одной стороны — архитектура и художественная интонация Александра Бродского, с другой — поэзия Иосифа Бродского. Их соединение оказалось естественным: Бродский-архитектор в юности переписал «Часть речи» от руки, переплел и много лет спустя подарил этот самиздат Иосифу Бродскому в Нью-Йорке. Поэт, как рассказывают, очень обрадовался и сказал, что так его стихи и нужно издавать.

Открытый нами в 2021 году «парк русской хтони», как точно подметил архитектурный критик Григорий Ревзин, — это одновременно и восстановление традиции классической подмосковной усадьбы, и пародия на нее. Усадьба невозможна без парка, только у нас — парк-болото. И в «Веретьево» действительно много цитат из классических усадебных парков, но уже адаптированных к местной среде, как будто прошедших через фильтр самого ландшафта.

Меценатство продолжается! Как вам пришла в голову максимально романтичная идея открыть в Петербурге Музей ОБЭРИУ?

Идея пришла очень естественно. В музее «Полторы комнаты» мы познакомились с куратором Юлией Сениной и довольно быстро поняли, что нас объединяет одна страсть — круг ОБЭРИУ. Юля рассказала, что существует квартира Александра Введенского, хотя формально еще не выставлена на продажу. Под впечатлением от рассказов основателя «Полутора комнат» Максима Левченко о том, как создавался музей, — а это был практически детектив, — мы задумались о возможности институционализировать тему ОБЭРИУ. Смогли собрать всех собственников, договориться и оформить сделку. И после этого уже можно было начинать работу над реставрацией квартиры.

Чем больше мы занимались этой темой, тем сильнее ощущали: ОБЭРИУ до сих пор недооценены, им не хватает своего места, где можно работать с их наследием живо. Если читать воспоминания современников, становится очевидно, какое сильное влияние обэриуты оказали на литературу и искусство. Думаю, что и Лианозовская группа, и Булатов, и Кабаков, и многие другие художники разных поколений отчасти сформировались под этим влиянием.

Мы надеемся, что в ближайшие годы тема ОБЭРИУ сможет «зазвучать» понятнее и ближе, а аудитория музея будет максимально широкой. Именно поэтому к открытию мы, например, подготовили сборник, который составил Михаил Борисович Мейлах, — его выбор самых популярных, захватывающих текстов обэриутов. А еще сделали путеводитель по квартире Введенского, который дает нужный контекст и подсказки к пониманию пространства. Конечно, сначала нужно было пережить запутанный сюжет с покупкой и сложный этап реставрации.

Этот проект когда-нибудь принесет прибыль? Или это искусство вне быта и пользы?

Музей ОБЭРИУ изначально задуман как некоммерческий. Это частное учреждение культуры, музей. Мы создаем фонд, который будет аккумулировать средства на развитие музея: исследовательские программы, выставки, образовательные инициативы. Его задача — не приносить прибыль, а обеспечивать устойчивое будущее институции и поддерживать работу вокруг наследия ОБЭРИУ.

Как вы собрали команду?

Куратор Музея ОБЭРИУ — Юлия Сенина. Вместе с ней мы создаем всю содержательную часть проекта, она собрала первую выставку «Комнаты ОБЭРИУ» и «Путеводитель по квартире Введенского». За издательскую программу отвечает Светлана Шананина, главный редактор издательства «ИМА-пресс». Благодаря ей к открытию мы издали три книги с нашими экспертами: «Выбор Михаила Мейлаха» — антология произведений обэриутов от литературоведа и первого публикатора Александра Введенского, переиздание книги Владимира Глоцера «Марина Дурново. Мой муж Даниил Хармс» и репринтное издание «Рыбаков» Введенского с комментариями сербской исследовательницы поэта Корнелии Ичин. Настя Коптева с первых дней реставрационного процесса начала вести музейные соцсети, одни из лучших, что я видел в этой сфере. Музею помог своей экспертизой искусствовед Павел Владьевич Хорошилов. Также я очень благодарен членам совета музея за их интеллектуальный вклад, поддержку и участие.

Текст: Ксения Гощицкая

Фото: Дмитрий Егоров, Сергей Мисенко, Варвара Орлова,  архивы пресс-служб