В этот день, 26 января 1924 года, с карты СССР исчез Петроград и появился Ленинград. К памятной дате научный сотрудник Музея советских игровых автоматов Марина Кутепова написала для нас колонку о том, как, потеряв имя, город рисковал утратить и одну из важнейших достопримечательностей.
В XX веке нашему городу пришлось трижды сменить имя: в 1914 году в связи с началом Первой мировой войны Санкт-Петербург стал Петроградом, в 1924 году — Ленинградом, а в 1991 году вернул имя, полученное при основании.
Самым политизированным было переименование в Ленинград, состоявшееся ровно 94 года назад — 26 января 1924 года, через 5 дней после смерти Ленина. Тогда же бывшая столица рисковала лишиться и одного из своих главных символов: ангела на Александровской колонне, установленной на Дворцовой площади.
После смерти Ленина его прах и память стремились использовать в политических целях многие партийные лидеры. Одним из них был Григорий Зиновьев, возглавлявший в те годы Ленинградский совет рабочих и крестьянских депутатов. Потерпев фиаско в попытках организовать в Ленинграде похороны, чиновники решили воздвигнуть здесь крупнейший в СССР памятник вождю.
Сразу после празднования семилетия октябрьского переворота, 11 ноября 1924 года был издан приказ, по которому «ввиду намеченного переустройства так называемой Александровской колонны, сооруженной архитектором Монферраном и стоящей посреди площади Урицкого, и водружения на ней вместо стоящей теперь фигуры ангела с крестом статуи Великого вождя пролетариата тов. Ленина … провести осмотр названной колонны и определить, какой величины должна быть эта статуя и пропорции ко всему памятнику, и выяснить, имеется ли в настоящее время уже готовая модель статуи потребного размера».
Прежде всего было решено снять ангела, а «колонну увенчать шпилем с развевающимся флагом, освещающимся в темноте скрытыми у подножья электрическими лампочками, создавая впечатление укрепленного на колонне горящего факела».
14 ноября 1924 года «Ленинградская правда» сообщила о грандиозном проекте увековечивания памяти Ленина, а 15 ноября была создана специальная комиссия. В ее состав были приглашены и представители интеллигенции, холодно встретившие планируемые властью изменения памятника.
Первый директор Музея города архитектор Лев Ильин на одном из собраний комиссии иронично заявил, что «при постановке фигуры на колонне придется, конечно, Ленина подделать под стиль памятника, например, одеть его в римскую тогу; конечно, облечь в формы античной эпохи великого вождя-реалиста будет ложью». Среди подобных предложений была и замена ангела фигурой красноармейца, но в ампирных одеждах.
Единственным способом предотвратить «вандализм» стала волокита: затяжные обсуждения внешнего вида водружаемой на колонну скульптуры могли бы свести на нет начинания власти. С той же целью была организована еще одна комиссия для исследования колонны на предмет прочности.
К обсуждению судьбы памятника присоединились и простые люди. В адрес комиссии по переустройству Александровской колонны стали поступать «проекты». Например, вот текст одного из них:
«Надо так сделать памятник, чтобы он со взглядом тихим, спокойным, в натуре с поднятыми руками к востоку, так как революционный путь нам уготован от запада на восток. Правой ногой он давит старый мир в виде ветхой крестьянской избы, левой ногой он упирается в учение Маркса в книгу и чтобы надпись капитал на книге была видна. Пьедестал должен быть из полуразрушенных со свернувшимися крестами и куполами церквей, под ногами должна быть старая литература религиозного дурмана, а также библия с надписью, весь хлам старого мира, буржуазные цилиндры. Вот мое предложение, вот мой проект памятника. Я сын сторожа при царском строе. Завидую, что я не художник».
Интеллигенция тянула время, поэтому власть решила заняться техническими вопросами, которые не требовали вмешательства представителей художественных и архитектурных организаций: разработкой вопроса снятия и замены фигуры.
Строительный десятник Иван Исакатин писал: «Прошу по возможности дать мне работу по снятию ангела с Александровской колонны и установки на колонну В. И. Ленина. При этом, могу снять и с Петропавловской крепости со шпиля ангела также. Вообще, со всех высот, где бы только было необходимо». К письму была приложена смета: снять ангела рабочий предлагал за 300 рублей, а поставить Ленина — за 900.
В конце концов, к 1925 году все охладели к идее воздвигнуть нечто революционное на Дворцовой площади. Один из главных лоббистов идеи Зиновьев к середине 1925 года готовился отстаивать возможное политическое лидерство на XIV съезде партии, делал ставку на Москву и даже сменил место жительства. Отказаться от идеи принуждали и письма Наркома Просвещения Анатолия Луначарского, который говорил, что «способ создать памятник путем механической замены одной статуи другой, независимо от смысла и характера самого монумента, конечно, не заслуживает иного названия, как «кустарщина» и серьезного отношения вызвать не может».
В середине 1920-х годов Москва стала центром политической жизни. Разрушали памятники и храмы, передвигали дома и расширяли улицы теперь уже в новой столице. Как ни парадоксально, именно это помогло сохраниться многим памятникам петербургской архитектуры.
Материал подготовлен по лекции Н. Б. Лебиной —петербургского историка советской повседневности.
Комментарии (0)