Ингеборга Дапкунайте: «Я не думаю, что Поклонская стоит моего времени»

О «Матильде»

Николай Усков: Недавно на экраны вышел фильм «Матильда», где ты сыграла важную роль императрицы Марии Федоровны, женщину удивительной и трагической судьбы. В некоторых ситуациях легче умереть и не видеть всего, что происходит с твоей семьей, с твоей страной. Что ты сама чувствовала в этой роли?

Ингеборга Дапкунайте: Да, я играю Марию Федоровну, мать последнего царя России. И мне было очень интересно. На мой взгляд, это развлекательное кино — придуманная история, не потому что такого не было, а потому что любой фильм воплощен режиссером по написанному сценарию. Это художественная картина, не документальная — по-английски feature film. В фильме не затрагиваются события, о которых ты говоришь. Мы говорим о других фактах ее жизни. Например, о том, что она была помолвлена со старшим братом Александра III, Николаем Александровичем, который рано умер. Но было решено выдать ее замуж за наследника российского престола, а он был влюблен в другую женщину, княжну Мещерскую.

Николай Усков: Какая все-таки драма в этой роли была. А что ты думаешь про Поклонскую? Или ты стараешься не думать?

Ингеборга Дапкунайте: Я не думаю, что это стоит моего времени. Так получилось, что мы оказались втянутыми в конфликт с какими-то темными силами, которые оказались не такими сильными. Почему? Потому что фильм все-таки вышел на экраны. Для Алексея Учителя это был очень сложный период: вместо того, чтобы посвятить себя монтажу, он был вынужден писать бумаги и думать о каких-то проверках. 

О профессии

Николай Усков: Когда мы с тобой общались перед выходом, я процитировал довольно оскорбительную для актера фразу Павла Лунгина. Как-то он сказал мне, что актер - это лужа, в которой отражается луна режиссера. Ты согласна с ним?

Ингеборга Дапкунайте: Если поставить здесь Пашу и меня рядом, то, конечно, Паша будет луной, а я лужей. Это понятно и по внешнему виду (Смеется). Доля правды здесь есть: кино — это режиссерское искусство, если не продюсерское. Режиссер, даже если и не ладит с актером, то все равно в итоге все это монтирует. Поэтому ты в его руках. Но в идеальном мире вы создаете эту историю вместе. Режиссер рассказывает историю, в которой живут люди, и ты становишься ее частью. Но вам же интересно смотреть, что происходит с ними: чем они живут, чего боятся, кого любят, о чем мечтают. И это наша задача как актеров. А цель режиссера — рассказать историю и заставить нас задуматься или посмеяться.

Николай Усков: То есть это скорее сотворчество, а не отражение?

Ингеборга Дапкунайте: Отражение — это тоже сотворчество. Вот скажи, если на луже отразится луна, то это же совместное дело? Ведь луна обретает себя в этой луже. Но если лужа маленькая, то луна не сможет отразиться в ней полностью, а если лужа большая, то и луна будет для нее мала.

О Джоне Малковиче

Николай Усков: В жизни бывает такое ощущение, будто перешел рубикон, и начинается нечто новое. У тебя было такое осознание? Ведь ты очень необычная актриса. Много интересных работ с Кевином Спейси, Джоном Малковичем, Томом Крузом, Бредом Питтем.

Ингеборга Дапкунайте: Нет никакого рубикона, но появляется сила, которая дает возможность дойти до конца. Со мной так было, когда я поехала играть в спектакле на английском в Чикаго в начали 90-х. Я не все понимала, что говорю, а у меня была главная роль в паре с Джоном Малковичем. Первые две недели все думали, как от меня избавиться. Но Малкович сказал, что со мной позанимается. Я не понимала, способна ли я на это, но какая-то сила помогла мне все сделать, как нужно.

Николай Усков: Джон Малкович не выглядел рыхлым интеллигентом, когда вы познакомились?

Ингеборга Дапкунайте: Первый раз я с ним встретилась в Лондоне на пробах. И он был очень крут. Надо сказать, что есть актеры, с которыми невозможно плохо играть. Наша работа похожа на пинг-понг: Иногда твой партнер бьет мимо, иногда слишком сильно, а иногда мячик вовсе не долетает. С Малковичем мяч летит точно туда , куда нужно. Когда мы закончили, он пожал мне руку и сказал terrific, а я не знала, что это значит. Вышла на улицу, хожу и думаю, как бы не забыть слово. Зашла в магазин с красками, подошла к человеку, который там работал и спросила: «извините, terrific - это хорошо или плохо?». Он сказал, что очень хорошо. В жизни я ни с кем столько раз не работала, как с Джоном, и он тоже. У нас есть вот такая странная общая черта.

О Театре наций

Николай Усков: Для тебя театр важнее кино?

Ингеборга Дапкунайте: Для меня нет разницы, но театр дает непосредственность контакта. Ты чувствуешь зал здесь и сейчас. А в кино этого нет: там даже снимают непоследовательно. А на сцене бывает даже такое, что ты чувствуешь, как зал дышит. Я очень все это любила и до моей работы в Театре наций. Где-то три года назад Евгений Миронов, с которым я дружу, предложил мне сыграть в их спектакле. У него уникальный театр, потому что там нет постоянной труппы и режиссер собирает актеров на определенный проект. В идеальном мире — единомышленников. В какой-то степени это похоже на кино. Мы сделали один спектакль, потом другой, а сейчас третий. И я не заметила, как оказалась в русском театре. Женя — невероятный. Я не претендую на объективность, но считаю, что Театр наций – один из лучших театров страны. Ему не все равно. У него есть чувство ответственности перед своим талантом, и я не думаю, что он соревнуется. Он творит.

О Харви Вайнштейне

Николай Усков: Ты знакома с Харви Ванштейном? Все-таки он такая серьезная фигура в киноиндустрии. Как относишься к скандалу?

Ингеборга Дапкунайте: Нет, я с ним не знакома и никогда не встречалась. Я думаю, что позиция, когда говорят, что «если он к тебе приставал, то ты сама виновата» уже давно отжила. Если женщина носит короткую юбку, то это не значит, что ее можно насиловать. Это абсолютно исключено. А с ним серьезный скандал. И если этим заинтересовалась полиция Лондона и Нью Йорка, то это не шутка. Если женщины талантливы, то их не надо делать. Почему так не говорят про мужчин? Если молодой актрисе говорят «знаешь, если ты со мной переспишь, то получишь роль», мне кажется это чудовищным.

Записала: Юлия Никанорова