Как петербуржец Даниэль Лурье восстановил исторические двери своей парадной на Петроградской стороне

Как сохранились и нашлись исторические витражи дома

Мы купили квартиру в доме на Лахтинской, 20 весной 2018 года — переехали недалеко, я всю жизнь провел на Петроградской стороне, это мой третий адрес там. На предыдущем месте я прожил 30 лет, там со мной произошло много важного, переезжать было тяжело. Поэтому я решил побольше узнать про новый дом, и мне сразу попалась новость на петербургском Life78 о найденных ими витражах из моего нового дома. Там было указано, что они были выставлены на Avito, а редакция купила их за скромные 15 000 рублей. Журналисты собирались вернуть витражи на место и снять об этом сюжет, но канал распустили, и они так и остались пылиться в подсобке редакции.

Авторство указано не было, но я провел небольшое расследование и через знакомых нашел девушку, которая ее написала. К тому моменту она там уже не работала, Life78 ликвидировали, вместо него появился телеканал 78. Я написал ей в соцсетях, она мне ответила и помогла вернуть витражи. Из-за организационных изменений их было сложно найти, у нас долго не получалось это сделать, сотрудники канала не горели особым энтузиазмом мне помогать. Но я продемонстрировал серьезность своих намерений, собирал подписи, уговаривал — и витражи мне удалось получить. Оказалось, что они в прекрасном состоянии, единственную трещинку я сам заклеил специальным клеем, вымыл их, и они стали как новые.

Как восстанавливали внешние и внутренние двери тамбура

Когда я этого добился, стало понятно, что теперь нужно восстанавливать двери — будет же некрасиво, если после такого витражи будут пылиться в моей квартире. Мне было неловко просить соседей о помощи — я новый человек, только переехал и вдруг сразу завожу свои порядки. Поэтому я решил вкладывать в это только свои деньги и время. При этом я, конечно, держал соседей в курсе происходящего, писал объявления, предлагал ответить на любые вопросы. Все, кому было нужно, позвонили — в случае восстановления старых дверей парадных есть стандартный набор вопросов о безопасности. Якобы железные надежнее, чем дерево со стеклом. Я отвечал, что у автомобиля тоже окна стеклянные — и ничего, он стоит на улице, никто их не разбивает и дворники уже давно никто на ночь не снимает, как делали в 1990-е. Свою роль сыграла деятельность Ильи Варламова — он много раз в своем блоге говорил, что стеклянные двери безопаснее, так как обеспечивают видимость.

К счастью, исторические деревянные двери у нас сохранились: когда в 1990-е по всему городу их снимали и ставили железные, наши соседи попросили сохранить оригинальный тамбур. Так что металлическая была установлена просто вплотную к старой. Мы старались сделать дверь точно такой, какой она была раньше.

Внутреннюю дверь тамбура восстанавливал Николай Конашенок, мой приятель, опытный столяр. У него было много другой работы, поэтому дело затянулось. Поэтому внешнюю дверь я решил делать с Виктором Паруновым, у него больше опыта, это его профиль (а для Коли скорее разовый проект). Но тут тоже вмешались разные обстоятельства, в том числе пандемия, поэтому второй этап проекта также затянулся. В обоих случаях мы рассчитывали примерно на пару месяцев, а вышло — по полгода. На внешней двери потребовались более сложные столярные работы, потому что состояние дерева было хуже и, кроме того, она дубовая, а внутренняя попроще — это лиственница, покрытая краской. Начали мы работы в мае 2019 года, а закончили — только сейчас. Сейчас мы ждем окончания финального этапа работ — когда домофон, который был врезан в железную дверь, установят на стену рядом со входом (так делают во многих европейских столицах). К сожалению, сотрудники, которые должны были это сделать, нас игнорируют.

Во всех дверях на месте стекол была фанера, когда мы ее сняли с внутренней части тамбура, то там по отверстиям получилось точно восстановить историческую расстекловку. А вот с внешней дверью оказалось сложнее — там нет симметричных отверстий, и совершенно непонятно, как она была устроена. На единственной исторической фотографии хорошего качества, которую мне удалось найти, с одной стороны окно цельное, а с другой — трехчастное. Мы сделали оба цельными, но если найдется более старая фотография (наша сделана в 1970-х), то переделаем, это не сложно. Я потратил 250 тысяч — надеюсь, что не больше, боюсь подсчитывать окончательную стоимость. Но это не так уж много для такого рода работы.

Как парадную этого дома будут улучшать дальше

Пока в тамбуре мы больше ничего не делали — я надеюсь на следующем этапе восстановить пол на первом этаже парадной. Сохранилась метлахская плитка, но она в плохом состоянии, там, где она разбивалась полностью, заливали бетон — я бы хотел оставить все уцелевшее, а остальное заменить на новое. В тамбуре когда-то постелили турецкую сортирную плитку, ее хотим заменить на что-то более исторически достоверное.

Соседи сейчас довольны изменениями, говорят «Спасибо». Надеюсь, что оплачивать дальнейшие работы мы будем коллективно, потому что пол стоит дороже дверей. Мы уже все познакомились, у нас появился домовой чат — так что будем вместе улучшать парадную дальше. Удивительным образом у меня на даче оказалось одно окно из нашей парадной — я нашел его на помойке и забрал, чтобы сделать веранду из множества окон, как у архитектора Бродского. Они очень красивые, с мелкими цветными стеклышками.

Почему это важно

Я люблю красоту, мне нравятся сложные длинные проекты. И я ценю старое — всю жизнь провел на блошиных рынках, покупая барахло, коллекционируя странные предметы. Меня всегда радуют подобные истории — есть пример дома на Добролюбова, 19. За 20 лет его жители смогли убитую парадную превратить в настоящий дворец (подробнее об этом — здесь). Есть более мелкие истории: мои друзья давно восстановили дверь на Большом проспекте еще до того, как это стало модно. 

Почему восстановление исторических деталей стало модным?

Есть несколько факторов, которые сыграли роль. Первый — материальный, в Петербурге появились люди, у которых есть и деньги, и вкус. Второй — люди поездили, посмотрели, как выглядят дома в Европе, в той же близкой к нам Финляндии. Они устали от убожества, хотят красоты вокруг. Сменилось поколение: у советского человека зона комфорта заканчивалась дверями квартиры, а все общее воспринималось как место, где можно мусорить и гадить. А сейчас горожане стали понимать, что общее — это не ничье, а наше, и каждый из нас за это в ответе. Причем это касается не только реставрации, но и благоустройства, урбанистических проектов, городских инициатив. Людям становится не все равно на город, в котором они живут.