Мистические встречи, магия цифр и фамильные драгоценности — рассказ из книги «Старый добрый Цыпкин. Придумано и написано в Москве»

ЦИФРА 17

— То есть никто не в курсе, где ожерелье? — Соня уже в восемнадцать лет умела сдвигать брови на все тридцать шесть.

Этой конфигурации лица даже ее мама боялась. Понимала, что дочка не в нее.

— Ну правда, Сонь, мы не знаем. И, боюсь, никто не знает.

Соня вспомнила тот разговор пятилетней давности, когда она впервые услышала про рубины.

Александра Петровна налила себе чай и продолжила:

— И вот все стали обсуждать коронацию Екатерины, сама понимаешь, она немка, очень молодая, еще и странная смерть мужа, да и в принципе в России тревожно, хотя когда в России было иначе. Тем не менее коронация — дело священное, ты знаешь, кто такой помазанник божий?

Тринадцатилетняя Соня ответила:

— Кого-то чем-то помазали? Объясни, бабуль.

— Считается, что человек просто так царем не становится, что его Бог выбирает, и тогда у него получается им стать. Поэтому люди должны царю подчиняться, так как он представляет здесь Бога, это если совсем просто.

— А ты как думаешь? Царя правда Бог выбирает…?

— Не знаю, может и не Бог, судя по тому, на что царям приходится идти, чтобы на трон забраться.

— Дьявол?

Александра Петровна не думала, что Соня знает слово дьявол, хотя, если слышала про Бога, то по идее и про его ключевого соперника тоже должна.

— Будем считать, что он.

— А кто сильнее: Бог или дьявол? — Соня задала вопрос с какой-то особенно непосредственной улыбкой. Она и правда не знала.

— Сильнее всех, Сонечка, человек, он же выбирает между Богом и дьяволом. А не наоборот. Кто выбирает, тот и сильнее. Но я тебе хотела не об этом рассказать. Как ты знаешь, цари и царицы носят короны, а уж императрицы тем более.

— И королевы красоты.

— Поэтому они и королевы. Так вот, у русских царей были, как ты понимаешь, короны, но не у каждого своя вечная, а та, которую можно разобрать. То есть на коронацию ювелиры корону собирали, а потом разбирали.

— Лего-корона?

— Что-то вроде. Вот и с коронацией Екатерины хотели поступить так же, но тут вмешалась судьба.

— Бабушка, а как ты думаешь, судьба — это Бог или дьявол?

Александра Петровна решила сразу не отвечать. Интересно, что дети иногда задают самые сложные вопросы, но взрослые пропускают их мимо ушей, так как думают, что дети не понимают, о чем говорят. А именно дети и понимают. Пока у них связь с базой еще работает. Александра Петровна про это читала, поэтому и задумалась.

— Сонечка, я думаю, судьба — это последствия того, кого человек выбирает, хотя иногда мне кажется, что вот как раз судьба — это признак того, что тебя Бог или дьявол выбрал…

— Чего??? — Соня была конечно смышленой девочкой, но не настолько.

— Соня, что ты меня все время перебиваешь, я и сама запутаюсь. Екатерина встретила на улице блаженного… думаю… ты это слово не знаешь.

Соня с удивлением кивнула.

— Это такие странные люди, на первый взгляд сумасшедшие нищие, которые живут на улице, но у них есть способности: предсказывать будущее, предостерегать от различных поступков…

— Они тарологи или астрологи?

— Нет, Сонечка, говорю же, они с виду просто сумасшедшие, им не нужны ни карты, ни звезды, думаю, у них есть какая-то особая связь с высшими силами.

— С Богом или с дьяволом?

— Нет, у этих все-таки с Богом, хотя чего только не бывает. И вот этот блаженный сказал Екатерине, когда она мимо него шла в церковь, что ей нужно будет сделать отдельную корону и не разбирать ее, иначе рухнет вся империя, целостность короны — целостность государства, и еще добавил, что изготовить корону должен ювелир как-то связанный с цифрой 17, потому что эта цифра важна для царской семьи, с ней нужно договариваться. Екатерина в то время могла выбирать между мастерами по фамилии Позье и Экарт. П — семнадцатая буква алфавита, и Екатерина решила, что это знак. А еще блаженный заметил, что в короне должен обязательно быть большой красный камень, тогда он защитит царскую семью от кровавых событий, которые ждут многих царей в ближайшее время.

— А ты бы, бабушка, поверила?

— Знаешь, что я тебе скажу, если тебе попадается такой человек по дороге и вдруг ни с того ни с сего скажет, что-то лично тебя касающееся, то по крайней мере надо обратить внимание, тем более, не думаю, что Екатерина имела какие-то сильные личные предпочтения. А корона вышла по-настоящему царская. Представляешь, пять тысяч бриллиантов, десятки индийских жемчужин и огромный красный камень в четыреста карат, который все считали рубином, но, как потом выяснилось, это была красная шпинель.

— Это что такое?

— Сонечка, это тоже очень ценный камень, но не рубин, не важно, главное, что свою защитную роль, можно сказать, и выполнил, ну, если верить в такие чудеса.

— Как это выполнил?! — Соня даже испугалась потенциальному финалу.

— Ну, ты же слышала про французскую революцию, это же при жизни ее еще случилось, так что, когда Людовику и Марии-Антуанетте отрубили головы, Екатерина как следует, я полагаю, в рубин всмотрелась. Но самое жуткое потом произошло в 1917 году. Именно в 17-м. Из короны выпадает камень маленький такой, но… этого хватило, и империя закончилась. Я тебе всю эту легенду не просто так рассказываю.

— Бабушка, а это все правда, да?

— Мне прадед рассказал, а кто ему, я не знаю, но я в нее верю и еще я верю в то, что у драгоценных камней есть особая волшебная сила, которой нет у человека.

— А эта сила добрая или злая?

— А вот этого я, Сонечка, не знаю… Надеюсь, добрая, но точно зависит от того, даришь ли камень с добрым сердцем или со злым. Я вот тебе на восемнадцать лет подарю ожерелье того же мастера, который корону Екатерине сделал. Позье, запомнила? Подарю с добрым сердцем. Значит, оно будет тебя защищать.

— Бабушка, ты сейчас шутишь?!

— Нет, он же не только ей корону делал, а много разных украшений, и мой прадед в позапрошлом веке купил у одной дворянки ожерелье с рубинами. Прадед богатым человеком был, потом сын его все промотал, но ожерелье осталось. Его передавали девочке на совершеннолетие. У меня сын, поэтому он обойдется, а вот тебе подарю, и ты потом либо своей дочке, либо внучке, как уж повезет, только обязательно запомни про мастера. Королевой уже не получится стать, а вот королевское украшение у тебя будет.

— Мам, что значит, никто не знает??

— Ну, Сонь, зачем я тебе придумывать буду?! Бабушка же у нас после того случая боялась ограбления, вот и спрятала ожерелье на даче, а потом, как ты помнишь, пришел доктор Альцгеймер, и бабушка все забыла.

— Можно подумать у нас на даче Вестминстерское аббатство, где там прятать-то?! Вы везде искали?! Ты вообще в курсе, что это ожерелье Екатерины Второй??

— Как это Екатерины… А что бабушка молчала-то?! Оно же стоит как квартира…

— Наверное, потому и молчала, чтобы вы его на квартиру не поменяли. Ожерелье мое, это, надеюсь, не обсуждается?

— Не обсуждается. Это бабушка в завещании даже указала… Толку-то… Мы обыскали все.

— Я сама все обыщу, — хлопнула дверью Соня и практически сразу была готова ехать на дачу.

Она училась на втором курсе факультета истории искусств, странный выбор, особенно для девушки с безупречной внешностью. Не очень большого роста, но очень гармонично сложенное тело, округлое лицо, огромные голубые глаза, пухлые, чуть детские и в этом очаровательные губы, которые улыбались практически все время, волнистые, а после дождя кудрявые, густые русые волосы, плавные движения, и при этом достаточно жесткий и своевольный характер. Это становилось причиной некоторых сложностей в отношениях с мальчиками. К ней и так-то боялись подойти, к красивой внучке академика, а тут еще и чуть что, заявляет о своих претензиях на свободу самовыражения. Кому это понравится в эпоху бесконечного неограниченного пикапа. В итоге одна любовь в школе и один намек на любовь уже в университете. Но намек быстро слился при первом же выяснении гендерных прав, точнее, попытке установить некую форму инструкций по поведению, основанных на этих самых гендерных различиях. Если еще короче, некий Максим пытался ограничить длину юбки Сони, мотивируя это тем, что они в отношениях. Ну на этом отношения и закончились.

— Ты мог бы просто попросить, а ты начал давать указания, со мной такое не работает.

Максим подумал, что самое время подавить бунт в зародыше, но немного переоценил свое влияние.

— Тогда я пойду, а ты позвони, когда поймешь, что была не права, я — твой парень и не обязан тебя о таком просить, просто нужно сделать, как я сказал.

— Хорошо, иди, как только я с тобой соглашусь, я тебе напишу.

Через две недели Макс сдался в сообщении первым:

«Сонь, прости, я перегнул, ты права, я должен был просто попросить».

Соня оказалась занята, читала что-то по учебе, но за те три часа, что она молчала, Максим прошел путь от извинений, раскаяния и распластывания в пыли до открытой агрессии в стиле «сама приползешь». Соня не приползла. Даже не ответила.

Она жила отдельно, так как от другой бабушки досталась небольшая квартира, но на этом большие финансовые вливания от семьи закончились, точнее, Соня сама так попросила, а никто спорить не стал. Нет, ей, конечно, регулярно прилетало на карту от папы, но этого хватало на еду, какую-то одежду и транспорт. А хотелось всего мира и сразу, ну или хотя бы ожерелье, чтобы просто смотреть в зеркало и представлять себя императрицей или хотя бы принцессой.

Ну а пока она поехала на дачу, которая особо не ремонтировалась едва ли не со времен самого Позье. Попыталась поставить себя на место бабушки, но ничего, кроме того, чтобы перетряхнуть шкафы и книжные полки, не придумала. Приблизительно на третьей книге она рухнула сначала в запах детства, потом в содержание страниц, а затем в фантазии, которые кончились сном и возвращением домой практически на последней электричке. От вокзала домой она ехала на метро, а потом шла пешком по ночной, яркой Москве. На противоположной стороне улицы светил витринами роскошный бутик POSIÉ. Соня стала им любоваться. К ней подошла странной наружности женщина неопределенного возраста и рода занятий.

— Извините, давление низкое, не поможете кофе купить?

Соня даже немного растерялась с одной стороны от неожиданности, а с другой от конкретики запроса.

— Да, конечно… только у меня наличных денег нет…

— Ничего страшного, можно на карту, — технологии дошли до самых нижних слоев московского общества. Она достала карту и показала Соне номер. Пока Соня разбиралась с переводом, женщина деловито продолжила беседу:

— Что на магазин засматриваемся? Мечтаем?

— Да просто… красивая витрина…

— Ну, ты мне-то не рассказывай. Мечтаешь. Наверное, хочешь ожерелье и на бал. Да?

Соня даже замерла от такого уровня ясновидения.

— Почему ожерелье? Можно и просто кольцо…

— Можно и кольцо, но кольцо — это как-то обычно. Нет, на такую шею только ожерелье. Ты это… завтра в этот магазин сходи, постой, зайдет мужчина и купит тебе ожерелье. Мое слово — верное.

— А вы блаженная?

— Чего? Нет, я просто будущее вижу. Спасибо за кофе.

Соня долго ворочалась, а с утра решила, что любое предсказание надо проверить, и после учебы реально пошла в бутик. Он был пуст, продавцы несколько удивились возрасту потенциальной покупательницы, но соблюли все приличия.

— Что-то конкретно интересует?

— Да, какие у вас есть ожерелья?

— Одно вот, а за другим я сейчас схожу.

В это время в магазин зашел мужчина, лет пятидесяти, но верящий всем своим внешним видом, что пятьдесят — это новые тридцать. Деньги для такой метаморфозы у него, очевидно, водились. Соня сразу же на него отреагировала своей сбивающей с ног улыбкой. Мужчина моментально пал.

— Не поможете мне выбрать подарок?

— Помогу, кому и за что вы хотите сделать подарок?

— Дочери… за то, что она терпит такого отца, как я.

— А вас надо терпеть?

— Приходится иногда.

— И сколько лет она вас терпит?

— Вот скоро будет двадцать лет этому нелегкому труду. Поэтому и хочу подарок. Вам есть двадцать?

— Пока нет, но когда-нибудь будет, я надеюсь.

— Вы бы какое кольцо хотели на двадцать лет?

— Я бы хотела ожерелье, кольцо пусть потом муж подарит, а ожерелье — это практически корона, ваша дочь же для вас принцесса?

Мужчина задумался и улыбнулся как будто вспомнил что-то хорошее.

— Конечно принцесса.

В это время продавец вернулась из закромов с изящным бриллиантовым ожерельем. Соня быстро отреагировала.

— Вот такое, к примеру. Давайте, я надену, а вы посмотрите.

— Ну давайте, тем более вы чем-то похожи.

Соня украсила свою и без того грациозную шею и покрутилась на месте.

— Настоящая принцесса. Ну вот и решили. Если идет вам, пойдет и ей. Я беру.

Продавец с удивлением смотрела то на Соню, то на мужчину, но тот просто вытащил кредитную карту без всякой заинтересованности в цене. Оплатил. Улыбнулся Соне и, сказав на прощание «Спасибо за рекомендацию», ушел.

— Девушка, простите, мы это вам хотели показать, но вы так удачно сделали нашу работу, что придется вам предложить что-то другое.

— Да у меня все равно денег нет, я так… помечтать.

Соня подумала, что не каждая блаженная права, а может, просто она про другую молодую девушку увидела, а Соня лишь помогла ей. Она еще немного посмотрела в витрины и засобиралась домой.

— А не хотите помечтать, работая в нашем магазине? — раздался голос чуть из глубины другого зала. Вслед за голосом появилась женщина в строгом костюме и с таким же строгим взглядом.

— Я — управляющая бутиком, послушала вашу продажу, талантливо.

— Спасибо, — смутилась Соня. — Но я учусь. Вечером только если.

— На кого учимся?

— На искусствоведа.

— Наш профиль. Вечером нас устроит, но начнете с зарплаты стажера. Если так же будете и дальше ожерелья продавать, поговорим. Меня зовут Светлана.

— Рада знакомству, Светлана. У меня встречное предложение. Мы начнем сразу с нормальной зарплаты, потому что я уже продала одно ожерелье и не думаю, что сегодня купят еще одно за такие же деньги, тем более он вообще приходил за кольцом.

Управляющая не без доли симпатии ответила:

— С таким характером только в искусствоведы. Ну хорошо. Когда сможете выйти?

— Так магазин еще три часа работает.

В этот день Соня продала сережки стоимостью квартиры в Новой Москве. Нельзя сказать, что такие успехи случались каждый день, но происходили с завидной регулярностью. И чаще всего основным, как это говорят профессионалы, call to action была именно примерка на самой Соне. В компании это заметили, и на выставку в Пекин она поехала уже в статусе модели бренда, там ее оценили падкие на российскую красоту азиатские компании и предложили Соне еще два рекламных контракта. Через полтора года, накануне дня рождения, она приехала в Москву и зашла в POSIÉ.

— А что у вас есть из ожерелий, девочки? — мужчины, имеющего возможности и желание дарить такие подарки, в жизни своенравной Сони так и не появилось. Пришлось решать самой.

Ей вынесли два варианта, она быстро выбрала тот, что с рубинами, подумала еще раз о сумме, решилась и поднесла уже кредитку к терминалу… В этот момент ей позвонила мама.

— Соня! Ты не поверишь! Мы его нашли! Бабушка тот еще пират Флинт. В стене оказалась ниша, если бы не ремонт, который ты затеяла, там бы оно и лежало вечно. Считай, отбила расходы. Его если продать, три дачи купить можно.

Соня едва успела нажать отмену операции.

— Девочки, у меня тут обстоятельства изменились. Извините.

Она помчала на дачу, пока мама не осуществила продажу наследства. По дороге Соня нашла в истории операций тот перевод на кофе и, искренне надеясь, что незнакомка еще жива и карта при ней, умножила сумму на 100.