Звонок для всех: герои «Уфа.Собака.ru» – о первых прогулах, любимых учителях и смешных моментах

Как-то мы с друзьями решили заработать денег, чтобы поехать в соседний город на музыкальный концерт. И мы придумали план: пойти в переход на «Центральном рынке» и петь там песни. Но нам было так страшно! Поэтому сначала попросили у родителей «костюмы бомжей» – вещи, по которым нас не узнают: взяли какие-то шляпы, панамки, солнечные очки и пришли на «Центральный». Нам было по 16 лет, нас было пять человек, и мы пели рандомные треки знаменитых уфимцев: «Что такое осень?», «Сид и Нэнси» и др. Несмотря на то, что саундчек у нас был так себе – мы заработали как раз столько, сколько хватило на автобус до другого города и на музыкальный концерт на танцполе.

С этими друзьями я познакомилась в Республиканском детском эколого-биологическом центре, это были ребята из разных уфимских школ – мы дружили такой классной компанией. И дружим до сих пор – уже лет 25 прошло.

Я с детства занимался футболом и часто ездил на соревнования, поэтому спортивная школа нам выписывала справку-освобождение сразу на весь год. Вы уже поняли, что эта история будет про мои первые большие прогулы. (Смеется.) Но оговорюсь: я был отличником! Такие были требования у отца: если в четверти будет четверка, я не буду играть в футбол.

И вот в один момент я понял: учителя не спрашивают про мои отсутствия, потому что у них есть справка, а окна моего дома выходят в сторону школы – и я всегда видел, дома ли родители (если окна закрыты – значит, их нет).

Схема была такая: я выходил из дома, сворачивал за гаражи и в щелочку смотрел, дожидаясь момента, когда родители сядут в машину и уедут на работу до вечера. Потом спокойно шел домой, переодевался и уходил гулять. К сожалению, я немного переборщил с количеством прогулянных дней, учитель не поверил, что я уезжал на соревнования на две недели – и решил позвонить родителям. На этот случай у меня тоже был лайфхак: просто снимал аккуратно ручку домашнего телефона, и домой дозвониться было просто нельзя. Но в тот раз я забыл это сделать. Трубку взял папа. Как сейчас все помню, мне казалось, будет ремень и все дела, а он подошел и сказал: «Маленький ты еще прогуливать, поэтому больше так не делай».

У меня много воспоминаний о школе, у нас был очень дружный класс и мы все еще на связи. На выпускном я, как человек сентиментальный, не просто плакал, я ревел, понимая, что – все, вот и закончилась наша школьная история, и мы идем разными путями.

В студенчестве я жил в общежитии – там было пять разделенных этажей для девушек и парней. И мы с моим другом в одну из ночей, когда все спят, решили собрать все тапочки, которые найдем. Взяли один большой мешок и перенесли все на шестой этаж – где никто не жил. У нас получилась просто огромная гора из тапочек, в которую можно было нырять. Мы сняли это на видео, повалялись в них, сделали фотографии. И чтобы все нашли свои тапочки, написали записку и приклеили на первом этаже. Утром наш комендант собрала всех жильцов общежития, говорит, что вчера кто-то собрал все тапочки со всех этажей – и показывает нашу записку. И смотрит на меня. Я думаю, ну как она раскрыла нас. Потом смотрю на эту бумажку – а она формата А3, на акварельной бумаге и надпись углем. Улики говорили сами за себя: вряд ли какой-то баянист или кураист, народник взял бы акварельную бумагу и углем написал бы такую записку.

В университете я особенно помню пары легендарного Георгия Ганевича Калитова – на его занятия мы ходили как к какому-нибудь монаху, от его историй невозможно было оторваться. К каждому студенту у него был свой подход. Как-то он мне говорит: «Радик, знаешь, кого ты мне напоминаешь? Мою собаку. Как-то я пожалел одну собачку на улице, дворняжку, и взял ее домой. Как бы я ее ни воспитывал, она все равно лезла к нам на кровать, постоянно грызла мебель, лаяла на прохожих. Из этой дворняжки собаку голубых кровей не сделаешь. Вот и ты тоже как эта дворняжка». На самом деле, я понимаю, что это было в воспитательных целях. Пока он был жив, мы с ним дружили, вспоминали эту историю и смеялись. Он говорил, что это было специально, знал, что со мной такой подход сработает.

Меня с подругой так любил наш преподаватель анатомии Ахнав Габбасов, что разрешал нам брать домой анатомические препараты. До сих пор помню, как мы везли их в прозрачных пакетах в маршрутке. От нас люди просто шарахались. Зато все выучили за одну ночь и всегда сдавали экзамены на пятерки.

В девятом классе на уроке литературы нам задали выучить стихи Александра Блока. Я, конечно, выбрал самый короткий – «Слуга – царице». Как обычно это бывает у школьников, лень пересилила, и мне казалось, что это решение выдаст меня с головой. Я был уверен: учительница пристыдит меня за то, что выбрал наименее трудный путь.

Но случилось обратное. Прочитав строки, я услышал от нее: «Игорь, огромное тебе спасибо, что остановился именно на этом стихотворении. Оно – мое самое любимое». И стало неловко вдвойне. Воспоминание об этом парадоксе до сих пор вызывает у меня улыбку.

В школе я играла в КВН – и благодаря репетициям в 11 классе за год всего лишь семь раз была на уроках физики (я посчитала!). А еще это была языковая гимназия. И у меня сразу после уроков французского стоял башкирский. Никак не могла перестроиться – и все тексты на башкирском читала с французским акцентом. Казалось, написание многих слов чем-то похоже.

После школы я поступила в Академию искусств – и это было лучшее время. Помню, у нас был очень строгий и требовательный мастер – Римма Талгатовна. Мы все боялись ее пар, очень старались, но все равно казалось, что мы недостаточно хороши. Так на протяжении всех пяти лет. А после – у нас был выпускной концерт. Между нашими показами выступали преподаватели. И вот на сцену вышла Римма Талгатовна. Мы ее все очень уважали и с нетерпением замерли за кулисами, потому что нам хотелось услышать, что же она нам скажет, что же она на самом деле о нас думает. Она взяла микрофон и начала очень сильно плакать, сказала, что любит нас и будет скучать. И я до сих пор помню этот очень важный момент, потому что переживаем, оказывается, не только мы, но и педагоги за нас и за каждый наш шаг.

Первое сентября я проплакал. В первый класс пошел в музыкальный интернат, мне было шесть лет – и это была моя первая долгая разлука с мамой. Меня оставили в интернате с 31 августа – три дня я еще плакал, пока не привык. Такая история, для меня очень грустная. Наверно, как и для многих детей, ведь этот праздник ассоциируется с окончанием каникул.