Денис Ахметшин: «Когда забываешь текст и поешь своими словами – получается самый яркий спектакль»

Во сколько лет к вам пришло осознание, что вы певец?

Петь я любил с раннего детства: подпевал любимым артистам, когда смотрел концерты по телевизору. У меня был высокий и красивый голос. Окончил музыкальную школу по классу фортепиано, затем Уфимское училище искусств по специальности «хоровое дирижирование». Уже в училище начал всерьез задумываться о музыкальной карьере. На четвертом курсе Министерство культуры РБ предложило мне продолжить обучение в Санкт-Петербурге на оперно-симфонического дирижера. Я согласился, но через год понял, что все-таки пение – это мое. И поступил на вокальное отделение в Санкт-Петербургскую государственную консерваторию им Римского-Корсакова. Где-то ближе к ее окончанию, когда уже начал работать в театре, полностью осознал – я действительно певец.

Вы из академической семьи?

Скорее, из простой. Отца не стало, когда мне было пять. Мама воспитывала меня одна. Но в мое образование она вкладывала все силы и время. Среди деятелей искусства в моей семье – дядя, Айрат Ахметшин: он народный артист России, актёр кукольного театра, режиссёр и педагог.

Как развивалась ваша карьера после консерватории?

На третьем году обучения я пошел на срочную службу в Ленинградский военный ансамбль песни и пляски. Мой дедушка-военный участвовал в боевых действиях. Папа тоже служил в армии. Поэтому для меня вопрос – идти в армию или нет – даже не стоял. Время было очень интересным: как хормейстер и солист ансамбля я объездил с концертной программой много стран. Мы побывали в Испании, Италии, Португалии, Франции, Германии, Финляндии, Швеции – да много где еще. Выступали в театре, на концертных площадках. Вспоминаю этот период с неизменной теплотой. 

Вы и сейчас много гастролируете. Где живет самая благодарная публика?

Сложно ответить однозначно. Большую роль играет актерский состав, сама постановка. Могу сказать, что спектакли Юрия Александрова, театра «Санктъ-Петербургъ Опера», всегда имеют успех, в какой бы части мира мы ни оказались – настолько смело он экспериментирует с классическим оперным текстом, такие парадоксальные решения использует.

Что самое сложное в работе оперного певца?

Донести до зрителя то, что вложил в оперу и арию композитор. Сделать их смысл понятным и доступным. Для этого ты используешь и голос, и актерское мастерство. Еще из сложного – когда забываешь слова на сцене. Раньше в театрах были суфлеры, но эту должность давно упразднили. Поэтому приходится выкручиваться. Иногда сочиняешь прямо на ходу, иногда поешь с закрытым ртом. Или сценически обыгрываешь паузу – как будто так и надо. Бывает, партнер по сцене незаметно подсказывает. Но кстати, когда текст вылетает из головы и ты поешь своими словами – получается самый яркий, живой и красивый спектакль.

Пение для вас – в первую очередь удовольствие или работа?

И то, и другое. У меня разнообразный и яркий репертуар, от которого я получаю огромное удовольствие. Новые партии, образы, постановки – все это не дает выгореть и превратить исполнение в «конвейер». Вообще жизнь оперного певца эмоционально насыщенна. Каждый, кто вкусил удовольствие от пения на сцене, стремится испытать его вновь и вновь.

Какие из своих партий вы любите больше всего?

Если честно, они все настолько разноплановые, что сравнивать их между собой невозможно. Когда я исполняю партию, то перестаю быть собой и становлюсь личностью, которую играю. Это очень интересный опыт, как будто проживаешь другие жизни. 

У вас есть специальные ритуалы перед выходом на сцену?

Это больше правила, чем ритуалы. Перед сложными спектаклями я стараюсь ни с кем не разговаривать, ем и сплю больше, чем обычно. Эмоционально настраиваюсь на своего героя, вживаюсь в образ. Перед самим выступлением делаю упражнения и распевки.

Какую музыку слушаете не по работе?

Самую разную, в зависимости от настроения. Я уважаю все жанры. Иногда хочется чего-то лиричного, иногда – веселого и динамичного. Мне не чужд и олдскульный рок. За рулем люблю слушать классику, когда еду на работу – включаю оперу. Кстати, это можно назвать ритуалом?

Опера – в каком-то смысле элитарное искусство. Как сделать ее ближе и понятнее обычным людям?

Безусловно, аудиторию нужно расширять. Я считаю, что культурное развитие человека – одна из самых важных составляющих личности. Радует, что в последние годы постоянно вижу в театрах молодежь. Чтобы их становилось еще больше, нужен разнообразный репертуар – тогда каждый, от самого юного зрителя до человека почтенного возраста, сможет найти свой источник вдохновения.

Текст: Эльвира Галиева
Фото: Андрей Куприянов