«Знаете, почему я питаюсь одними корнями? Потому что корни – это важно»: Миляуша Абайдуллина собирает архивные фотографии башкир из музеев со всей России, создает тканевые панно по мотивам башкирский паласов и всей душой переживает за развитие народного искусства.
Что для вас значат фотографии?
Это возможность соприкоснуться с историей одного дня. Почти всегда пытаюсь представить диалог между фотографом и людьми, которых он снимает. Давайте пофантазируем: приезжает этнограф Месарош Дьюла (венгерский этнограф, антрополог и фольклорист, изучавший духовную и материальную культуру народов Среднего Поволжья, – прим. ред.) на Южный Урал к башкирам. Идет 1909 год. Вот как он объяснял им, что сейчас произойдет? Как просил выстроиться в определенную композицию?
Удивительно! С той поездки он привез обширную коллекцию предметов материальной башкирской культуры и 86 фотографий с негативами. Все они хранятся в Этнографическом музее Венгрии.
Когда вы создали сообщество башкирских музейных фотографий?
Осенью 2021 года. Знаете, я долго боролась с мыслью, нужно ли это. Особым вдохновением послужила онлайн-платформа Past Perfect в соцсети, где изображен истинный образ Беларуси. Ее ведет этнограф Маша Мороз. Посмотрите, там очень много любви к своему родному.
Вам захотелось сделать что-то подобное для башкир?
Возможно. Мне просто нравится разглядывать фотографии. У родственников с маминой стороны есть общий снимок, где изображены мои дяди и тети в детстве (мама тогда еще не родилась).
У каждого, я вижу, угадывается нынешний характер: кто-то хитро смотрит на камеру, кто-то стеснительно наклонил голову, кто-то не может устоять на месте, кто-то благородно улыбается. Это все передает особую атмосферу того дня.
Вспоминается история фотографа-любителя Захарии Кушнира (1912-1993 гг.) из Молдовы. Родные упрекали его в том, что он снимает всех подряд, в том числе и бедных людей, ведь «они не могут служить примером для других, поэтому не должны быть в кадре». Его архив из 4000 фотонегативов обнаружил мордовский студент Виктор Галушка несколько лет назад. Фотографии хранились в чемодане на чердаке заброшенного дома Захарии. Виктор сделал сайт с его фотографиями, готовит документальный фильм. И, самое прекрасное, находит героев из тех снимков и создает композиции «тогда/сейчас».
К чему я веду свой рассказ, ведь в каждом селе, районе или местности был свой Захария. С таким же бесценным архивом, утерянным или же еще не найденным. Вот бы увидеть все это…
Как вы находите фотографии для своего сообщества?
К сожалению, у меня еще нет таких находок, как у Виктора Галушки. Я сижу на сайте Госкаталога музейного фонда РФ, обязательно подписываю место хранения (создаю свой архив). Мне нравится случайно натыкаться на сайты деревень, где с любовью собран архив фотографий. Во «ВКонтакте» можно найти уютные башкирские группы, где люди делятся своими старинными фотографиями или даже недавними находками. Интересно наблюдать, как в комментариях тут же разворачиваются «посиделки»: обсуждение старинной одежды на фото и просто милые сердцу воспоминания, связанные с героем или героиней фотографии или же самой местностью.
Если ли фотография, которая запомнилась вам больше всего?
Да. На сайте деревни Рыскужино Абзелиловского района я увидела снимок с подписью «Последнее фото Махмутова Шарафетдина с семьей, 1941 год». Думаю, комментарии не нужны, пробирает до мурашек.
Помимо поиска фотографий, вы же занимаетесь еще народным творчеством: создаете тканые панно по мотивам башкирских паласов. Расскажите об этом.
В свое время ткачеством паласов занимались мои бабушки. И дедушка. Говорят, что он брал свои готовые изделия и паласы мастериц со всего аула и уходил в дальние края. Там, на базарах, ему удавалось продать или обменять изделия на что-то нужное. Возвращался в аул с такими же объемными сумками и обязательно, нанизанными на ниточку, бубликами. Ткачеством башкирских паласов, основательно уже год, занимается и моя мама.
Прошлым летом нэнэй передала мне детали от своего ткацкого станка, и даже сохранившиеся краски для шерсти. Когда это произошло, я ощутила связь с родом еще крепче. Это как в диалоге из фильма «Великая красота» режиссера Паоло Соррентино: «Знаете, почему я питаюсь одними корнями? Потому что корни – это важно».
Вы же еще вели паблик, посвященный башкирскому искусству.
Верно. В 2016 году во «ВКонтакте» создала аккаунт «ART – Башкортостан» – вдохновилась ребятами, которые вели сообщество «Современное искусство Азии», где наряду с художниками Зорикто Доржиевым, Даши Намдаковым, сестрами Ертахановыми, Алибаем Бапановым и другими были башкирские художники. Тогда и захотелось «воспеть» наших художников отдельным сообществом.
Пока с июня прошлого года аккаунт приостановлен. Я поняла, что «территориально» мне стало интересно искусство за пределами нашей республики, особенно художники и этно-проекты Центральной Азии. Поэтому эта деятельность в виде заметок перешла в телеграм-канал «Слеза Чингисхана».
Как много, на ваш взгляд, мастеров в РБ, которые что-то делают что-то этническое?
Затрудняюсь ответить. Пока мы только в ожидании таких мастеров. Зачастую берется один элемент одежды или орнамент, который штамповкой заполоняют все вокруг. Помните, как футболки с башкирскими нагрудниками, нарисованными и напечатанными, были абсолютно везде? Конечно, и сейчас можно найти сокровища. Например, дизайнер Мира Давлетова создает кукол какого-то особого лирического настроения. У них густые косы, платье с оборками, вышитый тамбурным швом фартук, и коромысло с ведрами. Кажется, потрясающе считывается свое родное. Одна из таких кукол, кстати, «поселилась» у певицы Manizha.
Как считаете, на каком уровне находится башкирское искусство сегодня и что его ждет?
Наверное, это слишком ответственный вопрос для меня. Я не искусствовед, не галерист, не представитель современного искусства. Просто человек, у которого в душе все расцветает при взгляде на картины Адии Ситдиковой, Ахмата Лутфуллина, к примеру. Наверное, нам очень не хватает национальной художественной галереи. Как казанская «Хазинэ». Ведь пока картины той же Адии Ситдиковой можно увидеть лишь на кружке или на магнитике на кассе Башкирского художественного музея им. Нестерова.
Что нужно сделать, чтобы повысить интерес людей к народному искусству?
Можно я вновь «вернусь» к моей предыдущей отсылки к Казани и расскажу про один проект? В этом городе я познакомилась с дизайнером Мирой Рахмат. Ее идея по возрождению интереса к народному искусству преобразовалась в концептуальную школу ручного труда Qul eşe, с татарской латиницы переводится как «ҡул эше» – ручная работа.
На своих мастер-классах они знакомят с основными техниками татарского народного искусства: кожаной мозаикой, вышивкой и ткачеству. Мне кажется, прекрасный пример. «Ручной труд вернется, по нему все скучают», – сказала как-то художница Айдан Салахова. Наверное, сейчас самое время.
Текст: Наташа Макеенко
Комментарии (0)