Личный опыт: как тату-мастер зарабатывает по шесть тысяч евро

Форман – это настоящая фамилия или псевдоним?

Детское прозвище. (Улыбается.) Прилипло ко мне лет в 14, так и осталось в качестве псевдонима.

Как вы связаны с Уфой?

Здесь живут мои близкие родственники: я часто их навещаю. Сама я родилась в Душанбе, а выросла в Орле.

Как пришли в профессию?

В Орле я училась в художественной школе. Затем поступила в местное училище на специальность «дизайнер интерьера». Правда, на третьем курсе меня отчислили за прогулы.

Не нравилось учиться?

Скорее, это был юношеский протест: против бюрократии, глупых правил, руководства. Вообще, там происходило много странного. Согласитесь, когда учитель рисования спит пьяный под деревом, посещать его занятия как-то не хочется. (Смеется.)

В 17 лет я пошла набивать себе первую татуировку. Оказавшись в студии, поняла, что было бы интересно здесь поработать. Правда, это был не тату-салон в полном смысле слова: скорее, что-то вроде парикмахерской. В общем, я попросилась к ним на стажировку. Они ответили, что нужен сертификат об обучении. Денег у меня тогда не было, поэтому я договорилась с той же студией: они оплатили мою учебу в Москве. Я вернулась из столицы, отработала долг и уехала обратно. Там вышла на парня, который меня обучал: он пристроил меня в какой-то маленький салон в подвале торгового центра. Так и пошло.

Помните свою первую работу?

В процессе обучения я постоянно набивала людям мелкие татуировки. Из крупного – цифра 13, которую изобразила на шее у сестры. Уже не помню, с чем связано это число: то ли оно символизирует что-то мистическое, то ли напоминает сестре о дне рождения нашей мамы – он у нее как раз 13-го. Так или иначе, эту тату Саша носит до сих пор. Несмотря на то что это мой первый большой рисунок, он абсолютно не ощущается портаком: работа как работа, разве что контур сейчас я бы сделала потоньше.

Почему выбрали именно реализм?

Для меня это самый интересный жанр: он позволяет не бить одно и то же, а каждый день делать что-то разное. Эскизы я не рисую от руки: беру фотографии и собираю из них коллаж в фотошопе. Чаще всего человек приходит ко мне с готовой идеей, и мы вместе докручиваем ее.

Сейчас работаете в какой-то конкретной студии?

Нет. Последние три года я работаю в основном за границей: в Германии, Франции, Англии, Голландии, Израиле. Это достаточно распространенная практика: представитель европейского салона находит тебя в соцсетяхе и зовет в качестве приглашенного тату-мастера. Вы обсуждаете условия: оплату, сроки договора – и вперед.

Лично мне больше всего нравится работать в Германии: немцы очень педантичные, обязательные, пунктуальные – с ними комфортно. Так бывает не везде. Взять, например, Израиль: я обожаю эту страну, но во время работы там часто начинается базар-вокзал. Человек приходит к тебе раз, второй, третий – и всегда наступает момент, когда он начинает торговаться, говорить: «Мы же друзья, я твой постоянный клиент, сделай мне скидку». Чаще всего такое происходит в России и Израиле.

Если не секрет, сколько вы зарабатываете?

В России – от ста до двухсот тысяч рублей в месяц. В Европе – пять-шесть тысяч евро за одну поездку в страну.

Во время карантина я не работала: когда начали закрываться границы, успела улететь из Германии домой – буквально последним рейсом. Часть локдауна провела в Орле, потом навещала родственников: ездила из одного города в другой. В Уфе тоже успела побывать.

Чем планируете заниматься через десять лет? Какие пути развития есть у тату-мастера?

Иногда подумываю о том, чтобы открыть свою студию. Но точно не в России: здесь с этим сложно. Средний цикл жизни у российского тату-салона – два-три года. Во-первых, большинство мастеров приходят, чтобы набраться опыта: набить руку, создать личный бренд и уехать в Европу. Во-вторых, художники – люди сложные. Очень тяжело сформировать команду, в которой всем будет комфортно.

А что насчет клиентов? Назовите три главные вещи, которые мешают работать.

Непунктуальность. Торг. И когда человек приводит с собой кого-то: друга, родственника, партнера. Это боль всех тату-мастеров: третьи лица на сеансе – это почти всегда непрошенные советы, замечания, комментарии. Поэтому я напрягаюсь, когда клиент говорит «Приду с женой».

У мастера с клиентом должна быть какая-то особая эмоциональная связь?

Да, для меня это важно. Хочется, чтобы между вами был коннект. Мой идеальный заказчик – человек, с которым мы могли бы стать друзьями.

Есть вещи, за которые вы никогда не возьметесь?

Я не работаю в устаревших стилях вроде трайбла. Не стану бить откровенную пошлятину: бабочку на пояснице или волка, воющего на луну. Если человек придет с кривым, некачественным эскизом – тоже откажусь. Что еще… Портрет бывшей жены набивать не буду! (Смеется.)

Неужели и такое бывает?

Да, в самом начале моей карьеры ко мне пришел парень и попросил сделать портрет его жены. На тот момент они находились в процессе развода: видимо, таким способом он пытался ее вернуть.

И как, вернул?

Судя по тому, что через какое-то время он снова возник, но уже с вопросом, как свести тату, не сработало. (Смеется.) Сейчас я бы точно не взялась за такое.

Какой из своих работ больше всего гордитесь?

Не могу назвать конкретную татуировку. Есть рисунки, которые мне нравятся по разным показателям: затраченное время, детализация, качество кожи. Минутка тату-расизма: для идеального нанесения эпителий должен быть не слишком светлым и не слишком темным, хорошо увлажненным, без родинок. В этом плане проще работать с женщинами: хоть у них кожа тоньше, чем у мужчин, но в большинстве случаев более ухоженная.

Как считаете, у татуировки обязательно должен быть смысл?

Каждый выбирает для себя сам. Лично я не особо заморачиваюсь при выборе рисунков. 

На мне много картинок от разных авторов, и часть из них сделана просто по приколу. Например, в Израиле я познакомилась с девочкой, которая рисовала смешных котов, вылизывающих себе зад. Мне понравилась стилистика, и я сразу набила себе такого котика. Одно время на мне тренировалась сестра. Какие-то вещи я сама себе набивала. Руку мне забивали три разных человека.

У вас в соцсетях 128 тысяч подписчиков. Как вы их продвигаете?

Раньше, когда посты отображались по хронологии, работать в нем было гораздо проще: очень много народу приходило на мою страницу по хештегам. Сейчас, когда появилась умная лента, стало сложнее. Я немного настраиваю себе таргетированную рекламу, но в целом продвижение личного бренда не мое. Хотя все говорят, что мало быть просто художником: нужно уметь себя продавать. Справедливо, конечно. Но длинные посты, личные фотографии – к этому и душа не лежит и руки не доходят.

Вы участвуете в каких-то фестивалях?

Раньше постоянно участвовала: ездила на фесты в Москву, Санкт-Петербург, Хельсинки, Воронеж, брала там награды. Году в 2015 перестала. Я не очень люблю эту атмосферу – много суматохи, шума. Но кому-то нравится.

Ваши рисунки остаются на человеке навсегда. Ответственность не пугает?

На самом деле нет: думаю, у меня что-то вроде профдеформации. Я как врач, который воспринимает пациента не как человека, а как ситуацию. Могу рисовать на теле, на бумаге, на стене – разницы никакой.