18+
  • Мода
  • Вещи
  • Бизнес
Вещи

Фрол Буримский: «Мода находит не тренды, а новые точки для манипуляций: экология, права женщин, меньшинства»

Мы до сих пор не понимаем, как он это делает, но факт есть факт: наш друг Фрол Буримский обладает талантом идеально совпадать со временем. Раз: он запустил кутюрный бренд Flor et Lavr и стал одним из пионеров ответственного потребления в России, сделав акцент на возрождение ремесел, безотходное производство, индивидуальный подход (пошив исключительно на заказ!). Два: предчувствовал тренд на внутренний туризм. Коллекция весна-лето — 2020 «Каргополь» посвящена городу в Архангельской области, куда обязательно нужно отправиться каждому визуалу, чтобы оказаться в декорациях фильма Тарковского «Андрей Рублев». Три: его дебют в качестве художника по костюмам в марте состоялся на сцене Мариинского театра — на вечере молодых хореографов был показан фрагмент из балета Максима Петрова «Игра» (премьера — осенью!). Учитесь видеть будущее у лучших!

Фрол Буримский

Фрол Буримский

Как ты решился на довольно отважный шаг — запустить не просто бренд, но бренд кутюрный?

Готовой одеждой я не стал заниматься потому, что в этом сегменте и без меня в мире царит совершенное разнообразие. Настолько, что мы уже не справляемся с его потреблением. Мне хотелось, чтобы каждая вещь имела свою историю, душу, жизнь, судьбу, а не сжигалась где-то нераспроданной, как это практикуют некоторые люксовые марки. Так я пришел к тому, что буду делать штучные изделия. А штучные изделия — это кутюр.

Давай разберемся в терминах: я думала, что кутюром тебя должна назвать Федерация Высокой моды Франции?

Я могу использовать термин «кутюр», но не статус «от кутюр», который действительно присваивает только Федерация. Получить его не так уж невозможно, но требует времени и усилий.


Мы возвращаемся к подлинной моде 1950–1970-х — небольшим семейным производствам

Почему тогда не ателье, например?

Ателье шьет по эскизам клиента, я же делаю сезонные коллекции, которые выполнены по всем законам кутюра — с индивидуальными примерками, сложными деталями вроде вышивки или кружева ручной работы и, конечно же, полностью ручным пошивом. К счастью, мы возвращаемся к подлинной моде 1950–1970-х — небольшим семейным производствам. Осознанный человек, каким является мой потребитель, больше не хочет платить за бирочку, он хочет платить за качество.

Поверьте мне, все, включая первых лиц государств, которых я одеваю, но не могу назвать в силу конфиденциальности, прекрасно понимают, что творится в индустрии, обсуждают, что стало невозможно купить одежду из качественной ткани, что из магазинов исчезло ощущение сказки и мечты, присущее люксу. Это говорят люди, которые могут себе позволить любой бренд за любые деньги.

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Мне кажется, слово «кутюр» пугает людей. Сейчас все подумают: ну понятно, опять какие-то заоблачные деньги — и перевернут страницу.

Нет! Главный челлендж марки — производить кутюр по цене готовой одежды. Кутюр — это вовсе не километровые шлейфы из тафты, не килограммы стразов. За этим словом скрывается глубина проработки коллекции и уникальное качество вещей — их можно передавать по наследству. Хрупкие и непродуманные предметы меня реально раздражают: одежда должна служить долго. Ткани и износостойкость — мой приоритет в связи с тотальной потерей качества у большинства брендов. Над моими заказами работают золотые руки России, я перед этими специалистами преклоняюсь.


Главный челлендж марки — производить кутюр по цене готовой одежды

Наши портные, конструкторы, ювелиры, скорняки ничем не хуже лондонских или парижских. С ними просто нужно уметь находить общий язык. Кстати, со многими я сотрудничаю по принципу фриланса — это максимально удобная схема. Скоро откроется небольшое ателье в Москве, потому что мне стал нужен свой экспериментальный цех и шоурум. Раньше такой необходимости не было — мои клиенты живут по всему миру, и я не хотел брать на себя расходы по ­аренде, тратил эти деньги на построение коллекции, поиск профессионалов, материалы.

Твоя первая коллекция для Flor et Lavr — мужская. Держу пари, ее заказывали в основном женщины!

Не было никакой стратегии завоевать мужской рынок. (Смеется.) Это был чисто личный порыв — я соскучился по ладной и круто сделанной одежде. Вокруг стало так много худи, кроссовок и прочей уличной моды, что мне захотелось вернуться к элегантности. В итоге ко мне с заказами действительно обратились многие клиентки, захотевшие эти луки адаптировать под себя.

Слева направо: на хореографе Максиме Петрове: брюки и джемпер Flor et Lavr, на танцовщике Мариинского театра Максиме Изместьеве: костюм Flor et Lavr

Слева направо: на хореографе Максиме Петрове: брюки и джемпер Flor et Lavr, на танцовщике Мариинского театра Максиме Изместьеве: костюм Flor et Lavr для балета «Игра», на дизайнере Фроле Буримском: брюки и джемпер Flor et Lavr, на танцовщиках Мариинского театра Алексее Недвиге, Виктории Брылевой и Злате Ялинич: костюмы Flor et Lavr для балета «Игра»

И поэтому весну-лето — 2020 ты сделал женской? А дальше что? Агендерная коллекция осень-зима — 2020–2021?

Ты совершенно права! В этом и прелесть независимой позиции: можно делать что угодно. Я даже думаю уходить от сезонности — не в плане расписания, две коллекции в год — это нормальный адекватный рабочий цикл, а в плане универсальности самих луков. Если посмотреть глобально, то устойчивое развитие и этичный бизнес никому не нужны. Люди должны покупать. Покупать объявленный модным слоган, цвет, силуэт. И мода находит не тренды, а новые точки для манипуляций: права женщин, права мужчин, права меньшинств, нацменьшинств, сексуальных меньшинств и так далее.


Sustainability начинается с меня

Экология, глобальное потепление — всегда найдется тема, на которой будут зарабатывать огромные деньги. В профессиональных кругах все эти слова вызывают аллергию, многие модные редакторы делились со мной, что, когда они видят в письме слово sustainable, им хочется немедленно удалить этот имейл. Я не хочу быть частью этого процесса. Я лично отвечаю за свой продукт, и осознанность для меня заключается в понятии честности перед собой, моими сотрудниками и клиентами. Sustainability начинается с меня.

Исторический центр Каргополя

Исторический центр Каргополя

И как же ты ее поддерживаешь?

Я не произвожу и не крашу ткани, не заказываю больших партий, работаю со стоками. Если есть остатки, шью из них подушечку для ювелирки или упаковочный мешочек. Я использую антикварные крючки и пуговицы, советские крепдешины из Узбекистана, находки с eBay и парижских развалов: все это могло бы оказаться в мусорном ведре, но обретает новую жизнь и, я верю, придает моим вещам дополнительную душевность. Мужское пальто из первой коллекции я сшил из узбекского бархата, который ткется вручную по старинной технологии на очень узких станках — всего тридцать метров в уникальном исполнении и узоре.

Однажды я придумал рукава из советского ковра, и, когда клиентка заказала лук, я распереживался, что не найду ткани такого же качества. Но мой конструктор смогла выкроить вторую пару рукавов, после чего сказала: «Фрол, остальное выбрасываем, остался маленький кусочек!» А я: «Нет!!! Из этого кусочка мы сделаем сумочку!» (Смеется.) И мы с мастером обтянули сумочку этим роскошным шелковым ковром — получилось очень круто. За год работы бренда мои остатки по тканям — небольшой мешочек, в который я накрепко вцепился. Есть мысль превратить их в пэчворк-коврик. (Смеется.)


За год работы бренда мои остатки по тканям — небольшой мешочек, в который я накрепко вцепился

Откуда в твоей новой коллекции жакет с совершенно русским принтом?

О, это очень классная история! Моя подруга и клиентка Натали Фарман-Фарма, она наполовину англичанка, наполовину француженка — при этом у нее самая русская душа из всех, кого я встречал. В Лондоне она занимается производством интерьерных тканей, которые вручную печатаются во Франции — безумного качества! — и многие из них именно с русскими мотивами. Я гостил у нее в студии, где, между прочим, висят оригиналы Малявина и Бакста, увидел отрезок с принтом билибинского орнамента — и получил его в подарок. А он превратился в жилет-душегрею.

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Мы живем в удивительное время, когда без профильного образования можно вести кутюрную марку! Раньше невозможно было такое себе представить.

Да, момент очень классный! Чем больше у тебя разного опыта, тем лучше он применим. Я рад, что в свое время брался за любую работу и в итоге получил суперполезные умения. Занимался текстами, финансами, коммуникациями, мероприятиями, маркетингом и логистикой, производством. Важно в итоге найти свою нишу и стать в ней экспертом. Для меня это погружение в тонкости кроя, технологий, крафт. Я сам рисую эскизы, даю узоры кружевницам. Технического уровня для изложения мыслей мне хватает, но важно все время развиваться, смотреть по сторонам по ходу действия, где копнуть глубже и детальнее.


То, чем мы занимаемся, — огромное счастье, я каждый день благодарю Бога за это

Когда я решился на запуск Flor et Lavr, то понял, что не буду привлекать инвесторов и сохраню независимость максимально долгое время. Моей мечтой была такая атмосфера радости и творчества, чтобы все причастные к бренду улыбались и делали все с энтузиазмом. Так и случилось: то, чем мы занимаемся, — огромное счастье, я каждый день благодарю Бога за это. Я не просто работаю, я этим живу. Не получать удовольствие от этого процесса просто преступление. Мы не про продажи, а про культурный, материальный и эмоциональный обмен, про сотворчество. Я выбрал такой путь, который соотносится с моими ценностями. И самое крутое, что у меня больше нет никакого внутреннего конфликта. И да, коммуникации, инстаграм, финансы — все это я веду сам. Мой офис — это мобильный телефон.

Выставка «небес» из каргопольских церквей в Христорождественском соборе

Выставка «небес» из каргопольских церквей в Христорождественском соборе

Кто-то скажет: конечно, легко запустить бренд, имея такую базу контактов после работы в Ulyana Sergeenko.

Эту клиентскую базу, о которой ты говоришь, я создал сам. Но использовать ее мне не интересно. У нас с Ульяной разная эстетика, и мне кажется, наши адепты не пересекаются. Разве что шейха Моза, которая и правда поддержала меня с самого первого сезона. Flor et Lavr привлечет своих клиентов, героев и муз. Конкуренция давно умерла, и все предыдущие форматы — продаж, коммуникаций, производства — сейчас активно преобразовываются. То, что я делаю, — это очень личная и интимная история. Сила моего бренда в том, что на него отзываются именно те люди, которым он близок.


Я только начал, но амбиций у меня хватает!

И каковы твои амбиции?

Я только начал, но амбиций у меня хватает! (Смеется.) Мне хочется заниматься всем — от парфюмерии до посуды. Я ничем себя не ограничиваю. В идеале я хочу построить лайфстайл-бренд про мой образ жизни, про мое видение красоты. Все это может распространяться на театральные костюмы, на съемки фильмов, на создание видеоконтента, на коллаборации с единомышленниками из самых разных сфер. И все складывается как по волшебству! Недавно балетный продюсер Сергей Данилян познакомил меня с композитором Дмитрием Селипановым и хореографом Максимом Петровым, и 17 марта на сцене Мариинского-2 был показан фрагмент их балета «Игра» — с моими костюмами!

Когда мы с Максимом обсудили замысел, я предложил решение в конструктивистском духе. Для балерин Виктории Брилевой и Златы Ялинич мы создали приталенные комбинезоны драматичного темно-красного цвета с вырезом, отсылающим к традиционной косоворотке. А для танцовщиков Алексея Недвиги и Максима Изместьева — серо-голубые трико на высокой талии и восточные двубортные рубашки на крючках. Это был потрясающий опыт: грация, элегантность и легкость балетных исполнителей Мариинского театра сочетаются с мощью и невероятной выдержкой. Потрясает их преданность этому удивительному ремеслу, кажущемуся таким хрупким в современном мире.

Благовещенская церковь

Благовещенская церковь

И еще о единомышленниках: в январе на Неделе высокой моды в Париже вы с дизайнером Машей Белик и ювелиром Михаилом Барышниковым без всяких посредников объединились в одном шоуруме — случай для русских брендов довольно редкий.

Да, и мы надеемся стать вдохновляющим примером для остальных. В наше время конкуренция — это полный бред. Сила — в поддержке друг друга, в синергии. Мы не союз и не коммерческое объединение. Мы друзья. Мы разделяем схожие принципы: продуманное производство, небольшие количества, индивидуальный подход, интеллектуальная наполненность коллекций. Сотрудничество и дает тот самый настоящий творческий импульс, за которым все так гоняются. В этом и есть эволюция, которая запускает другую энергию. В индустрии много нездорового — зависти, ревности, жадности.


В наше время конкуренция — это полный бред

Стоит переориентироваться на прогресс, рост, жизнь, в конце концов. Маленькие независимые бренды могут стать альтернативой бездушной пластиково-маркетинговой лихорадке, которая, кроме денежного пузыря, ничего в себе не несет. Мы не зависим от регионов типа Китая, где любой кризис приводит к дикой рецессии, что мы и наблюдаем прямо сейчас. Раньше французские люксовые марки были в хорошем смысле снобскими, они не стремились нравиться всем, отстаивали право на идентичность и оригинальный дизайн и сдерживали дистрибуцию, чтобы иметь возможность производить невероятно качественные вещи, практически произведения искусства. Но убить любой бренд легко, если твоя стратегия — пять шестиэтажных магазинов в Азии.

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Твоя коллекция называется «Каргополь» — по названию маленького города к северу от Архангельска. Мудборд — белокаменные храмы и деревянное зодчество. При этом многие твои клиентки — мусульманки. Как моде удалось объединить различные вероисповедания?

Думаю, дело в том, что люди считывают не внешнее, но смыслы. Я мог заложить в мудборд русские монастыри и идею послушания, а человек, далекий от этой культуры, видит в этом идею духа. Я интерпретировал вдохновение Каргополем в суперсовременном и где-то даже авангардном ключе: за счет кроя, где нет ни одной прямой линии, нестандартной фурнитуры, сложных элементов вроде переработанной душегреи. Не было задачи повторять исторические костюмы, наоборот, я не хотел увести тему в лубок — сарафаны и кокошники. Я видел это более жестким, чистым, современным.


Я люблю пересматривать какие-нибудь заунывные передачи на канале «Культура», например «Письма из провинции»

Как Каргополь вообще возник в твоей жизни?

У меня есть необъяснимая привычка — я люблю пересматривать какие-нибудь заунывные передачи на канале «Культура», например «Письма из провинции». В них рассказываются истории о небольших русских городах в разрезе судеб местных художников, или писателей, или просто выдающихся жителей. И я посещал эти города, впечатлившись увиденным. Так я оказался в Каргополе и был потрясен глубиной, простотой, независимостью людей, живописностью мест, изящностью архитектуры. Передо мной наяву разворачивались картины из фильма «Андрей Рублев» Тарковского. Абсолютное чудо, что все это сохранилось — храмы, крепкие двухэтажные деревянные избы. Вся эта фактура дала настолько мощный импульс, что я не мог думать ни о чем другом. Как многие маленькие города, за двадцать последних лет он пришел в упадок.

И несмотря на колоссальный историко-культурный потенциал, город находится в плачевном состоянии. Я почувствовал за него какую-то личную ответственность и решил делать то, что мне по силам. Написал эссе для журнала «Эрмитаж», на Культурном форуме совместно с другими активистами мы собрали дискуссионную панель на тему развития туризма и экотуризма Архангельской области. И разумеется, сделал для Flor et Lavr коллекцию-посвящение Северу — крою, цветам, костюму.

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Фото из лукбука коллекции Flor et Lavr

Каргопольская игрушка

Каргопольская игрушка

Эта тема будет дальше звучать в твоих коллекциях?

Абсолютно сердечный мой порыв не значит, что я готов каждый сезон отыскивать и спасать новое селение. Я придерживаюсь тенденции на верность и постоянство, особенно эстетическим кодам и поиску визуального языка. Я хочу возвращаться в Каргополь, собирать круглые столы, рассказывать о городе друзьям, делать съемки. Я привлекаю внимание, а дальше сохранением должны заниматься профильные организации — например, «Общее дело», которая занимается восстановлением и консервацией памятников православной архитектуры. Но все мы можем сделать посильный вклад — сесть на поезд, провести там выходные, купить игрушку или сувениры.

Я открыл для себя совершенно потрясающий народный промысел — каргопольскую игрушку. Ее архаика, грубость, наивность и красота меня просто завораживают. Музей этой игрушки оформили и подарили городу искусствоведы, художники и реставраторы Шевелевы, которые изготавливают ее уже пять поколений. И такая инициатива — настоящий пример человеческой и гражданской ответственности.

На балеринах Мариинского театра Виктории Брылевой и Злате Ялинич платья из коллекции «Каргополь» Flor et Lavr

На балеринах Мариинского театра Виктории Брылевой и Злате Ялинич платья из коллекции «Каргополь» Flor et Lavr

Музей художников Шевелевых

Музей художников Шевелевых

Как произошло, что мода стала трибуной для социальных акций? А как же наряжаться?!

Сейчас реально смешно смотреть на то, как тщательно одетые блогеры с важным видом расхаживают на Неделях мод, но всего пару лет назад с таким же важным видом там расхаживал и я. Не будем забывать, что мода — такая индустрия, где встречают по одежке и прощаются чаще всего по ней же. Мне повезло, что я этим за долгие годы успел переболеть. Но то, как ты выглядишь, безусловно, важно: ты транслируешь миру себя. С недавних пор я работаю и как имиджмейкер, консультируя частных клиентов, как правило, политиков.


Личная ответственность — это такой же важный элемент самовоспитания, как совесть или интуиция

Веду несколько важных клиентов и занимаюсь построением их вневременного образа; трансляция глубоких кодов из истории, геополитики, религии, социальной ситуации, статуса, увлечений требует предельной концентрации и ответственности, особенно если человек из политической сферы. Все должно быть рационально. Покупать красивые вещи — нормально. Все проблемы — от перепроизводства ненужных вещей. Наша посильная задача — начать с себя. Конечно, куда проще винить во всех бедах кого-то там. Но личная ответственность — это такой же важный элемент самовоспитания, как совесть или интуиция. Обращайте внимание на то, что вы покупаете, зачем и в каких количествах — с этого и начинаются огромные изменения.

Текст: Ксения Гощицкая

Фото: Абдулла Артуев

Подписывайтесь на наш канал о моде в Telegram — подборка главных новостей о фэшн-индустрии за день.

 
 
Теги:
Бизнес
Материал из номера:
Апрель

Комментарии (0)

Купить журнал: