За судьбой самарского элеватора на протяжении нескольких лет следила не только Самара, а вся – без ложной скромности! – страна. Нина Казачкова и ее команда прошли нелегкий путь, прежде чем уникальное здание в стиле брутализм признали – барабанная дробь! – выявленным объектом культурного наследия. Собака.ru поговорила с председателем Самарского отделения ВООПИиК о трудных судебных процессах, возможной дальнейшей судьбе одного из узнаваемых символов Самары, тяге к творчеству и мечтах – в масштабах целого города и одной семьи.
«Но даже самые, казалось бы, несбыточные мечты могут исполниться»
Победа в битве за элеватор – громкое и яркое событие для Самары…
Скорее, я бы сказала, что и для всей России в целом! Некоторые архитекторы и урбанисты не верили, что в суде мы сможем одержать победу. Да и многие эксперты сомневались. Но мы очень надеялись и верили в победу, ведь у нас – скажу вам без преувеличения – была крутая правовая поддержка.
Каким был лично для вас тот день, когда вы узнали, что элеватор – выявленный объект культурного наследия?
Совершенно обычным. Встала утром и начала отвечать на бесконечную череду звонков. И я, если честно, уже и не вспомню, кто первым прислал мне эту, на самом деле, долгожданную новость.
То есть праздника с игристым для всей команды не было?
Был! Но мы отметили победу, когда суд вынес решение. Уже на тот момент мы понимали, что элеватор будет признан выявленным объектом культурного наследия. Да, мы собрались командой и со всеми, кто был причастен к сложной работе – от юристов до экспертов, и отметили это дело.
Сколько человек в команде Самарского отделения ВООПИиК?
В команде ВООПИиК тридцать четыре человека, а в этом процессе участвовало около десяти, и это не считая экспертов, которые привлекались судом. А тех, кто помогал нам советом и подбадривал, было гораздо больше!
Насколько суды – трудозатратная и сложная история?
Очень: к каждому судебному заседанию – а они были у нас практически каждый месяц! – нужно было готовиться серьезно. Это занимало много времени. Эмоционально тяжело. Не знаешь, какие вопросы судья задаст, как правильно нужно ответить, как сдержать эмоции. Не сдержался, кинул реплику, вступил в перепалку – судья может удалить из зала суда.
А с вами такое случалось?
На этом процессе нет, уже был опыт. Меня удаляли один раз: это было на суде, который касался защиты моего дома. В один момент нервы просто не выдержали. На суде нужно иметь здравый смысл и холодный рассудок. Главное – не переносить разногласия и претензии сторон на личные отношения. Важно идти нога в ногу и решать единые задачи. Без обид.
Уже удалось выдохнуть после того, как завершились суды?
Нет, потому что мы все еще не до конца понимаем, что же будет дальше. Собственник здания может подать кассацию, и судебный процесс возобновится. Сейчас у нас есть несколько проектов приспособления элеватора, например Музей Волги с палеонтологическим парком. Есть и другие идеи: где-то стандартные, где-то сумасшедшие. Но даже самые, казалось бы, несбыточные мечты могут исполниться. И поэтому мы не ограничиваем себя в идеях. Но если собственник решит, что внутри элеватора ничего не будет, надеемся, что хотя бы вокруг него появится обустроенное общественное пространство.
Какие из уже существующих вариантов вам ближе всего?
Сложно отдать предпочтение прямо сейчас – еще не проводились конкурсы. Все будет зависеть от того, какие проекты и финансы смогут привлечь. Конечно, хотелось бы, чтобы был использован весь потенциал элеватора. Если этим будет заниматься собственник, то, как мне кажется, грамотно освоить все пространство ему будет нереально, у него другие цели: да, возможно, он откроет ресторан наверху, а помещения внизу отдаст под торговые площади. На этом все. Но время покажет.
Снос элеватора действительно намного дороже, чем его восстановление и адаптация под общественное пространство?
Нет, снести элеватор – проще, чем кажется. Мы тоже думали, что это дорого, сложно и практически нереально, но эксперты, с которыми мы консультировались по этому вопросу, дали понять, что мы ошибаемся.
Были ли моменты, когда руки в борьбе за элеватор просто опускались?
Никогда такого не было. Даже когда представляли, что нам придется дойти до Верховного суда, мы не теряли надежду.
«Иногда ВООПИиК напоминает скорую помощь, несемся спасать, иначе можно опоздать»
Как началась ваша совместная история с ВООПИиК?
Это произошло случайно. По профессии я провизор: тридцать шесть лет отдала медицине. Я не собиралась уходить на пенсию, но так вышло, что мы с мужем любили старый город и купили там квартиру, в объекте культурного наследия – в Усадьбе Зеленко, за Домом журналиста. Но как-то нам пришло «письмо счастья», что наш дом, в котором мы сделали ремонт и счастливо жили, подлежит сносу. В этой площадке был очень заинтересован застройщик. Вот тогда и началась наша градозащитная история. Я и мои соседи – в основном врачи – приняли решение отстоять свое жилье. Писали письма по вечерам за чаем во всевозможные инстанции. Но без суда дело не обошлось. Тогда нам очень помогали журналисты, архитекторы, юристы и Центральный совет ВООПИК из Москвы. Мы выиграли суд и ввели наш жилой дом в объекты культурного наследия. Так я попала в ВООПИК и стала председателем самарского отделения. Тогда я рассуждала так: жители города помогли мне сохранить мой дом, пришло время отдавать долги. Я должна отдать городу что-то взамен.
В каком году это было?
В конце 2018 года. В 2019 мы обновили состав и написали новую стратегию ВООПИиК. Локомотивом стал архитектор Виталий Стадников. А в общем составе у нас такие архитекторы, как Дмитрий и Мария Храмовы, Ира Фишман и Александр Шуткин.
Есть ли ключевые точки в новой истории Самарского отделения ВООПИиК, которые вам запомнились больше всего?
Борьба за историческое поселение Самара и ценные градоформирующие объекты. А между делом – ввод в объекты культурного наследия около тридцати домов, которым грозил снос, а это очень большая работа и – в том числе – в архивах. Реализация грантовой деятельности дала такие проекты, как «Лица модернизма» с записью голосов известных самарских архитекторов, создавших модернистские объекты, «Мозаика модернизма» с изданием альбома-каталога мозаик Самары и их атрибуцией, «Модерн Губернии», создавший пять серий документального фильма о модерне бывшей Самарской дореволюционной губернии, включая Самарскую, Саратовскую и Ульяновскую области, «Музей-галерея Заварка», подаривший городу новое арт-пространство. Борьба против сносов исторических домов.
А есть ли то, что не удалось спасти?
Да и немало. Из последних – дом на Красноармейской, 11. У нас есть такие объекты, за которыми мы просто не успеваем, на которые не хватает сил, времени и других ресурсов. Так случилось и здесь.
Какая победа может быть крупнее элеватора?
Да хоть какая! Это не зависит от размера объекта. Важна ценность объекта – мемориальная, архитектурная и градостроительная. Иногда ВООПИиК напоминает скорую помощь, несемся спасать, иначе можно опоздать. Спасаем и сохраняем все, что в наших силах.
Есть ли у команды ВООПИиК мечта?
Мы мечтаем о том, чтобы у нас было историческое поселение Самара с полным пакетом документов. Нам хочется видеть исторические дома в центре Самары, а не человейники, вычистить кварталы от хлама и разрушенных сараев. Уже тогда все заиграет другими – яркими! – красками. Нам хочется, чтобы чиновники были тоже заинтересованы в этих вопросах и решали бы их профессионально.
«Да работе и сниться мне не надо: я засыпаю с ней и просыпаюсь тоже с ней»
А есть ли мечта конкретно у вас?
Да – свободное время. Всю жизнь у меня никогда его не было – я всегда чем-то занималась. И сейчас, после выхода на пенсию, времени не стало больше. Мне его не хватает даже на самое важное – на занятия с тремя внуками, представляете? А они у меня такие творческие! И мне с ними интересно, но я постоянно куда-то бегу. Мечтаю, чтобы времени было больше: и на семью, и на занятия творчеством.
К чему у вас лежит душа?
Около тридцати лет назад дочь спросила меня: «Мама, если бы ты не была врачом, кем бы ты хотела стать?» И я ответила: «Известным художником». Сейчас мне шестьдесят семь, и я до сих пор не знаю, откуда у меня появилось такое желание, ведь я никогда не умела рисовать.
Что должно произойти, чтобы вы исполнили свою мечту и стали художником?
Не знаю, кажется, это нереально.
Почему?
Потому что я хотела стать именно великим художником.
Можно ли назвать ВООПИиК вашей работой?
Конечно.
Снилась ли вам когда-нибудь работа?
Да работе и сниться мне не надо: я засыпаю с ней и просыпаюсь тоже с ней. Иногда даже решаю вопросы во сне: мозг перерабатывает за ночь информацию и выдает мне готовый ответ утром.
Как восстанавливать силы?
Я недавно начала ответственнее относиться к себе, например, стала регулярно заниматься спортом. А еще меня здорово восстанавливает время, проведенное с внуками, и смена деятельности: сходила на лекцию – выдохнула, отдохнула, переключилась. Вдохновляет и единомыслие с моими коллегами, когда нет разногласий, и все понимают друг друга по взгляду. А у нас именно так.
Уверена, что железных людей не существует. Что может вызвать слезы на ваших глазах?
Ничего.
Такого не может быть, я в это никогда не поверю.
Я практически не плачу. Могу переживать, психовать, расстраиваться – и то только дома, с мужем. С коллегами стараюсь себе этого не позволять. Они и так загружены – после основной работы и домашних дел бесплатно решают очень сложные вопросы, касающиеся всего города. А у многих есть еще и дети.
Сколько вы вместе с мужем?
Сорок семь лет! Мы учились вместе со второго класса. Понимаем друг друга, можно сказать, с полуслова.
Не было ли такого, что он говорил вам: «Нина, ну куда ты снова? Какое ВООПИиК?»
Никогда! Он поддерживает все мои идеи на протяжении всей жизни – даже самые-самые смелые!
Текст: Ксения Возгорькова
Продюсер: Наталья Алиуллова
Фото: Дарья Мищенко
Стиль: Алина Тарасова
Макияж: Нана Гаранина (Manufaktura Beauty)
Прическа: Анастасия Юнисова (Manufaktura Beauty)
Комментарии (0)