«Я потеряла маму во время пандемии COVID-19. Она работала в поликлинике, воспитала 7 детей и каждый день совершала подвиг»

В нашей семье семь детей. Самой старшей сестре  — 40 лет, а самой младшей  — 24. Почти каждый уже обзавелся собственным жильем и даже детьми, но мы все время возвращаемся в родительский дом. В январе этого года у мамы с папой появился восьмой внук. Центром притяжения для всех нас, магнитом, собирающим семью вместе, была мама  — Марина Фёдорова. 27 июня мамы не стало. Она умерла в Госпитале для ветеранов войн от коронавируса. Её легкие просто не справились  — 75% поражения.

Во время пандемии COVID-19 мама работала лаборантом в городской поликлинике. Она была уверена, что с ней все будет в порядке, в сентябре ей должно было исполниться 60 лет. «Мы молодые, Катя, ничего не бойся»,  — говорила она мне. 

В её поликлинике не хватало рук, заболели сотрудницы регистратуры и врачи. Работать становилось некому. Мама разрывалась между кабинетами, делала флюорографию. Люди приходили к ней без масок с уже больными легкими. Она часто замечала признаки коронавируса и предупреждала об этом пациентов.

Единственное, чем мама была защищена от коронавирусной инфекции – одноразовая медицинская маска. Она работала без специального костюма, а антисептики покупала самостоятельно. В начале эпидемии в поликлинике медикам периодически делали тесты на COVID-19, но потом лаборатории перестали справляться с наплывом анализов, и тестирования прекратились.  

13 июня моя мама почувствовала слабость и потеряла обоняние. На следующий день в родительский дом пришел участковый врач, он прописал маме лекарства и сделал тест на коронавирус. Результаты этого теста до сих пор нам не пришли.

14 июня папа позвонил в скорую, диспетчер передала трубку врачу, и тот объяснил: в первые 8 дней с начала болезни всех везут в Ленэкспо. «Оно вам надо?» — спросил врач, он не мог предугадать, чем это закончится. Мама беспокоилась, что во временном госпитале не будет должного ухода. Она решила остаться дома.

Периодически её пульс был очень высоким, мы боялись за сердце. Все это время мы мерили количество её вдохов, температуру и давление, надеясь, что в больнице, куда ее положат через несколько дней, эти сведения пригодятся. 17 июня мы дозвонились до неотложки и все-таки вызвали врача: маму срочно госпитализировали и начали лечить от предполагаемой коронавирусной инфекции. Я постоянно передавала ей воду, привезла в больницу даже журнал "Караван историй", чтобы она не скучала. В один из дней, когда я позвонила ей, чтобы узнать о самочувствии, у мамы был очень слабый голос — такого голоса я не слышала у нее никогда. Единственное, что мама сказала мне: «Катя, мне плохо». Но в тот день врачи стабилизировали её состояние. Мне казалось, что это был кризис, после которого мама пошла на поправку. Наконец-то она сама смогла дойти до туалета, добираться до которого нужно было по длинному коридору — почти непреодолимому для неё тогда.  

Мама стала чуть бодрее. Мы начали мечтать о том, что будем делать, когда она поправится. Например, поедем в Москву или пройдемся по магазинам, это наше с ней любимое развлечение – я подбирала для неё наряды, чтобы в поликлинике она была самой стильной. Но в пятницу раздался звонок: «Катя, меня забирают в реанимацию на несколько дней. Я звоню, чтобы вы не волновались. Лечащий врач беспокоится за меня и хочет, чтобы на выходных за мной присмотрели». Я в панике начала задавать ей вопросы и услышала, что у неё немного раздраженный тон: её уже перекладывали на каталку, она была занята. Мама не сомневалась, что в реанимацию она попадает ненадолго. Мы старались успокоиться и убеждали себя, что это только мера предосторожности. Но на следующий день в 8 часов вечера узнали, что мамы не стало.

Все могло пойти по другому сценарию, если бы 5 лет назад мама не вернулась работать в поликлинику. После рождения четвертого ребенка она на какое-то время ушла с работы, но как только мы подросли, приняла решение вернуться, потому что любила свою профессию. Сначала мама восстановилась в должности санитарки, но скоро подтвердила квалификацию медсестры и выучилась на рентген-лаборанта. Когда началась эпидемия, в поликлинике никто не спросил маму, готова ли она продолжать работу. Но, я думаю, сама она тоже не задавала себе этот вопрос. Отсиживаться во время пандемии – не для нее. Чем больше она отдавала другим, тем сильнее и счастливее становилась.  

Сейчас мы с братьями и сестрами стараемся справиться с болью. Нам важно запомнить маму, сохранить в себе все, что она дала нам. Все мы пошли в папу бойким характером, нам будет очень не хватать ее мягкого света. Хотя в каждом из нас есть её черты: старшая сестра – умеет всех сплотить, младшая хочет стать медиком, а я, как и мама, обожаю читать. В родительском доме благодаря маме всем находилось место — нас, шумных и разных, она примиряла и сплачивала. Я уверена, что она прожила счастливую жизнь: их отношения с папой спустя 40 лет брака были полны нежности: они путешествовали по России, ходили на спектакли, а два года назад завели немецкую овчарку.

Я рассказываю эту историю публично, потому что уверена — своей жизнью мама доказала, что можно быть простым лаборантом и каждый день совершать подвиг. Можно посвятить себя помощи другим, воспитать семерых детей и при этом быть по-настоящему счастливой женщиной. При жизни маму не наградили орденом родительской славы, но мне кажется, она его заслужила.

Текст: Ольга Шкворова.