Идеолог косплея, SMM-специалист и консультант в сфере digital-маркетинга, писатель в середине сентября представляет свою первую книгу, «Спальные районы страны OZ», по материалам одноименного ностальгического паблика.
Я всегда эпатировал. Со школы я пропагандировал субкультурный кос плей — карнавализацию реальности. Моя творческая сущность сформировалась в условиях Гражданки и Академки, я сильно привязан к тем местам. Хотя я учился в хорошей языковой школе, гопников там было большинство. И у них всегда было все: ништяки, телки, бухло. В седьмом классе мне хотелось быть гопником образца конца 1990-х. Задача состояла в том, чтобы учесть бэкграунд и прийти к внутреннему компромиссу.
Когда мне было двенадцать лет, вместе с бабушкой и дедушкой я отправился в Южную Корею и прожил там три летних месяца. Так началось формирование моего стиля: я так закупился, что еще лет пять носил эти вещи. Я был не прочь пародировать гопников, но при этом не являлся наивным представителем одного ярко выраженного стиля. Уже тогда во мне сидело сознание постмодерниста. Вместе с моими друзьями, футбольными хулиганами, мы откапывали в секонд-хенде на «Пионерской» одежду Fred Perry и Ben Sherman. Но разделение между субкультурами уже начало размываться, идеологии смешивались, все больше людей относилось к ним как к поводу для самоиронии. Так вокруг меня сформировался круг друзей со схожей жизненной философией. В шестнадцать лет, в 2004 году, я создал группу «Эlectra». Мы играли постпанк и построк. Я был вокалистом, хотя петь не умею. Сейчас я понимаю, что наша музыка была прогрессивной для того времени. Мы выступали в клубах «Молоко», Red Club, «Орландина», «Порт». Я брал у одноклассниц-готов женские вещи, надевал на выступления черные юбки и платья. Однако я не смог внушить своим одноклассникам, насколько мы крутые, и группа развалилась. Удивительно, все ребята потом стали музыкантами, но совершенно в других группах — поп-арт-бэндах.
Тогда еще не придумали понятие «хипстер», а культура эта уже была. За неимением определения мы называли себя «люди „Афиши“». В данную категорию входили все, кто читал этот журнал, черпал оттуда тренды. А потом, в 2007 году, в «Афише», где-то в статье Юрия Сапрыкина, появился «хипстер». В ту пору меня манили винтажные шмотки. Я покупал футболки с группой «Ария» в магазине Castle Rock, хотя эту музыку никогда не слушал. Это была такая насмешка над категоричным мышлением, ирония. Я поступил в Университет кино и телевидения на сценариста. Долго работал на телеканале «100 ТВ». У меня была любимая синяя синтетическая кофта Adidas с белым капюшоном, как у героини фильма «Курьер». И еще я не снимал футболку «Фабрика звезд». Бомж-хипстерский стиль получался сам собой: я много бухал, просыпался где-то на Коменде в одежде, которую носил уже неделю, узкие джинсы и кроссовки рвались сами по себе. Это был такой вписочный или потребительский панк.
Позже в своих статьях и в паблике «Спальные районы страны OZ» я много писал о 2007 годе. Ко мне даже приклеился ярлык, что я человек, тоскующий по тому времени. В мою книгу «Спальные районы страны OZ» вошли тексты из паблика с дополнениями. Сейчас я пишу вторую, хотя, мне кажется, книги устарели. Публичная страница — большее искусство, чем бумажное издание. Теперь я даже без книги считаюсь писателем. Когда люди единично делали тарелки, это было предметом искусства. Когда гончарное дело приобрело промышленные масштабы, это стало ремеслом. Мы проживаем такую же эпоху. Сейчас любой, кто способен придумать, как снять кино, может считаться режиссером. Вокруг нас только ремесло. А если человек создает целую вселенную, то это искусство. Вот Лавкрафт создал вселенную, а Ник Перумов является лишь ремесленником. Герой нашего времени — это маркетолог. Я уважаю питерских ребят из агентства вирусного маркетинга Smetana, они умеют создавать продукт для миллионов. Сериалы, например, создают вселенные. Джордж Мартин придумал не просто «Игру престолов», а целый мир. Сейчас все смотрят сериалы потому, что это именно тот продукт, благодаря которому человек может перенестись в другую реальность. Современному индивиду уже недостаточно для погружения одной книги и одной сюжетной линии. Человеку надо много миров вокруг и коды для взлома реальности. Вот Андрей из Smetana или Роберто с Димой из паблика MDK взламывают реальность, хоть и делают это коммерчески.
Когда понятие «хипстер» кристаллизовалось, а субкультура структурировалась, для меня стало важным не носить то, в чем ходили все. Оставалось сублимировать. Сейчас я обладаю большими возможностями для косплея, но он стал настолько тонкий, что я сам не сразу понимаю, как это происходит. В моем окружении нормально сказать, что ты хочешь выглядеть как офисный планктон. Мы премся от самоиронии. Все мои фетиши пошли из 2007 года, хочется культивировать эту ностальгию, сделать ее трендом. Я не был эмо, но есть порыв достать значки эмо, кеды в чернобелую шашку, напялить черную футболку с некачественным принтом Nirvana, Slayer, со сложными рисунками. При этом должно быть понятно, что это косплей. Мне нравится стиль городских кочевников, urban nomad, как подписывают обычно доски в Pinterest: большие капюшоны, свободные штаны. То, что шьют наши дизайнеры Артем Кулагин или Pirosmani. Эти штаны, что на мне, я купил у тетки, продающей индийские товары. Меня сильно раздражают высокая духовность, Индия, просветление. Моя жизнь заключается в постоянной борьбе с высокой духовностью. Я утверждаю, что потребительство — это очень хорошо. IKEA, гипермаркеты и торговые центры — это храмы для нынешних людей, современная пещера. Во мне сидит не бунтарь, а хорошо одетый посетитель гипермаркета.
В 2000-х был тренд на разоблачение и морализаторство в духе Бегбедера и Минаева. С Минаевым я знаком, он писал полное говно. Взять Илью Черта из группы «Пилот», который призывает к просветлению и высокой морали. Мне хотелось организовать интервью с ним в «Макдоналдсе» и спросить, почему фастфуд — это плохо? Здесь же люди получают свой кусок счастья. Бодрийяр ввел понятие симулякров. Современная философия движется к утверждению ложности этой теории. Вся идея постмодернизма заключалась в отсутствии чего-то святого, этакая игра, в которой нет ничего сакрального. Сейчас мы снова стремимся к сакральности, только она заключена в супермаркете или в твоей собственной машине. В моих текстах и картинках центральным становится утверждение, что мелочь и обыденность в наше время трансцендентны. Мой любимый текст из новой книги — это «Ночные повторы». В нем я рассказываю, как повторы выпусков Comedy Club по ночам делают это шоу священным. Первоначально оно было частью поп-культуры, шелухой и гламуром. Но прошло время, и вот ты сидишь и смотришь его ночью. Низовая культура становится ритуалом, и тут нечего стесняться. Постмодернисты с легкостью предлагали делать трибьюты — так хипстеры сейчас играют шансон. Симулякр по определению отрицал наличие бэкграунда: это просто картинка, за которой ничего не стоит. Но люди поиграли в эти игры, поучаствовали в карнавале, оказалось, что все это серьезно. Смысл жизни можно обрести, только если воспринимать реальность всерьез.
Осенью хочется косплеить нуар. Мятые бежевые плащи уже стали попсой, поэтому надо вспомнить что-то из детективов. Пересмотреть сериал «Улицы разбитых фонарей» и натянуть на себя большие кожаные куртки-мешки, которые носили менты после 1990-х. Каждый сезон мы ностальгируем по чему-то, нынче можно вспомнить и 2011 год. Тогда в тренде была оппозиционная активность, митинги, белые ленты. Надо найти элемент преломления, иронии. Можно троллить любовь к Донецкой и Луганской народным республикам. Это будет выглядеть так: эмо-значки на футболке с Игорем Стрелковым. В данном случае косплей будет показывать связь социальных явлений, что одно влекло за собой другое.
Фото: Саша Чайка
Комментарии (0)