Зачем идти на выставку Альберта Эдельфельта, покорившего императорскую семью и Сергея Дягилева

Кто такой Альберт Эдельфельт?

Имя Эдельфельта сегодня в России известно разве что специалистам, зато для финнов его живопись — как поэзия Пушкина для русского человека. Художник — герой «золотого века» финского искусства, который пришелся на 1880—1910-е годы. Для богемного Петербурга начала 20 века интерес к финской культуре, поездки в Иматру к водопаду и дача где-нибудь на побережье Финского залива были практически маст-хэвом. Эдельфельта не только знали, но и не скрывали восхищения. Александр Бенуа писал: «Мы буквально висели на Эдельфельте, в наших глазах его голова была окружена ореолом парижского признания». Альберт Эдельфельт, родившийся в небольшом финском городке, обладал галантными манерами джентльмена и знал, как вести себя в высшем свете. Эти навыки вкупе с талантом живописца помогли ему в 24 года выйти на европейскую арт-сцену: его работы экспонировались на парижском салоне 1877 года, до того финские художники на столь престижных выставочных площадках не оказывались. На тот же салон картину не допустили картину Эдуарада Мане «Нана», а пристойная, сделанная по всем канонам академизма, эдельфельтовская «Королева Бланка. Мать и дитя», навеянная впечатлениями от детского рассказа Топелиуса и изображающая материнскую любовь и радость, пришлась ко двору. Эдельфельт получил свою долю признания, а с ним пришли и заказы на портреты, последующие участия в салонах и полноправное участие в художественной жизни Парижа. Примерно в то же время во французской столице живет и работает Илья Репин — его полотно «Парижское кафе», нетипичное для художника, выставлялось на салоне 1875 года, правда без особого успеха. Кстати, близкого по духе Эдельфельта Репин ценил выше, чем особенно модного у мирискусников Аксели Галлен-Каллела.

Почему для Финляндии Эдельфельт — как Репин для России? 

Во второй половине XIX веке даже искушенные парижане с опасением относились к смелым выпадам художников вроде Эдуарда Мане. Житель Финляндии был куда более ранимым. Чтобы впечатлить его, Эдельфельту не надо было изображать обнаженную куртизанку — хватило того, что он первый из финнов написать работу на плэнере – вне мастерской, что активно практиковали во Франции. Эдельфельт не только стал известным во Франции живописцем, он смог сделать невозможное — добиться организации финского павильона на Всемирной парижской выставке 1900 года, несмотря на то, что Россия не позволяла Великому княжеству Финляндскому выставлять свои работы отдельно. Как-никак уже 91 год княжество входило в состав Российской империи, хоть и с широкой автономией. Первоначально Эдельфельта совместно с И.Е. Репиным выполнял обязанности комиссара русско-финского отдела, что уже говорит о его высоком авторитете. И хотя над входом в финский павильон было написано «Русский отдел», слово «Финляндия» все же читалось на фризе стены выставочного пространства. Эдельфейт доказал, что искусство северных стран абсолютно самобытно, при этом в нем могут органично сочетаться выхолощено-утонченный европеизм и характерно-национальный романтизм.

Как Эдельфельт связан с Россией?

Эдельфельт сблизился с русскими сразу после приезда в Париж: в 1874 году он присоединился к Обществу русских художников, где познакомился с приближенными к Императорской академии художеств. Уже в 1878-м его впервые выставят в залах Академии, а вскоре представят ее президенту – Великому князю Владимиру Александровичу Романову, покровителю искусств, бильярдную которого украшала картина Ильи Репина «Бурлаки на Волге». Брат Александра III хоть и «видел будущее через увеличительное стекло», но не отрицал традиций реализма. Эдельфельта он признал. Вскоре Эдельфельт стал почетным членом Петербургской Академии художеств, его персональную выставку организовали в Царском селе, представили Александру III и Марии Федоровне. Вскоре об Эдельфельте узнает и молодой амбициозный куратор Сергей Дягилев. Художник-космополит, неофициальный посол Финляндии сразу во всех странах – такой-то типаж импонировал будущему организатору «Русских сезонов». Дягилев включает работы Эдельфельта в первую выставку группы «Мир искусства» – Выставку русских и финляндских художников», которая открылась в залах музея Художественного училища барона Штиглица в январе 1898 года. Афишу к вернисажу в духе эстетики модерна создал Константин Сомов, который тогда работал в Париже. Выставку в пух и прах раскритиковал Владимир Стасов, в первую очередь за декадентство, которое он не переносил. То ли дело салонный Эдельфельт. «Полный здравого, свежего реализма и жизни», как писал критик.

Чего ждать от  выставки в Музее Академии художеств? 

Эдельфельт похож на таких художников, как Репин или Серов, разноплановостью: начинал с исторической живописи, продолжил портретами знатных особ и снова вернулся к истории. На выставке, правда, представлен лишь один пласт его ouvre – детские портреты членов императорской семьи Романовых. «Эта выставка нужна не только для того, чтобы люди вспомнили имя Эдельфельта, но это еще и возможность обратиться к периоду, когда культурное сотрудничество между Финляндией и Россией было тесным, к чему институт Финляндии в Санкт-Петербурге стремится и сейчас. Российская публика интересуется собственной историей и культурой. Тема Романовых для нее всегда актуальна. Поэтому представить нашего финского художника я решила через этот «ключ», – объяснила выбор идеи куратор Сани Контула-Вебб. Поэтому мы не встретим на выставке «протокольного» Николая II на фоне интерьеров Зимнего дворца, лиричных пейзажей в духе Шишкина, парадных акварелей с коронации императора в 1896 года.   Зато прочтем об этих работах в письмах Эдельфельта к матери, которые сопровождались трогательными рисунками на полях. На них Николай II совсем другой: не вытянутый по струнке, а сгорбившейся от возложенной на него ответственности. Содержание письма такое: «Когда царь подошел достаточно близко, <…> я <…> испытал некое сочувствие к нему — корона выглядела такой большой, такой тяжелой: она была сделана из сверкающих камней, но все-таки из камней! <...> Сам император выглядел немного бледным и решительным. Тогда я впервые понял, что имеют в виду, когда говорят о весомости корон».

Небольшой объем этой во всех смыслах семейной выставки компенсируется эскизами, сопровождающими каждый холст. К тому же в масштабах ретроспективы сложно сохранять градус интимности, свойственной психологическим портретам финского художника. Ван Гог восхищался мастерством Эдельфельта передавать чувства человека. Художник пытливо изучал свою модель, делал тщательные наброски в разных ракурсах, искал композицию. Правда, были и исключения: образ великого князя Андрея Владимировича он поймал сразу: детское личико, обрамленное ангельски-светлыми кудрями, подчеркнуто темный фоном уже в эскизе. Во всех портретах царских детей Эдельфельт ориентировался на собственную картину «Добрые друзья» – контрапункт в его биографии: именно ее сразу приметил Великий князь Владимир. Поэтому позы детей повторяются от холста к холсту. Во остальном у художника была безграничная свобода, а вкусы своих заказчиков он прекрасно знал и соответствовал. Воздушная подушка с царской монограммой рядом с Кириллом Владимировичем; инкрустированный столик с передовыми кубиками Фребеля в руках у Андрея; великие княжна Ксения и великий князь Михаил Александровичи на фоне элегантной восточной ширмы… Хотя Эдельфельт и писал: «все дети одинаковые, что высокорожденные, что обычные» – забыть о царском происхождении моделей не удавалось. Однажды, например, великий князь Борис, который на картине изображен обнимающим собачку, подошел к холсту, ткнул пальчиком на свое изображение, добавив: «That is his imperial highness mister Boris». Ему было четыре года.

Почему показывают только детские портреты?

Выставки Эдельфельта не проводились в России чуть больше ста лет, а портреты юных Романовых кисти этого художника показывали вместе только один раз – в 1882 году. Революционное лихолетье разбросало их по всему миру. Сани Контула-Вебб находила некоторые из этих работ случайно: «В 2017 году во время подготовки к очередной лекции я через яндекс-поисковик обнаружила картину Эдельфельта с детьми великого князя Владимира. Это была абсолютная случайность. Но если бы она произошла с другим человеком, который не изучал так долго все эскизы этой картины, который не знал, что эта работа считается пропавшей, открытия могло бы не произойти. И, скорее всего, так и происходило много-много раз. Но когда я столкнулась с этим изображением, я смогла собрать все вместе как пазл». Искусство, находившееся в собственности императорской семьи было изъято и многие работы оказались в региональных музеях, например, групповой портрет детей великого князя Владимира, оказался в Рыбинске. Остальные – в частных коллекциях, в Эрмитаже, Русском или Пушкинском музеях.

Картины авторства Эдельфельта иногда обнаруживаются в неожиданных локациях. В августе куратору Сани Контула-Вебб позвонил коллекционер из Польши. Оказалось, что холст «Под березами» кисти Эдельфельта, свернутый в рулон, он в свое время нашел на чердаке дома. Видимо, наследство от прабабушки-любительницы искусства . Эту картину покажут в Хельсинки, куда выставка отправится после Музея Академии художеств. Где-то в укромном месте, возможно, ожидает славной выставочной истории утерянный камерный портрет Николая II… Однако ретроспективы художника ожидать не стоит. «Уже поздно, потому что его работы не стали иконами XX века как, например, «Крик» Мунка, как полотна Ван Гога», – честно признается Сани Контула-Вебб. Идти на выставку в Музей Академии художеств следует, конечно, не за шедеврами, а за наслаждением деталями эстетского быта великокняжеских отпрысков, который картины Эдельфельта прекрасно передают. Встретить его работы, кстати, можно в постоянных экспозициях Главного штаба, а также многих музеев в Хельсинки. 

Альберт Эдельфельт и Романовы. Финский художник при Русском императорском дворе
Научно-исследовательский музей при Российской Академии художеств
до 19 января

В работе над текстом использован каталог к выставке.
Текст: Александра Колабинова