Аккаунт smelov.photo, набравший уже более ста тысяч подписчиков, заменяет Петербургу рекламную кампанию в Сети. Мастер художественной фотосъемки вывел жанр городского пейзажа на новый уровень с помощью руфинга и квадрокоптеров и был выдвинут на премию «ТОП 50» в специальной номинации инновационного бренда IQOS «Герой, который меняет город».
У кого еще, как не у вас, спросить о точках, с которых можно сделать самые красивые снимки города. Поделитесь, пожалуйста, сверхсекретной информацией.
Сейчас я скажу то, что не всем понравится. Больше всего меня, пожалуй, впечатляет вид на Петербург с крыши ЖК «Монблан». При том что сам по себе этот комплекс — главнейшая градостроительная ошибка. Крыша дома «Серебряные зеркала» в районе станции метро «Горьковская» уникальна тем, что оттуда в одном кадре можно собрать Адмиралтейство, Исаакиевский и Троицкий соборы. С противоположной стороны города такую же потрясающую перспективу из доминант можно выстроить с крыши гостиницы «Азимут», бывшей «Советской», — хотя это здание просто ужасно, на мой взгляд. Еще один прекрасный вид на город обнаруживаешь, забравшись на высотный дом «Финансист» на площади Собчака. Вот и получается, что самые классные картины открываются с самых неприглядных зданий. При этом я вовсе не противник небоскребов, современной архитектуры или высотных сооружений как таковых. Так, мне очень нравится стопятидесятиметровый «Лидер тауэр» на площади Конституции. Когда в белые ночи в полной тишине посреди промзоны смотришь с вершины стометровых труб Василеостровской ТЭЦ на разведенные мосты над Невой — это замечательное ощущение. Да, «небесная линия» изменилась с появлением Западного скоростного диаметра, стадиона на Крестовском острове и «Лахта-центра», но получившаяся в результате этого панорама захватывает дух. Я не согласен с теми, кто называет строящуюся башню «Газпрома» «Оком Саурона», — конечно, сейчас она выглядит немного одинокой, но вокруг нее начнет появляться инфраструктура и вырастет новый классный район. Хотя, может быть, правильнее было бы возвести ее в Кронштадте — там вообще можно было бы создать пул небоскребов, подобный парижскому Дефансу или «Москве-Сити». С точки зрения фотографа, чем больше перемен, тем лучше — город должен жить и развиваться: иначе можно без конца переснимать одни и те же сюжеты со все большим количеством мегапикселей. Возможно, такое мое отношение к тому, как преображается облик Петербурга, связано с тем, что я «понаехавший».
А как и почему вы решили перебраться сюда с Камчатки?
Мне было семнадцать лет, приемные комиссии нескольких московских и петербургских вузов принимали прямо у нас в Петропавловске-Камчатском вступительные экзамены, я почему-то выбрал ЛЭТИ. Приехал и, хотя под конец учебы стал задаваться вопросом «А что я здесь делаю?», окончил университет с красным дипломом. Получил предложение работать по специальности инженера-электронщика, внезапно оказался подающим надежды аспирантом — погряз в этом болоте с головой. Но в прошлом году я просто сказал: «Ребят, извините, это не мое, я не так представлял себе свою жизнь» — и ушел. Теперь профессионально занимаюсь архитектурной съемкой.
С чего все началось?
Однажды я приехал на Камчатку на каникулы и в гостях у друга увидел на стене плакат: мощный завод, из труб которого фактурно шел дым на фоне мрачного неба. Выяснилось, что это и не плакат вовсе, а фотография жестяно-баночной фабрики — он пошел, сфотографировал ее и распечатал свой снимок. У меня случилось прозрение: «Как? То есть это можно прийти просто и самому…». Я отложил немного денег со стипендии, чуть-чуть у родителей попросил и купил себе первый фотоаппарат Canon 1000D — там было столько кнопочек, значения которых я не знал, казалось, что это безумно круто. До этого я пользовался только пленочной «мыльницей», в которой была лишь одна кнопка: «сделать шедевр».
Как город повлиял на вас как на фотографа?
Я не могу себе представить, как можно заниматься фотосъемкой архитектуры там, где ее нет. А когда я впервые попал в Петербурге на крышу — это были полностью новые ощущения, ты же оказываешься наедине с городом. Абсолютная медитация и никаких людей.
На крышах тоже встречаются люди, и некоторые из них задают вопросы.
Да, недовольные жильцы или охранники не всегда рады тебя видеть, но я научился находить общий язык со всеми. Ну или почти со всеми. Кадр, где Исаакиевский собор и «Лахта-центр» стоят на одной линии, был снят с крыши бывшего общежития в Невском районе, где на нас напали не совсем адекватные маргиналы с топором, — никакие вежливые увещевания не помогали, у меня промеж глаз остался небольшой шрам. Я ведь все понимаю: сам живу в центре города, и, когда кто-то гуляет по крыше, во дворе это прекрасно слышно. Но по закону снимать можно практически везде: нельзя, к примеру, в вашей квартире — это уже будет проникновение на территорию частной собственности. Во всех остальных случаях попытка воспрепятствовать съемке — это дискриминация. Настоящие руферы — ребята максимально корректные, а вот школьники, которые водят экскурсии по крышам, не соблюдают никаких этических норм.
В какой-то момент вам и крыш оказалось мало?
Прийти к съемке с квадрокоптера для меня было логично: они начали появляться в продаже, потрясающие фотографии Петербурга, сделанные Эймосом Чапплом, разошлись по всем СМИ — нашим и западным. У меня это вызвало бурю негодования: почему какой-то залетный новозеландец может это делать, а я нет?
Для съемок с квадрокоптера требуется разрешение?
Вообще-то разрешение на выход в воздушное пространство нужен, но если вы придете со своим квадрокоптером в транспортную полицию и попробуете поставить его на учет, выяснится, что в нашем законодательстве не предусмотрена регистрация беспилотного летательного аппарата. Благодаря такой коллизии, полеты в Петербурге до сих пор возможны. А по всему миру поступили еще проще: сами «мозги» квадрокоптера содержат информацию о так называемых no fly zone, в которых им нельзя летать. Где-нибудь в Венеции поснимать с квадрокоптера не получится физически — твой аппарат просто откажется там взлетать. Ну и слава богу, что мы живем в России! Но вообще-то квадрокоптеры — это бич нашего времени, который дискредитирует все предыдущие достижения. Раньше ты лез на крышу, договаривался с охранниками, ругался с жильцами, а сейчас, даже если ты выкладываешь отличную фотографию, сделанную со стрелы подъемного крана, тебе говорят: «А, да это с квадрокоптера снято!» Людям свойственно объяснять себе все непонятное простейшим образом — наиболее популярный комментарий под самой известной моей фотографией с Исаакиевским собором и восходящей за ним гигантской луной: «Не „Фотошоп“ ли?» Но с другой стороны, задача фотографа — спровоцировать зрителя, удивить его. Если не возникает вопроса «Как он это сделал?», то кадр не удался, в нем нет алхимии.
Чего, по вашему мнению, не хватает Петербургу?
Официальных обзорных площадок. Потому что, например, в Праге или Будапеште нет никакого желания и смысла нелегально куда-то проникать — открыточные виды города можно снять либо со смотровых площадок, либо с холмов. Там власти идут на поводу у туристов, и если какая-то точка привлекательна для созерцания города, то она стопроцентно будет доступна. А у нас на Петропавловку можно подняться, но оттуда невозможно сделать кадр — окошко смотровой площадки, о существовании которой не все догадываются, зарешечено. А почему нельзя открыть ангельскую балюстраду Исаакиевского собора?
текст: Виталий Котов
фото: Ната Гогинава
стиль: Джейн Сытенко
ассистент стилиста: Анастасия Столбнева
Благодарим Дом кино — Киноцентр санкт-петербургской организации Союза кинематографистов России за помощь в организации съемки
Комментарии (0)