Мария Элькина объясняет, почему нужно бороться за Исаакиевский собор

В субботу, 28 января, петербуржцы соберутся на Марсовом поле, чтобы обсудить с депутатами ЗАКСа проблему передачи Исаакиевского собора РПЦ. Митинг в этот день на Марсовом поле проводить запретили, сославшись на то, что якобы другие организации в этот самый день хотят устроить акцию за передачу Исаакиевского собора церкви. Вице-спикер Госдумы Петр Толстой объяснил было коллизию еврейским заговором против русского народа, но тут же осекся – мол, не имел ввиду.

Строго говоря, Петр Толстой никак не мог быть прав: количество подписавших петицию против передачи Исаакия явно много больше, чем евреев в Петербурге. Двести тысяч человек за несколько дней – это, кажется, абсолютный рекорд за все время крупных общественных кампаний в городе на Неве. А их здесь за последние годы было немало – за эрмитажную коллекцию, за сохранение 31-й больницы, против Охта-центра. Все соображения против передачи собора РПЦ понятны и убедительны, начиная от экономических и заканчивая небесспорной репутацией РПЦ. Однако одной только силой аргументов такую волну протеста не поднимешь. Ясно, что спор вокруг Исаакиевского имеет идеологическую подоплеку. То обстоятельство, что собор хотят передать РПЦ, может очень сильно вводить в заблуждение, заставляя даже уважаемых людей видеть в деле антиклерикальную или, хуже того, националистическую подоплеку. На самом деле, все гораздо проще: у нас, горожан, хотят бесцеремонно отнять что-то очень важное для нас, а уж кто именно хочет – вопрос не первый. Будь на месте РПЦ другая организация, реакция была бы точно такой же.

Сама идея, будто у церкви есть некая прерогатива на сакральность, является устойчивым заблуждением, сформировавшимся не в последнюю очередь благодаря советским антирелигиозным штампам. В школьном курсе истории рассказывали, что в Средние века в Европе Церковь была такой жестокой лицемерной институцией, которая собирала несправедливые налоги, боролась с просвещением и нещадно жгла ведьм на костре. Если бы дела и впрямь обстояли так, едва ли Римским Папам удалось столь долго продержаться. Все же причина их успеха заключалась в способности на протяжении многих веков создавать, словами и делами, для жителей Европы общую ценностную платформу. У РПЦ в 1990-е был карт-бланш на становление стержнем неокрепшего новорожденного общества, начать задавать нравственные ориентиры. Однако в том числе из-за уверенности в необъяснимом происхождении почитания религии, она не то что провалила попытку, но и не делала её никогда всерьез, полагая, что один только статус может обеспечивать её авторитет.

В действительности же трепетное отношение к чему-то возникает тогда, когда это что-то является ценностью, безусловно разделяемой большим количеством людей. Белый дом в США может иметь не меньшее значение для граждан этого государства, чем готические соборы для жителей средневековых городов, поскольку он точно так же является символом важного объединяющего начала. Вот, например, предок вице-спикера Госдумы Лев Николаевич Толстой, хоть и был отлучен от церкви, для русских людей – сакральная фигура. И для православных в том числе. Исаакиевский собор, несмотря на то, что имеет изначально функцию культового сооружения, несет в себе знаковость, куда больше связанную с городом и его историей, чем собственно с религией. Старый город в Петербурге вне всякого сомнения является предметом поклонения и источником идентичности. Не нужно и говорить, что среди тех, кто постит в социальных сетях фотографии с купола Исаакия, люди разных национальностей и вероисповеданий. Главное, что никто и не знает ничего об этом – ни во что они верят, ни кто их предки, ни сколько у них денег. Любовь к Петербургу создает общность, нечувствительную к различиям. Такую же примерно, как удавалось Церкви в ее лучшие времена. Встречу в защиту Исаакия на Марсовом поле, не будь на нее наложено административных ограничений, стоило бы назвать общегородским маршем или митингом за толерантность. Петербуржцы не против Церкви, они за то, чтобы общая территория оставалась общей для всех. Странно, что у кого-то такая этически безупречная установка может вызывать возражения.

Фото: Иван Смелов (instagram.com/smelov.photo)