Эксперимент: редакция «Собака.ru» идет в «Уе!Бар»

Мы встречаемся у входа в «Уе!Бар» около 23:00. Спустившись по лестнице попадаем в подвальное помещение c наскоро сделанным ремонтом: выкрашенные в черный стены с узором из пенисов и цветочков и простая икеевская мебель. Народу битком — даже у стойки почти нет места. Люди заходят примерно каждые три минуты, оценивают обстановку и уходят, понимая, что ждать столик придется долго. Пробиваемся к стойке.

ГЕНЕРАЛОВА: Мы что-то будем здесь брать? 

ИОРДАНОВ: Чтобы это бы полноценный эксперимент, мы должны что-то выпить.

АНИСИМОВА: А можно что-то некрепкое? Я работала целый день.

ГЕНЕРАЛОВА: А я почти не спала. (изучая меню)  Выбор такой: «Вилкой в глаз», «Одномандатник», «В рот возьму»... Господи. 

АНИСИМОВА: Я хочу «Одномандатник» – как бывший политический журналист и, возможно, единственный человек в баре, который знает, что это значит на самом деле.

ИОРДАНОВ: Здесь написано: «Коктейль для верного мужика». Тебе не очень подходит.

ГЕНЕРАЛОВА: «Чтобы напоить девушку: ей даст в голову, она даст тебе». Господи, это реально, я правда это вижу?

ИОРДАНОВ: Я буду «Вилкой в глаз» – нужно привести в баланс внутреннее с внешним.

Официантка с подносом грязной посуды, проходя к барной стойке, вежливо извиняется и просит ее пропустить. 

ГЕНЕРАЛОВА: А почему не нахамили?

ИОРДАНОВ: Мне кажется, они не умеют. 

АНИСИМОВА: Может, потому что ты им мило улыбаешься.

ГЕНЕРАЛОВА: Я-то вообще умею нарываться на конфликт. 

ИОРДАНОВ: А люди все прибывают. Зачем? Кругом ведь полно хороших баров.

ГЕНЕРАЛОВА: Не знаю. Может им нравится сидеть в неклевом баре с липким полом, который похож на Killfish.

АНИСИМОВА: Понятия не имею, что такое Killfish – никогда там не была.

ИОРДАНОВ: А я был, студентом туда ходил.

ГЕНЕРАЛОВА: Да, мы тоже ходили на истфаке в Killfish. Там можно было реально дешево выпить. 

ГЕНЕРАЛОВА: Ладно, я возьму коктейль «В попу раз» тогда. Он мне по составу нравится. Только можно ты все это будешь заказывать — неловко произносить это вслух. 

ИОРДАНОВ: Надеюсь, в чеке будут прописаны все названия. Уже представляю, как понесу его бухгалтерию.

ГЕНЕРАЛОВА: Кажется, я поняла, вон, смотрите, у двери сидит чувак и обзывает входящих. 

АНИСИМОВА: Человек в подтяжках, который ходит по залу, тоже какие-то дополнительные функции выполняет. Слышите, он принимает заказ и одновременно пререкается.

ИОРДАНОВ: Но он выглядит не слишком угрожающе, скорее комично.

ГЕНЕРАЛОВА: Он, кстати, сюда идет 

К нам подходит тучный молодой мужчина с лоснящимся лицом. И ни с того ни с сего разражается тирадой из бессвязных реплик, оскорблений и мата. 

– Пошла ты, ****, у меня жена и трое детей, **** <…>. 

ГЕНЕРАЛОВА (официанту): Ты не очень круто это делаешь. Очень неестественно. 

Мужчина громким срывающимся голосом продолжает свою речь: «У меня три класса образования, потому меня сюда и взяли, а ты тут начинаешь. Буду я искать скрытый смысл, дура». Потом резко останавливается и уточняет: «Так более естественно?»

АНИСИМОВА (официанту): Надо над интонацией поработать. И вот еще – нарушен контакт со зрителем, поэтому получается неестественно. Вы не смотрите в глаза.

Официант ретируется к столикам в поисках более благодарной публики. 

АНИСИМОВА: Теперь я представляю какой это будет текст: звездочка, звездочка, звездочка.

ИОРДАНОВ: Этот вот человек в подтяжках совсем не страшный. Его даже жалко.

АНИСИМОВА: У него такая бессвязная брань, что он напоминает человека с синдромом Туретта.

Удача — выпившие батарею шотов мужчины покинули зал, и мы перемещаемся за столик.

ИОРДАНОВ: А в чем по вашему причина популярности таких мест?  Сначала была «Угрюмочная», а вот теперь это. 

АНИСИМОВА: Мне кажется, «Угрюмочная» была вирусной историей в интернете. Это было достаточно весело, мы же все любим шутить, какие мы грустные и депрессивные. «Из Петербурга с апатией и безразличием» – вот это все. Плюс локальный патриотизм и эгоизм – «Не надо про тебя, расскажи мне про меня». Поэтому зашло. При этом я не уверена, что люди действительно доходили до «Угрюмочной». Вполне допускаю, что медийный успех проекта был выше фактического. 

Прямо на нас направляется еще один официант-актер с всклокоченными зеленоватого оттенка волосами и безумным взглядом.

АНИСИМОВА: Вот этот чувак меня пугает. Он контакта глаз не избегает, и сразу становится тревожно.

ИОРДАНОВ: Он какой-то потерянный.

ГЕНЕРАЛОВА: Похож на панка.

Тем временем за соседним столиком происходит перебранка между официантом в подтяжках и посетителями. 
– У вас телефон – гавно. И на него вы собираетесь меня снимать? – кричит официант и наигранно пытается отобрать телефон. 
– Член изо рта вынь и закажи нормально! — обращается он к максимально брутальному посетителю, который в обычной ситуации дал бы в глаз, но в обстановке «Уе!Бара» лишь смущенно и радостно улыбается.

АНИСИМОВА: Может, я просто не хожу в такие места, но это какое-то вневременье. Посмотрите, как выглядят здесь люди. Если мне покажут этот бар в фильме, я не смогу идентифицировать эпоху. Хотя больше всего похоже на нулевые. 

ГЕНЕРАЛОВА: Да, количество мужчин в облегающих рубашках и розовых поло тут как в каком-то клубе «Людовик» образца 2007 года.

ИОРДАНОВ: В Сингапуре есть очень популярный Long bar. Он находится в Rafflles Hotel – это старейший местный отель, очень дорогой. Так вот, в этом баре всем посетителям в неограниченных количествах подают неочищенный арахис. Все его едят, а скорлупу бросают прямо на пол. И это фишка бара. Вы наверняка знаете, что к мусору в Сингапуре отношение очень строгое. Бросишь на асфальт окурок – получишь гигантский штраф. Но, видимо, потребность есть: и вот ты идешь в дорогой фешенебельный бар, чтобы там отвести душу. 

ГЕНЕРАЛОВА: Мне кажется, все здесь только сидят и ждут, что их все-таки пошлют *****. Прямо вот дождаться не могут, когда же их этот экспириенс накроет. 

ИОРДАНОВ: Пока я стоял у входа из бара вышел взрослый серьезный мужик с компанией.  И вот они вышли и стали шумно обсуждать бар и этот мужик так очень устало разочарованно говорит: «Они даже ***** меня послать не смогли. А мне так хотелось». Вот интересно – это что за потребность такая? 

АНИСИМОВА: То есть ты думаешь, людям хочется открытого конфликта?

ИОРДАНОВ: Ну да, моя гипотеза в том, что общество меняется. Возможностей для выражения агрессии все меньше. А поругаться хочется. 

АНИСИМОВА: Ну то есть это из той же серии: многие продолжают быть сексистами, но открыто это делать уже вроде как не модно. 

ГЕНЕРАЛОВА: Но при этом актеры плохо справляются, они какие-то ненастоящие. Тебе не хамят, а просто разыгрывают спектакль. В общем им нужно научиться по-настоящему хамить, тогда посмотрим. Пусть сходят тут поблизости в кафе «Маяк», например.

АНИСИМОВА: Нет уж той знаменитой советской школы общепита. 

ИОРДАНОВ: Ну кстати, в каком-то виде советские традиции до сих пор существует. Недавно оказался в информационном отделе «Гостиного двора». Вот там сотрудницы все еще держат марку. 

Приносят коктейли. Персиковый «Одномандатник» в бокале-креманке вызывает всеобщее одобрение своим видом (но не вкусом). Остальные коктейли тоже восторга не вызывают.

АНИСИМОВА: Девушка-официантка очень вежливая, кажется, будто она не отсюда. 

К нам подходит еще один официант с грустным меланхоличным выражением лица. Он пытается забрать бокал у Александры Генераловой:

– Ну давай, быстрее допивай, я унесу. 

ГЕНЕРАЛОВА (официанту): Спокойно. Может вы попозже подойдете?

Но он не уходит и стоит у столика угрюмо поглядывая на бокал. 

ГЕНЕРАЛОВА (отдавая недопитый бокал):  Не очень-то и вкусно было.

АНИСИМОВА (официанту): Вообще, у вас лучше получается, чем у ваших коллег. 

– А вы чего будете? Не слышу? Гренки?

АНИСИМОВА (официанту): Кстати,  вы очень похожи на Пруста. Серьезно. Если что, это комплимент. Читали в «Поисках утраченного времени»?

Официант смотрит на Алену с подчеркнутым равнодушием.

ГЕНЕРАЛОВА: Вот этот чувак хорошо отработал. 

АНИСИМОВА: И он действительно очень похож на Пруста.

ГЕНЕРАЛОВА: Ну главное он реально хамит. Не кричит, а именно хамит. И у него правильное выражение лица.

АНИСИМОВА: У него органично выходит, да.

ИОРДАНОВ: При этом это такое нежесткое хамство.

ГЕНЕРАЛОВА: Но очень неприятное.

ИОРДАНОВ: Он создает дискомфорт своим присутствием.

АНИСИМОВА: Мне вот правда интересно, есть ли у них какое-то распределение ролей, драматургия. Потому что типажи же разные. Знаете, как есть: рыжий клоун, белый клоун, персонажи комедии дель арте. Вот Коломбина у них подкачала, она какая-то очень добрая и вежливая.  

Официант в подтяжках тем временем обнимает парня стоящего в проходе между залами. Тот смущенно краснеет и смеется, пытаясь выбраться из этого плена. Через минуту официант орет на него и отправляет в туалет закрыть за собой дверь.

АНИСИМОВА: Ничего себе. Такого не позволяет себе даже театральная компания SIGNA. А здесь вот видишь – прямой физический контакт. Вот она – иммерсивность, которую мы потеряли. 

За соседним столиком сидит парочка, которой скорее бы подошел приглушенный интимный свет кофейни «Чайникофф»: молодой человек в розовой рубашке, оглядывающийся по сторонам, и кудрявая девушка, которая полчаса неловко крутит в руках непочатый бокал светлого пива. 

ГЕНЕРАЛОВА (обращается к девушке): Девушка, скажите, зачем вы сюда пришли? Сразу видно, что вам не по себе в этом заведении.

ДЕВУШКА: Нет, все в порядке, нам тут нравится.

ПАРЕНЬ: Я в пятницу прочитал, что такой бар открылся, вот и решили сходить посмотреть что как. 

ГЕНЕРАЛОВА: Ребят, хоть это и задание редакции, но оставаться тут еще хотя бы на пять минут — выше моих сил. Тем более брачные игры за столиком напротив перешли уже в какую-то порнографическую фазу, а мы вроде как с Аленой отвечаем в журнале за культуру.

ИОРДАНОВ: Ну что, тогда в «Хроники»?

Подписывайтесь на канал ресторанного обозревателя «Собака.ru» в Telegram — открытия, эксклюзивы и личные переживания по поводу петербургского общепита.