Как дива ленинградского андеграунда стала звездой советского глянца? О съемках с Ларисой Гузеевой рассказывает культовый петербургский фотограф Валерий Плотников, в объективе которого побывали все — от Михаила Барышникова и Владимира Высоцкого до Алисы Фрейндлих.
Моя первая и самая знаменательная съемка с Ларой Гузеевой случилась в 1984 году. Она уже была достаточно популярна, и мне «заказали» ее на обложку журнала «Спутник кинозрителя». Помню, что специально для образа на съемку пришлось одолжить у моей падчерицы свитерок и маечку. Получились замечательные фотографии: на них Лариса молодая, убедительная, я бы даже сказал «победительная». Она чудо как хороша. Что называется, камера ее любила.
В 1999 году была наша следующая съемка — для фильма «Наследницы». Предполагалось, что это плакат, с которого начнут раскручивать проект. Вышло очень мило, по-семейному: в одном кадре Лара, Верочка Глаголева и Тамара Акулова.
В последний раз я фотографировал Ларису вместе с мужем, Игорем Бухаровым. Мы с ним давно были знакомы, и однажды, когда я снимал рекламу его замечательного ресторана на Чистых прудах, решил сделать для их пары несколько жанровых кадров. Получилось очень красиво и достойно, съемка проходила в их квартире.
«Петербург — это моя любовь. Все лучшее, что со мной произошло, — произошло в Ленинграде. Я стены квартиры своей целовала, когда уезжала! С болью отрывала! Долго жила на Васильевском — на углу Малого и 16-й линии, а потом на проспекте Ветеранов. Нет более теплого города, чем мой Ленинград! Серость, холод, туман — все это миф, кто-то один сказал и все повторяют. Столько солнечных дней, сколько у меня было в Ленинграде, не было больше нигде на Земле»
Лариса Гузеева
Сейчас уже много лет я вижу Ларису только в телевизоре. Мы раньше не общались плотно, но пересекались через общих знакомых из музыкального андеграунда Петербурга — через Курехина или Цоя. В те годы культурная жизнь города расцветала: она была раскованной и насыщенной. Появилась удивительная концентрация талантливых, смелых и энергичных людей. Лариса хорошо подходила к этому времени и окружению. К сожалению, ни до, ни после такой атмосферы в Петербурге не было. Сейчас невозможно себе представить, что когда-то по Невскому проспекту прогуливались Бродский, Аксенов, Рейн. А курехинская тусовка! Она была на уровне Серебряного века: уникальные поэты, музыканты, художники. В Сережиных перформансах участвовал даже великий виолончелист Мстислав Ростропович.
Я верю, что это неслучайно. Почему-то так должно было сложиться, чтобы все эти люди концентрировались вместе, подпитывали друг друга энергией. Каждый верил в силу своего таланта и понимал, что неповторим. В то время мы не ждали будущего, а жили настоящим. Нам казалось, что мир воспримет нас, поможет нам. Но выяснилось, что это не так. Все заглохло: не осталось тех людей, того культурного среза. И тем не менее я рад, что был частью этого процесса и успел зафиксировать его в фотографиях.
Текст: Елизавета Вельяминова
Комментарии (0)