Владимир Кирьянов: «Перфоманс сейчас настолько размытое понятие и настолько оно о многом»

 Т Е А Т Р 

Танцор современного танца, создатель проекта «Лаборатория исследования движения», постановщик, создатель уличного мотор-театрального шоу «Сердце Швецова», в ходе которого был задействован мотор двигателя АШ-62, хранившийся в Пермском музее авиации.

Ты выпускник Пермского хореографического училища, с 2006 года танцуешь в Театре Евгения Панфилова. Как и почему ты пришел к перфомансам?

Был такой переломный момент, когда Ксюша, моя жена, попала в проект с Антоном Адасинским на Дягилевском фестивале 2017 года, после она поехала с ним в Питер на проект в формате перфоманс. Когда Ксюша приехала вдохновленная и рассказала о перфомансе, я подумал, почему бы и нам не устроить такое в Перми. Нам, как академическим танцовщикам, было интересно выйти за сценическое пространство. Первый уличный перфоманс мы сделали с Еленой Рэмбо на набережной, потом Саша Жунев пригласил на «Экологию пространства». После этого я увидел конкурс в арт-резиденцию современного танца в Москве, мы подали заявку и нас захотели там видеть. Это две недели обучения и заключительная часть – показ перфоманса в Боярских палатах. С того момента, вдохновленные резиденцией, мы сделали свою лабораторию.

У нас не такой подход, как у большинства студий. Мне нравится актуальное междисциплинарное искусство, когда танец, музыка, свет, видеоинсталяции идут на стыке. Сейчас перфоманс настолько размытое понятие и настолько оно о многом. Нет такого, что здесь перетягивает музыка или танец, все равно и все получается органично.

«Лаборатория исследования движения» – какая у нее конечная цель?

Это такой альтернативный, не институциональный, взгляд на современный танец в Перми. Мы сами проводим занятия, творим и идем на конечный результат – создание перфоманса. Сейчас я разделил «Лабораторию» на три основных момента. Первый – это постановочная деятельность. Второе – мастер-классы. И третье – образовательная деятельность, то, что мы собираемся прокачивать осенью. Я хочу создать такую образовательную программу: пригласить специалистов из Москвы, Катю Ганюшину в том числе, провести мастер-классы по современному танцу, как для широкого круга людей, так и профессиональные курсы для повышения классификации.

Вам с женой легко или сложно вести совместные проекты?

Мы с женой бесконечно спорим и постоянно задаемся вопросом, что вообще такое современный танец. Ни один проект не обходится без творческих разногласий. Сам процесс всегда интересный, но тяжелый, со всеми перипетиями и моментами перегорания. Главное, чтобы на выходе ты получил катарсис и кайфовал. Можно танцевать в закрытом пространстве, а сделай то же самое на зрителя – это совершенно другое состояние. Мы этим болеем, это необходимо, нам нужен зритель и взаимообмен энергии. В театре немного меньше стало такой остроты, а тут ты сам создаешь, сам выходишь, провоцируешь и получаешь «по заслугам».

Что для тебя современный танец?

Когда мы отошли от театра, мы поняли, что много того, что в театре происходит, в каком-то смысле вредно. Просто делать, не понимая, как это делается. Современный танец основан на ощущении себя, на ощущении тела в пространстве. Что такое скелет, и как мышцы на нем держатся. Много в технике современного танца из йоги и соматики, аутентичные движения. Важно думать о том, как ты стоишь, как делаешь шаг. Намного сложнее просто пройтись по сцене, потому что внимание зрителя будет приковано к танцору больше, чем к динамичному процессу.

Текст: Анастасия Толкач. Фото: архивы пресс-служб