Главный режиссер Омского академического театра драмы спустя одиннадцать лет вновь ставит в Камаловском спектакль - на этот раз татарская классика: пьеса «Без ветрил» о революционной эпохе прошлого века.
Как началась история этой постановки?
Все сложилось закономерно. Город мне не чужой, я работал в казанском ТЮЗе. Также я хорошо знаком с Фаридом Бикчантаевым, главным режиссером Камаловского театра, мы учились в ГИТИСе у одного педагога. В 2005-м в этом театре я поставил «Хануму», которая довольно долго шла. Так что когда появилась возможность вернуться, я решил, что в национальном театре надо ставить татарскую пьесу. Ведь я же постоянно берусь за иностранных авторов: Шекспира, Мольера, Брехта...
Мы встречали в прессе сравнения постановки с «Бегом»Булгакова. Можете пояснить, что у них общего?
Пьесы написаны в одно и то же время про одну эпоху. У Тинчурина рамки шире, действие начинается в 1910-м и заканчивается в 1926-м, в переломную эпоху, которая ломала людей. И у обоих авторов, конечно, получились трагикомедии.
Почему вас интересует то время?
Истоки нашего существования надо искать в прошлом. И для меня исходная точка нынешних событий - история начала прошлого века, особенно, 1917-1918 год. Я ставил не только «Бег», но и «Марию» Бабеля, «Врагов» Горького. И Тинчурин вписывается в эту тему.
Как идет работа?
Мне трудно, конечно, потому что я имею дело с переводом, есть национальные нюансы, которые мне нужно объяснять, есть колоссальная тема веры. Актеры мне помогают. Фуат Абубакиров, зав музыкальной частью театра Камала, дает советы. Есть сокращения в тексте, потому что я убежден, что дамоклов меч времени над автором висел и цензура была.
Классическая трактовка пьесы — противостояние «красного» Сунгата и «белого» Батырхана. У вас иначе?
Сунгат нужен в первом действии, а потом он появляется в роли этакой карающей руки. В нашем веке победил не Сунгаты, а торговцы, Зайнетдины. В Камаловском театре висит панно со стихами Тукая: «Не продам за блага мира Свой народ, язык и род». Сейчас победили люди, которые готовы продать все, что угодно.
Поэтому у меня конфликт идет между другими персонажами. Это Батырхан, который всегда борется за идею. А такие люди у меня вызывают уважение, их сейчас не хватает. Меня поначалу смущало, что он становится советским служащим. Но в тексте есть сцена, как он звонит какому-то доверенному человеку и становится понятно, что Батырхан решил остаться в этой стране, чтобы подпольно бороться с режимом. Это коммерсант Мисбах — он тоже идейный, он дает деньги за борьбу, ругаясь, с жадностью, но дает. И это Зайнетдин, бывший помощник Мисбаха, ставший нэпманом, похожий на булгаковского Корзухина, который эшелонами воровал меха, пока воевали белые и красные.
Вы сами выбирали актерский состав?
У меня был полный карт-бланш. И ошибок я пока не вижу. К тому же пьеса писалась для тинчуринской студии, а там играли молодые. Даже персонажи, которые выглядят пожилыми — они среднего возраста. Мне было важно показать не характерных стариков, а людей, которые отстаивают свою точку зрения. Ребята здесь — чистый порох, они активно спорят на сцене, у них разнообразная манера ведения диалогов, поэтому даже монологи не кажутся длинными, и у нас получается стремительный спектакль. Вообще, когда за полтора часа можно долететь на самолете, само понятие времени изменилось. Это раньше после «Чайки» шли в ресторан, а потом играли чей-то бенефис. Сейчас – максимум 2-2,5 часов с антрактом.
Вообще, любая пьеса проверяется в постановке. Скажем, когда я привез в Москву «Чайку», Леонид Хейфец меня спросил: как тебе пьеса? И я только потом понял, что он имеет в виду. В драматургии очень много мифов, связанных с великими авторами. Но пьеса - это ведь текст. И ты его должен не просто читать, но ставить, так ты видишь, есть в нем действие или нет. Я недавно начал работать над «Волемиром» обожаемого мной Фридриха Горенштейна. И мы бросили это дело, потому что пьеса недостаточно сценична. На данном этапе Тинчурин мне кажется очень сценичным.
Текст: Радиф Кашапов
Фото: Юлия Калинина
Театр имени Камала, 8-9 октября
Комментарии (0)