Анна Броновицкая, кандидат искусствоведения, специалист по истории архитектуры XX века, директор по исследованиям Института модернизма провела в «Смене» первую лекцию из цикла встреч «Беседы об архитектуре», организованную при поддержке инвестиционно-строительной компании «КамаСтройИнвест». В нашем интервью Анна Броновицкая о советском модернизме, красоте хрущевок и казанской улице Баумана.
Что понимают под термином «советский модернизм»?
Модернизм в широком смысле - это современная архитектура, появившаяся в 20-х годах в СССР и в Европе. Модернизмом называют и архитектуру межвоенного периода, и архитектуру 2-й половины 20 века. Но в СССР был значительный перерыв господства историзирующего сталинского стиля. Поэтому в России к раннему модернизму 20-х годов используют термин авангард, а модернизмом мы называем только архитектуру появившуюся после реформ Хрущева. Это время с 1955-го и до конца 1980-х. Советский модернизм имеет свою периодизацию. Первые 5 лет - это период освоения, налаживания системы индустриального домостроения. Но уже здесь в конкурсной деятельности архитекторов виден поиск нового архитектурного языка. 60-е годы - это расцвет этого стиля. В 70-е стиль меняется из-за эволюции технологий и указаний правительства, когда обязали пользоваться стандартными железобетонными блоками, запретили монолит, в облицовке приветствовался натуральный камень. Одновременно начинают проявляться черты постмодернизма и в архитектуре, например, появляются исторические аллюзии, начинается работа с контекстом места.
Почему к нему сейчас так возрос интерес?
Это общий процесс во всем мире. Еще 10 лет назад отторжение к этой архитектуре было всеобщим, и ее ценность понимала только узкая группа специалистов. В Европе так же здания послевоенной архитектуры воспринимались как уродливые. Но это не период только стандартно-типового жилого строительства. Была ниша строительства общественных зданий, домов культуры, театров и стадионов, где архитекторы могли как-то самовыражаться. Как раз к этим строениям сейчас растет интерес. Смена взгляда - закономерный процесс. Всегда должно пройти какое-то время прежде чем люди смогут обсуждать, разговаривать и принимать прошлое, как прошлое. Сейчас настало время для модернизма.
Как после тоталитарной, «имперской» сталинской архитектуры появляется настолько противоположный стиль, как советский модернизм?
В 20-е годы советская архитектура развивалась абсолютно в русле общемировых тенденций. Наши архитекторы вдохновлялись Ле Корбюзье, смотрели на Баухаус, а советскими архитекторами интересовались на Западе. В СССР был разнообразный социальный заказ для архитекторов, что было их преимуществом перед западными коллегами. Новое советское общество требовало новые по функционалу типы зданий: всевозможные рабочие клубы, фабрики-кухни, бани-бассейны. Потом в 30-е архитекторов насильственно переставили на другие рельсы. При этом, интересно, что нарастание консерватизма в архитектуре также было общей тенденцией времени. Такое наблюдалось не только в странах с тоталитарными режимами, но и в США и в Англии, где историзирующая архитектура никуда не девалась. Но с началом холодной войны произошла резкая поляризация СССР и Запада. Архитектурным лидером становится США, (Европа еще была разорена после войны). И тогда архитектуре модернизма присваивают роль выразителя демократических ценностей. Но у советских архитекторов 50-х сохранялась живая связь с поколением 20-х годов. Конечно, студентам-архитекторам 40-х ничего не говорили об авангарде, но в 40-50-е было живо поколение, которое в 20-х училась архитектуре и освоила авангардный язык, но со сменой эпох не смогло ничего построить. И как только вновь стало возможно, они с радостью вернулись к модернистским формам.
Какую идеологию нес в себе советский модернизм?
В 1967 году в связи с 50-летием Революции произошла полноценная реабилитация авангардной архитектуры. Тогда архитектура авангарда была преподнесена как истинная архитектура первых лет советского государства, как что-то связанное с чистой идеей ленинизма. Хрущевская реформа не только решала проблемы обеспечения жильем населения, но и была частью процесса десталинизации. При этом архитекторам на самом высшем уровне было велено изучать и заимствовать опыт Запада. Это стало возможно из-за того, что в это время архитектуру вывели из категории искусства (вся сталинская традиция, напротив, на этом настаивала). Архитектуру перевели в область техники и таким образом вывели из поля идеологии, поэтому стало можно контактировать с Западом. Если смотреть на искусство того времени (живопись, скульптура), то видно, что соцреализм живет в полную силу, а Хрущев громит выставки современных художников. Вывод архитектуры из зоны искусства освободил архитекторов, но с другой стороны архитекторы стали полностью зависимыми от административного аппарата, инженеров и строителей. Авторитет архитекторов понизился и прораб на стройке мог отказаться выполнять требования проекта. И это учитывая вечные проблемы с качеством материала. Это сильно сказалось на качестве строительства. Поэтому каждый раз реализация нетипового проекта требовала героизма архитектора, который тратил силы на борьбу с этими обстоятельствами.
Считывал ли обыватель эту идеологическую сущность новой архитектуры?
На это нужно смотреть в контексте невероятного социального оптимизма 60-х годов. Еще в 50-е такого не было: люди с трудом верили в десталинизацию, шла холодная война и все ожидали третьей мировой. Все перевернул космос. Люди думали, что если можно запустить человека в космос, то в общем-то возможно все. В том же 1961 году, КПСС объявила, что к 1980 году в СССР будет построен коммунизм. Да, это утопия и в этой декларации большую роль сыграл темперамент Хрущева. Архитектура отражала устремленность в будущее и желала предвосхитить это будущее. Архитекторы строили здания, которые будут адекватными новому коммунистическому государству и не должны эстетически устареть с наступлением 1980-х. А хрущевки планировались как временное жилье до наступления коммунизма. Их срок службы как раз 20-25 лет. Оборотная сторона такой одержимости будущим, это полное пренебрежение прошлым. Тем более в это время существует интерес к большим масштабам. Простой пример - здание отреставрированного музея «Гараж» в Парке Горького, который был рестораном на 3000 человек. Это абсурд строить такой общепит в парке, но видимо сама идея завораживала. Или проект со строительством Нового Арбата. Большинство воспринимало эти проекты радостно, понимая, «вот оно будущее!». Мало кто горевал по уходящей старой Москве.
Воспринимались ли хрущевки как хорошая архитектура?
Об их архитектурных достоинствах никто специально не задумывался, потому что в первую очередь решались экономические задачи. Но было понимание, что создается новая нейтральная среда с приоритетом свободного пространства. Эти дома стоят в зелени параллельно друг другу. Считалось, что такой вариант застройки более комфортен, нежели строительство традиционных улиц-коридоров. Поэтому эти хрущевки существуют только вместе с ландшафтом, а достоинство архитектуры в том, что она не привлекает к себе внимания. Еще в начале 20 века появилась уверенность, что современные города перегружены информацией и раздражают нервную систему человека. Поэтому спальные районы делались намного менее насыщенными. Но эта нейтральность касалась только жилой застройки. В знаковых объектах могла использоваться мозаика, витражи и т.д.
Что бы произошло со сталинским стилем в 50-60 годы, если бы Сталин не умер в 1953 году?
Я думаю, этот стиль прекрасно просуществовал бы еще лет 20. Но в архитектуре начала 50-х годов еще при жизни Сталина начинают проявляются новые «как бы» модернисткие мотивы. Декор, планировка и композиция еще остаются традиционными, но вместе с тем могут появиться большие площади остекления, иная работа с объемом. Я думаю, что историческая линия, которая при Сталине сохраняла преемственность с архитектурой второй половины 19 века и с традицией Парижской школы изящных искусств, выродилась бы в чистый декор, налепленный на абсолютно современные здания.
С точки зрения архитектуры Москва влияет на регионы? Вам не кажется, что пример реконструкции Старого Арбата стал образцом для центральных пешеходных улиц в других городах?
Наша страна чрезвычайно централизована. И в СССР проектные организации Москвы обслуживали всю страну. Влияние остается и сейчас. Пример со Старым Арбатом абсолютно справедлив. Пешеходные улицы во многих городах теперь называются Арбатами. Улица Баумана в Казани сделана по этому же образцу, в чем-то она даже лучше Арбата. Но есть богатые региональные центры, которые выбирают собственный архитектурный путь, например, Ханты-Мансийск, Йошкар-Ола. Вместе с тем я бы сказала, что Москва сегодня находится под влиянием Казани. Достаточно посмотреть кто руководит строительной политикой Москвы (заместитель мэра Москвы по вопросам градостроительной политики и строительства Марат Хуснуллин - А.З.). Не скажу, что это хорошо, потому что в Москве хороших архитекторов больше, хотя бы из-за масштабов города. Я гуляла в Казани за пределами центра и, увидев улицы с домами, полностью облицованными керамогранитом, поняла, откуда в Москве взялась Фундаментальная библиотека МГУ. У вас в Казани такая кошмарная эстетика активно выражена. Это следствие общей проблемы - слабости архитектурного образования, которая после сталинского времени ни разу не реформировалась и не соответствует новым задачам. Я возлагаю большие надежды на «Стрелку», Московскую архитектурную школу. Надеюсь, их опыт и уровень подтолкнет традиционные институты к изменениям.
Беседовал Алмаз Загрутдинов
Комментарии (0)