Как импрессионизм стал революцией в искусстве? Объясняет куратор Эрмитажа Ольга Леонтьева

Каким был Париж в эпоху пара и стали?

Импрессионизм — явление не просто французское, а исключительно парижское. Город сформировал будущих мастеров: здесь бурлили идеи, зарождалось новое и отмирало старое. Париж тех лет — центр художественной жизни всей Европы, который привлекает художников, любителей, коллекционеров и маршанов — торговцев произведениями искусства. Здесь же проходят колоссальные по размаху Всемирные выставки, на которые стекаются люди со всего света.

Кроме того, Париж в то время бурно растет — в Европе по численности населения он уступает лишь Лондону. В городе проводится многолетняя реформа: оставшиеся от Средневековья узкие и кривые улочки сменяются прямыми и широкими авеню и бульварами, появляются парки, скверы и газовое освещение, открывается огромное количество кафе. Францию в целом соединяют железные дороги, распространяются электричество, телефон, фотография. Технический прогресс не мог не коснуться и художественной практики: так, ученый и живописец Джон Рэнд придумал тюбики для красок, что позволило работать под открытым небом — на пленэре.

В 1853 году произошло еще одно ключевое событие: Япония закончила период своей 250-летней изоляции от внешнего мира. В Европу хлынули разнообразные предметы искусства, совсем непохожие на европейские. Веера, ширмы, фарфор, кимоно, нэцке и цветные гравюры вскоре привлекли внимание художников.

И еще один важный момент. При взгляде на картины импрессионистов может показаться, что их создатели жили в мирное, счастливое и безмятежное время. На самом же деле многие из художников были на Франко-прусской войне (1870—1871), пережили несколько смен власти и осаду столицы.

Кто тогда всем заправлял на арт-сцене? 

Главным экспозиционным пространством того времени был Дворец промышленности, где ежегодно устраивались выставки Салона. Нигде в мире не существовало ничего близкого по масштабу. Картины заполняли стены от пола до потолка в несколько ярусов, а счет произведений шел на тысячи. При этом в Салон допускалось всего несколько работ одного художника, а отбирало их пристрастное жюри, которое предпочитало реалистические картины и околоакадемическое искусство. 

Часть будущих импрессионистов все же выставлялись в Салонах. Их работы не всегда, но принимали. Например, полотна Огюста Ренуара показывались 12 раз. Он отмечал: «Во всем Париже едва ли наберется пятнадцать любителей, способных оценить художника без помощи Салона, и тысяч 80 человек, которые не купят даже квадратного сантиметра холста, если художник не допущен в Салон». 

Это был один из немногих путей к широкому зрителю и покупателю. Поэтому когда Салон почти прекратил брать картины импрессионистов, художники решили попробовать изменить ход вещей, создав альтернативную независимую площадку.

Как появилось название новой школы? 

27 декабря 1873 года был утвержден устав «Анонимного общества художников, живописцев, скульпторов и граверов». Название специально выбрали таким, чтобы нельзя было сказать о каких-то единых тенденциях в искусстве новой группы. Импрессионизм не обладал очерченной программой, был абсолютно аполитичным, отказывался от отражения общественных событий и чуть ли не сюжета как такового. У художников даже не было своего манифеста. Но вместе с тем они создали одно из самых влиятельных направлений в истории мировой живописи.

Вскоре максимально длинное и абстрактное название заменилось на меткое и запоминающееся слово «импрессионисты», которое теперь знакомо каждому. Произошло это случайно. Клода Моне спросили о названии картины, которая позже приобретет мировую известность. Она не была похожа на вид Гавра, поэтому Моне ответил: «Поставьте "Впечатление"».

Критик Луи Леруа, написавший большую статью для сатирической газеты «Шаривари», не только неоднократно использовал это слово, но и образовал от него новое, назвав материал «L’Exposition des impressionnistes» («Выставка впечатленцев, импрессионистов»). Заметка представляла диалог двух посетителей: один из них пытался найти положительные стороны в новом искусстве, другого эта живопись настолько возмущала и шокировала, что он окончательно терял рассудок и принимал охранника за картину. 

Слово «импрессионист», сначала ругательное, быстро прижилось и стало настолько расхожим, что сами художники также со временем начали его использовать.

Какой была первая выставка имрессионистов?

15 апреля 1874 года открылась респектабельная и достаточно эклектичная выставка нового кооператива художников. Картин было меньше половины, в основном показывали гравюры, пастели, акварели, рисунки, а также скульптуру из мрамора, терракоты и гипса. В общей сложности — более 200 предметов. Они разместились на двух этажах мастерской фотографа Надаля — в семи или восьми оборудованных залах. Стены были обиты коричнево-красным сукном — нам сейчас сложно представить картины импрессионистов на таком фоне, но тогда господствовали такие вкусы. Развеска была гораздо свободнее, чем в Салоне, про который шутили, что туда нужно брать бинокль, чтобы разглядеть работы на верхних ярусах.

Всего участвовало 30 художников. Большинство имен стали историей или почти забыты (они принадлежали к вполне традиционной школе). Но костяк группы приобрел мировую известность. Это Моне, Ренуар, Дега, Писсарро, Сислей, Берта Моризо и примкнувший к ним Поль Сезанн. 

Фотограф Надар, в чьим ателье проводили выставку, создал первые в мире снимки с воздушного шара. Его студия располагалась на бульваре Капуцинок, в одном из самых оживленных и популярных кварталов Парижа. А само здание было ультрасовременным: из стекла и металла, с лифтом и фонтаном внутри.

Использовалось несколько новшеств. Одним из них стало газовое освещение, которое включалось в вечерние часы. В дневное время на картины падал свет из больших панорамных окон. Еще одно необычное решение: экспозиция была открыта с 10 до 18 и с 20 до 22, чтобы любой желающий, несмотря на свой рабочий график, смог прийти.

Участников выставки сложно было назвать неопытными или начинающими. За плечами у большинства — около 15 лет усердной работы. Не были они и юными: Писсарро 43 года, Дега — почти 40, Моне, Ренуару и Сислею — около 35. Манера и художественный язык каждого полностью сложились, сформировался и небольшой круг любителей их искусства. Бедными они тоже не были: Моне, например, мог позволить двух слуг и садовника. 

За месяц работы выставку посмотрели около 3500 зрителей. Для сравнения: Салон только за один день обычно посещали 20 тысяч человек. Мероприятие оказалось убыточным: организаторам едва удалось покрыть расходы. Следующая экспозиция импрессионистов пройдет лишь спустя два года.

Почему это была революция в искусстве?

В своих работах импрессионисты не обращались к историческим, библейским или мифологическим сюжетам, не писали военные сцены, не поднимали остросоциальные темы. Вместо этого их интересовала сама жизнь в ее изменчивости и мимолетности: блики солнца на воде, естественность движений балерин, сады.

Мелкие, раздельные, словно вибрирующие, мазки передавали воздух, пронизанный солнцем. Художники отказывались от мелких деталей и фотографической точности. Тем не менее их картины отражают не натурные впечатления, а нечто неуловимое, казалось бы, неподвластное кисти художника: жар знойного дня, запах реки, шелест листвы или гул шумных улиц.

Салонное искусство практически не эволюционировало. А если сравнить две работы Клода Моне, например, раннюю «Даму в саду» и то, что он писал через пять лет, мы увидим совершенно другое искусство. Каждый из импрессионистов прошел большой путь, в отличие от салонных мастеров, которые вырабатывали какую-то манеру, находили свою тему и замирали: год от года зрители видели примерно одно и то же. Картины были новые, но почти ничего не менялось.

Что показывают на камерной выставке в Эрмитаже?

Спустя много лет в России оказались два полотна, экспонировавшиеся на той легендарной выставке: «Бульвар Капуцинок» Клода Моне (ГМИИ им. Пушкина) и «Городской парк в Понтуазе» Камиля Писсарро (Эрмитаж).

Шумный город с его новыми ритмами впервые предстал перед зрителями в таком виде на картине «Бульвар Капуцинок»: архитектурные подробности опущены, использован необычный ракурс с большой высоты, когда внизу — суета улицы, толпы прохожих, поток экипажей. Все находится в движении, динамику вносит и диагональ, которая делит холст на две части: затененную и залитую вечерним солнцем.

«Бульвар Капуцинок» можно считать «программной» картиной выставки, квинтэссенцией всего импрессионизма. Все мелкие детали и подробности стерты, полотно рождает впечатление вскользь брошенного взгляда, выхваченного из жизни кадра. Человек, на протяжении многих столетий находившийся в центре мироздания, теперь был несущественной деталью, «мазком» — крошечным фрагментом картины, одним из тысячи прохожих. Полотно писалось с балкона ателье Надара, и посетители выставки могли сравнить вид за окном с его живописным отражением. Из всех картин Моне эта вызвала наибольший интерес публики. 

«Городской парк в Понтуазе» Писсарро — многофигурная жанровая композиция в пейзаже. Изображенная в центре девочка с куклой в руках, возможно, дочь художника Жанна, которую в семье называли Минетта (малышка). Девочка умерла незадолго до открытия выставки на бульваре Капуцинок.

Писсарро работал над картиной в мастерской, поэтому фигуры словно «расставлены» в пейзаже. Стволы деревьев задают ритм и создают «каркас» всей устойчивой композиции. Картина мало похожа на мимолетное впечатление, в ней нет той спонтанности и изменчивости, что отличают пейзажи Моне.

Подчинение природного мотива логике, конструктивность, заключенная в «Городском парке в Понтуазе», — антиимпрессионистичны в своей сути, такие черты в большей мере присущи живописи Сезанна, который тогда жил и работал рядом с Понтуазом. Художник, хотя и участвовал в выставках группы, обладал совершенно иным видением мира, которое отчасти передалось Писсарро.

Правда ли импрессионистов только ругали?

Скандал становится в XIX веке важным индикатором успеха. Камиль Писсарро отмечал: «Выставка идет хорошо. Это успех. Критика нас поносит и обвиняет в отсутствии знаний». Ему вторил Моне: «Начиная с Дидро, который изобрел критику, — они все ошибались. Они поносили Делакруа, Гойю и Коро. Если бы они нас хвалили, это было бы тревожно». При этом даже те, кто язвили, говорили, что если импрессионисты избавят от скуки Вильяма Бугро (его творчество — квинтэссенция салонного академизма XIX века), то честь им и хвала.

О первой выставке импрессионистов принято говорить, что художники не получили ничего, кроме насмешек, при этом зачастую приводятся только негативные оценки. Создается впечатление, что их искусство оставалось непонятым и неоцененным современниками. Но это не так. Было и немало положительных отзывов. Некоторые поражают своей точностью и прекрасно отражают устремления импрессионистов: «Это одаренные, очень одаренные молодые люди. Их живопись полна жизни, стремительна, легка. Она чарует. Какое быстрое восприятие и какая приятная работа кисти! Следует признать, что все делается обобщенно, но как метко». А некоторые слова и вовсе звучали пророчески: «Вот та молодая когорта, которая прорвется к успеху. Она — очко в ее пользу! — уже покорила тех, кто любит живопись ради самой живописи».

Выставка «К 150-летию Первой выставки импрессионистов» проходит в Главном штабе Эрмитажа (зал Клода Моне) с 28 апреля по 21 июля.

Куратор — Ольга Леонтьева.

0+