Илья Крейдун закончил отделение монументальной живописи Академии художеств, но в свободное время рисует гостей закрытых вечеринок — там запрещено фотографировать. Законы академического рисунка он использует в экспериментах с флюорисцентными красками. «Собака.ru» узнала у художника об особенностях «репортерской» работы на кинки-пати и техно-событиях, где все участники обнажены.
Я закончил отделение монументальной живописи в Академии Художеств два года назад. Сейчас экспериментирую с объёмной живописью на оргстекле — стараюсь передать эффект объёма и глубины. Еще меня интересуют флуоресцентные краски. Зачем академисту осваивать новые материалы, даже не опробованные в мировой практике? Без преодоления трудностей невозможно стать художником и найти свою индивидуальную манеру.
Как я начал рисовать на секс-вечеринках? Моя подруга Анна Спирина, искусствовед и сотрудник МИСПа, познакомила меня с создателем закрытого музыкального события (которое буду называть «Событие»). Мы с Анной предложили организатору делать на вечеринках наброски «как в зале суда» — гостям «События» запрещено фотографировать. Технику, которой можно зафиксировать происходящее, сдают на входе. Попасть на «Событие» не просто: несколько стадий верификации, фейс-контроль, к тому же голый «дресс-код» — персонала он тоже касается.
Внутри посетители проходят процедуру «обретения цвета и формы»: всех желающих желающих боди-арт художники разрисовывают флуоресцентными красками. Я прихожу туда с папкой, листами и «чемоданчиком, в котором было всё» ©: 6 банок флуоресцентной гуаши, 5 флуоресцентных мелков и целое море флуоресцентных текстовыделителей, гелевых ручек и маркеров, кисти, мастихин, солонка, наполовину наполненная флуоресцентным пигментом. Встаю неподалёку от диджея — с этой точки лучше всего наблюдать за происходящим в зале — и приступаю к работе.
Вокруг меня темнота, в которой работают только blacklight-ультрафиолетовые лампы, поэтому рисунки на телах светятся. Если кто-то желает остаться невидимым, ему достаточно не наносить на себя картинку. Однажды я увидел проплывающие мимо жёлтые прапорщицкие усы и больше ничего — гоголевский эпизод в киберпанковском саду чудес. Заходя в помещение, я стараюсь найти место на возвышении, и там выбираю «жертв»: выразительных людей, которые выделяются из общей массы. Например, интересным костюмом, запоминающимся рисунком на теле, каким-либо заинтересовавшим меня действием. Когда я рисую танцующих людей, то выделяю часто повторяющиеся характерное движение, прикидывая, что человек гипотетически его повторит. Или фокусируюсь на впечатлении от движения, его образе. Во время работы я увлекаюсь процессом и перестаю обращать внимание на окружающее и окружающих. Впрочем, ни разу не слышал: «не рисуйте меня, пожалуйста». Люди и сами рады позировать, иногда о моём присутствии объявляется заранее. На «Событии» есть и сложившийся круг общения, люди с которыми удобно договориться о позировании — эти ребята стараются, держать позы.
Адаптация после постановок в Академии Художеств, конечно, потребовалась, но суть не меняется: в первую очередь я занимаюсь исследованием формы, пластики человеческого тела. Также важно передать эмоции гостей. Сделать это в обстоятельствах подобной вечеринки — уникальный опыт для художника. Во-первых, из-за музыки, именно там я понял, что такое хорошее техно. Представьте себе темноту, в которой светятся только рисунки на обнажённых телах, отдельно от самих тел. Движение происходит волнами, в такт музыке. Остаётся чистая пластика, которую я пытаюсь успеть как-то зафиксировать. Бывают странные ситуации: идешь между людьми, вдруг кто-то кладет на плечи змею, а она начинает смотреть мои наброски. В этот момент я думаю: «Она же гуашью испачкается!» Порой встречаю коллег-художников. Делим территорию). Однажды на «Событии» подошли парень с девушкой и попросили их нарисовать, при этом они принялись за исполнение супружеского долга — кто бы мог подумать, что эти ребята давно в браке.
Затем меня начали приглашать на кинки-пати (секс-вечеринки), где люди соблюдают инкогнито. На этих мероприятиях иногда я вижу очередной «перформанс» и думаю: «Ого, а так тоже можно было?» Или подхожу к связанной девушке, вынимаю у нее резиновый мячик на кожаном ремне изо рта и спрашиваю: «Вам удобно? Точно? Ничего, если я порисую немного?» На этих вечеринках было ощущение, что людям жарко, душно, скучно. Чтобы хоть как-то себя развлечь, они начинают без страсти и искренней заинтересованности приставать друг к другу, а порой охаживать плёткой. Иногда эти люди с плётками настойчиво приглашали меня разделить с ними их скуку. Я держался за папку с набросками и искренне радовался, что у меня здесь есть дело и «партийное задание». В те грустные вечера я выработал для себя аксиому: «наблюдать интереснее». Причина не в моем внутреннем пуританстве, дело в том, что визуальная и эстетическая, природная часть для меня ценнее. В итоге всю страсть переживают персонажи на моих листах бумаги, а реальность становится только отголоском.
На «Событии» периодически практикую «игру в Ива Кляйна»: подхожу к людям и прошу отпечатать часть тела со свеженанесённым рисунком на листе бумаги. Это материал для будущего наброска. Бывают и оплошности, которых невозможно избежать в тяжелых полевых условиях, например, прилипшие к ногам людей наброски. Если я рисую наброски гуашью, то за вечер их становится довольно много, необходимо место где я мог бы их просушивать. Это горизонтальные плоскости, которые никто не будет использовать в качестве барной стойки, сиденья или танцпола хотя бы 40 минут. Конечно, все подобные места крайне быстро заканчиваются. Приходится импровизировать. Доходило до того, что я просил некоторых людей танцевать с листами со скетчами, чтобы они быстрее высохли.Такие вечеринки, кстати, притягивают порочную петербургскую интеллигенцию. Я сделал этот вывод из услышанных в курилке разговоров. Обнажённые ультрафиолетовые нимфы, укутавшись полиэтиленом, рассуждают о французской «Новой волне» и концепции «Смерти автора». В такие моменты в моей душе поют соловьи и в распускаются мимозы.
В флуоресцентной живописи, будь то скетчи или большие холсты, сталкиваешься с важной особенностью света. Изображение является не отражением, а излучением, которое остается на сетчатке глаза, как при взгляде на лампу. Краска используется как свет, палитра смешения излучаемого спектра отличается от той, которую используют в системе отражённого цвета. В визуальном восприятии флуоресцента играет роль такое понятие как светоёмкость — нагрузка на зрительный нерв, частота поступаемой информации. Работа с этим материалом, использование его принципов – это анализ, эксперимент над восприятием своих зрительных рецепторов, новое сенситивное переживание. Академический опыт — важное подспорье для моего творчества. Даже когда я выхожу за рамки стандартного канона, все равно со мной остаются понимание линии, гармонии пятна, цветовых решений.
Анна Спирина
Искусствовед, сооснователь арт-группировки ROMB, ассистент куратора в Музее искусства Санкт-Петербурга ХХ-ХХI веков
Я побывала на «Событии», когда там ещё совсем нельзя было фотографировать. Когда Илья Крейдун, прекрасный рисовальщик, заявил, что тоже хочет сходить, я предложила ему сделать там наброски наподобие зарисовок из американских судов. Мне интересно сочетание классического академического рисунка с психоделической эстетикой, которую создают танцующие и совокупляющиеся фигуры, раскрашенные светящейся краской. Обнаженная натура сохраняет свою функцию учебного пособия для рисовальных классов, но приобретает провокативную непосредственность и конкретность. Такая была задумка. Результат к ней имеет опосредованное отношение. Илья использует флуорисцентные материалы, чтобы лучше ухватить атмосферу происходящего. Так возникает специфическая образность и двойственная форма, которые он развивает в других произведениях. Самое масштабное из них — созданная в соавторстве с Егором Лаптаревым специально к ночи музеев живописная инсталляция «Сон богов» на территории МИСП. Приемы, найденные благодаря наброскам на вечеринках, приобрели грандиозно-монументальный размах. Работа была популярна среди посетителей нашего музея. Свою изначальную идею, тем не менее тоже хочется воплотить, сейчас за это планирует взяться скульптор из Академии художеств Миша Пастухов.
Комментарии (1)