Известная инновационным подходом к образовательному процессу, Гимназия № 1, которую возглавляет Татьяна Аветовна, вышла на новый уровень: ее ученики занимают первые места на российских и международных соревнованиях по робототехнике.
Еще пару лет назад робототехнику сложно было представить в школьной программе. Легко ли было решиться на этот эксперимент?
Когда Наталья Николаевна Алешина и Светлана Александровна Чернова пришли работать в Гимназию, мы в первый же день стали говорить о том, что сегодня важно в области инноваций, — и они рассказали о робототехнике. Изучив в интернете материалы, я тотчас приняла решение вводить эти занятия в нашу программу. Тяжело было материально, но нам очень помогли депутаты городской думы, купив первых роботов. А следующих ребята уже зарабатывали сами — победами на всевозможных соревнованиях. Такой вот стимул. (Улыбается.) Этот учебный год мы оканчивали с большим вдохновением. Еще в его начале и представить не могли, что наши ребята победят в самых известных робототехнических соревнованиях в мире — в Луисвилле, Китае. А уже осенью София Горпенко и Роман Магонов защитили честь страны в Абу-Даби. Это большой прорыв — но к нему вел большой труд и энтузиазм гимназистов и преподавателей.
А в чем черпаете вдохновение для инноваций?
По моему мнению, они рождаются сами. Когда человек посвящает себя своей профессии, он всегда будет стремиться к новому и идти выше. Как директор, я стараюсь стимулировать все порывы учителей. С самых первых шагов в профессии я мечтала создать нечто новое в образовании. Чтобы дети становились умнее, успешнее. Прочитав уставы десятков частных школ по всему миру, я поняла одну вещь: большинство из них ориентированы на коммерцию, часть черпают новаторские идеи у других заведений, и лишь какие-то пять процентов способны генерировать нечто новое сами. Думаю, в эти пять процентов мы как раз и входим.
Гимназия № 1 двадцать восемь лет назад стала первой частной школой СССР. В чем было принципиальное отличие от государственной?
Школа изначально предназначалась для одаренных детей. Таких учебных заведений в Союзе действительно не было, поэтому я пошла впереди времени. Пилотно, как сейчас модно говорить. (Улыбается.) И когда представила все свои бумаги и прожекты Министерству образования, мне сказали: этот проект очень подойдет для формата частной школы. На что я очень наивно сказала: «Но у нас в Новороссийске таких нет!» — и услышала в ответ: «Через несколько лет будут». Тогда же меня ввели в Совет при Министерстве образования по формированию устава для негосударственных учреждений. Так наша Гимназия стала частной. А иначе и быть не могло: с такой программой и способом организации учебно-воспитательного процесса. Чтобы работать с учениками по направлению «Одаренные дети», необходимы маленькие классы, индивидуализация работы. А в те годы, до 1990-х, классы были переполнены: до 45 учеников. В таких условиях работать было невозможно: нужны были маленькие группы, качественные кадры, дополнительные занятия.
Есть ли вообще такое понятие, как одаренный ребенок? Или каждого можно подтянуть до выдающихся результатов?
По моему опыту, олимпиадников и победителей конкурсов можно взрастить при желании и упорстве из всех. Да, одним не дается математика или английский, но в других предметах они лучшие — просто нужно очень много заниматься. И все-таки одаренные по всем направлениям дети есть. За двадцать восемь лет мы видели десятки таких учеников. Все они очень трудоспособные: в конечном итоге, совместный труд и талант ребенка и преподавателя дают сумасшедшие результаты.
Сегодня многие ностальгируют по советскому образованию. Что из него вы взяли в будущее и от чего решительно отказались?
Старое доброе советское образование было приемлемо в те годы, сейчас о нем не может идти и речи. Но был прекрасный человеческий фактор: отношение преподавательского коллектива к детям. Это то, чем и сегодня российское образование очень отличается от других систем — американской, например. За десятки лет я посетила очень много школ по всему миру: и государственных, и частных. Хотелось взять у них то, чего у нас пока нет. И пришла к выводу, что таких человеческих взаимоотношений нет больше нигде. Если ты настоящий преподаватель, то будешь заниматься с учениками дополнительно, даже если этого нет в программе и уставе. Таких учителей в России много — одержимых не только финансами.
Вы первыми в городе внедряли идеи инклюзивного образования. Почему?
Посещая школы в Штатах, я была потрясена организацией работы с детьми-инвалидами. Поэтому восемнадцать лет назад подобную систему мы воссоздали и в Гимназии. На сегодняшний день у нас обучаются 12 детей с особенностями развития, и среди выпускников много учеников со страшными диагнозами. К чести, они получают или уже получили хорошее образование в престижных вузах — Высшей школе экономики, Бауманке, МГУ. Это дорогого стоит.
В одном интервью вы говорили, что главная ваша цель — воспитывать будущих меценатов. Как этого добиваетесь?
Ребята из состоятельных семей обучаются у нас в одних классах с детьми с особенностями развития, и это играет колоссальную роль в воспитании личности каждого из них. Когда видишь на переменах, как дети несут в класс обед для своих сверстников в коляске или вывозят их навстречу родителям — это очень эмоциональное зрелище. Как-то сразу это стало необсуждаемым моментом. Но дело ведь не только в инклюзивности. Всей Гимназией мы активно участвуем в социальных проектах. Десять лет назад, когда в школе в Беслане случились те страшные события, мы откликнулись первыми в России. За три дня собрали средства, делегация наших учителей ездила к коллегам в Северную Осетию. Многие годы мы помогаем людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию: крымчанам после наводнения, жителям ДНР и ЛНР, семьям с детьми, которые по болезни не могут посещать школы, — сегодня их 27 под нашей опекой. Дважды поздравляли с Новым годом сирийских детей, отправляли им подарки и свои рисунки, даже организовали телемост. Более 25 лет занимаемся патриотической работой: в Гимназии есть музей на шесть комнат, создавали который сами ученики вместе с учителями, организован клуб «Малоземелец». Пусть мы и называемся частной школой, но проводим государственную политику в области образования и воспитания.
Стремление к инновациям было в вас с самого начала преподавательского пути или появилось со временем?
Начинала я учителем английского языка в десятой школе, причем мы работали в паре с мужем — Алексеем Федоровичем Меркуловым, позже он основал Морской технический лицей. Мы были молодыми и очень творческими. Например, первыми в городе уговорили своего директора купить в школу лингафонный кабинет — а это были, на минутку, 1970-е годы. Сами сделали записи, работали до двеннадцати-часу ночи. Алексей Федорович на занятиях с успехом использовал музыку — тоже инновация. Многому я научилась у него.
А когда вообще почувствовали тягу к преподаванию?
Еще ребенком. Училась я в двадцать второй школе, и у меня были замечательные учителя. Большую роль сыграла преподавательница английского Таисия Ивановна Малыхина, вернее, ее красные туфли. (Смеется.) Они были удивительные — замшевые, на высоком каблуке. Да и сама учительница отличалась стилем и прекрасным вкусом, меняла обувь каждый день. Я мечтала, что когда-то тоже буду так щеголять на занятиях. А спустя годы выяснилось, что ее муж был директором обувного магазина. (Улыбается.) Но в выборе профессии я, конечно, никогда не сомневалась.
Бывают ли особенные моменты, когда вы понимаете: все это не зря?
Мне нравится приходить в классы после трех часов и видеть, что ребята не сбегают домой после занятий, а остаются на факультативы. Работают, спорят, оживленно придумывают что-то и не замечают ничего вокруг. Это и есть счастье.
Врез: Пусть мы и называемся частной школой, но проводим государственную политику в области образования и воспитания
Комментарии (0)