18+
  • Развлечения
  • Книги
Книги

«Пришел, увидел и убил»: Как на самом деле умер Цезарь и при чем тут целых два Брута?

В издательстве «Бомбора» вышла книга Эммы Саутон «Пришел, увидел и убил. Как и почему римляне убивали». Это увлекательно написанный, но скрупулезно работающий с фактами нон-фикшн о кровавой истории Древнего Рима. «Собака.ru» публикует отрывок из него о гибели Цезаря — спойлер: фразу «И ты, Брут!», конечно, никто не произносил.

Тремя главными заговорщиками были Марк Юний Брут, Гай Кассий Лонгин и Децим Юний Брут Альбин, также известные как Брут, Кассий и другой Брут, о котором вечно забывают. За десять месяцев до убийства, 8 июня 45 года до н.э., Цицерон написал письмо своему лучшему другу Аттику (так мило, что у них у всех были лучшие друзья) из загородного дома Марка Брута в Анции. Ясно, что заговор уже назревал: Брут уже беспокоился о своей безопасности, то же чувствовал и Кассий. Заговорщики и их жёны (о которых, заметим в скобках, тоже всегда забывают) обсуждают, стоит ли Бруту и Кассию возвращаться в Рим. В конце письма Цицерон радуется, что получил работу на следующие пять лет, но тут же вздыхает: «Впрочем, зачем мне думать о пятилетии? Для меня срок, видимо, сокращается».

Уже тогда настроение в сенате царило мрачное. Сенаторы всё время чувствовали опасность, поскольку теперь их карьера зависела не от их собственных действий, а от настроения и прихотей Цезаря. К февралю, когда произошёл инцидент на Луперкалиях, они уже отчаялись и потеряли бдительность. Заговорщикам остро требовалось вернуть себе положение в республике и потерянную свободу, и для этого они готовы были пойти буквально на всё.

Но свобода римских аристократов — совсем не то, что наша свобода. Наша свобода — это свобода для всех, свобода от угнетения и жёстких ограничений в повседневной жизни. Свобода римских аристократов подразумевала возможность участвовать в борьбе за политическую власть, ведущейся по определённым правилам. У этих людей в собственности были другие люди — множество порабощённых людей; женщины в их обществе были неполноправны, а права патрициев отличались от прав плебеев. Римским аристократам нужна была не свобода, а право самим становиться Цезарями. Как заметила замечательная Гретхен Виннерс (персонаж комедии «Дрянные девчонки». — Примеч. пер.): «Брут ведь ничем не хуже Цезаря, правда? Брут такой же умный, как Цезарь, люди любят Брута так же, так Цезаря... И вообще, с какой стати одному человеку теперь можно всеми командовать? Это вообще не по-римски!»

Так и родился заговор. Заговорщики, которых всего было шестьдесят (или восемьдесят, если вам больше нравится версия Николая), некогда не собирались все вместе. Вместо этого они, как настоящие революционеры, организовали небольшие ячейки. Далеко не все участники одной ячейки знали участников других. Собрания устраивались дома у кого-нибудь из заговорщиков и напоминали обычные дружеские встречи, только обсуждались на них способы устранения Цезаря.

Все понимали, что нужно спешить: 20 марта Цезарь отправится в поход на Парфию, и на несколько лет окажется вне зоны досягаемости. Они не хотели связываться с телохранителями Цезаря и вообще отвергали планы, в которых существовал риск, что диктатора защитит кто-то вооружённый. Умирать никому из них не хотелось, после гибели Цезаря они собирались жить дальше и строить карьеру. Поэтому они отказались от идеи сбросить его с моста во время голосования, или напасть на него на Священной дороге около форума, или застать его врасплох у входа в театр: это было слишком опасно.

Оба Брута и Кассий хотели, чтобы после убийства их признали героями

Удача улыбнулась заговорщикам, когда Цезарь сам решил созвать сенат и назначил заседание на вечер 15 марта. Это был идеальный вариант: можно приблизиться к Цезарю, не вызвав у него подозрений; можно не опасаться других сенаторов, поскольку приносить на заседания оружие запрещено; и у него даже не будет телохранителя. Кроме того, как отмечает Аппиан, заговорщики верили, что, если убийство будет совершено в сенате, священном для римлян месте, никто не усомнится, что они действовали от имени римского государства, а не из личной мести. По той же причине они предпочли не убивать Антония. Они надеялись, что народ воспримет убийство тирана как попытку восстановления республики, а не уничтожения враждебной политической партии. Позднее Цицерон горько сожалел об этом решении и писал, что они действовали «с отвагой мужей, с разумом детей».

Так оно и было. Заговорщики отчаянно и тщетно пытались обставить убийство популярного политического лидера как что-то приемлемое, чтобы спасти свою репутацию. На самом деле оба Брута и Кассий хотели, чтобы после убийства их признали героями, достойными консульства или хотя бы управления приличной провинцией. Это вышло им боком, но можно понять, каким образом они убедили себя, что это сработает.

Наступили мартовские иды. Медленно приближался час, когда должно было начаться заседание сената. Знамения для Цезаря были не лучше, чем в своё время для Тиберия Гракха. В каждом источнике описаны какие-то знамения, потому что римляне были просто помешаны на них. Светоний приводит длинный рассказ о том, как в Капуе раскопали древнюю гробницу и нашли в ней предостерегающую надпись: когда гробница будет потревожена, потомок троянцев «погибнет от руки сородичей, и будет отмщен великим по всей Италии кровопролитием». Подозрительно подробное пророчество: ведь Цезарь всем говорил, что он — потомок богини Венеры, а римляне верили, что происходят от Энея, спасшегося из захваченной Трои.

При этом больше ни в одном из источников это предсказание не упоминается. Плутарх предпочёл историю о том, как Цезарь совершал жертвоприношение, и у убитого животного не было обнаружено сердца. Он уточняет, что это ненормально, на случай, если у читателей возникнут сомнения. О подобном предзнаменовании пишет и Светоний, но у него Цезарь презрительно заявляет, что если бы он хотел, чтобы у животного было сердце, то оно бы у него было. Довольно дерзкая реакция на чудовищное знамение! Но самая известная история — та, которую приводит в своей пьесе Шекспир: о предсказателе, советовавшем Цезарю опасаться мартовских ид. Шекспир позаимствовал эту сцену у Плутарха, но о ней сообщают и Аппиан, и Светоний, и Дион Кассий. Предсказателя звали Спуринна. В большинстве версий Цезарь вновь встречает его по пути в сенат и посмеивается над ним, замечая, что иды уже наступили, а у него, Цезаря, всё хорошо. На что Спуринна отвечает, что иды хоть и наступили, но ещё не прошли.

Фильм "Юлий Цезарь". 1953 год.
кадр из фильма

Фильм "Юлий Цезарь". 1953 год.

Все источники нагнетают напряжение, сообщая, что в тот день Цезарь неохотно отправился в сенат. Он неважно себя чувствовал, видел плохой сон, его жена Кальпурния тоже плохо спала и нервничала из-за всех этих предзнаменований. Тем временем заговорщики нервничали в здании сената, ожидая прихода Цезаря. В конце концов они послали Децима Брута, чтобы тот нашёл диктатора и уговорил его посетить заседание. Дециму удалось убедить Цезаря в том, что он им очень нужен, и диктатор вышел из дома. В версии Плутарха один раб пытался предупредить Цезаря о заговоре, но не смог приблизиться к нему из-за собравшейся у его дома толпы — замечательная кинематографическая деталь. Наконец на закате дня Децим, Цезарь и Антоний добрались до здания, в котором заседал сенат. До начала заседания Цезарь (как его инициатор) должен был совершить жертвоприношение, чтобы узнать, угодно ли заседание богам. Такова была традиция. Жертвоприношение, однако, принесло дурные вести: боги велели сенаторам разойтись. Они принесли в жертву ещё одно животное и взглянули на его внутренности. Тот же ответ. Забили и третью жертву, но благоприятных знамений так и не дождались.

По версии Аппиана, Цезарь не хотел раздражать сенаторов и решил пренебречь знамениями. У Николая Цезарь собирался вернуться домой, но Брут упрекнул его в трусости. Видимо, у Цезаря, прямо как у Марти Макфлая (Персонаж кинотрилогии Р. Земекиса «Назад в будущее». — Примеч. пер.), это было слабое место, потому что упрёк сработал. Цезарь вошёл в здание сената, а Антония Децим Брут отвёл в сторону, предложив ему обсудить какое-то срочное дело наедине. Когда Цезарь поднимался по ступеням, его, как обычно, окружила толпа просителей. Один из них сунул ему в руку какую-то записку, умоляя немедленно прочесть её, чтобы спасти свою жизнь. Цезарь пошёл дальше.

Здание, в котором заседал сенат, было пристроено к театру Помпея. Более того, его тоже построил Помпей, пока Цезарь покорял Галлию. Это было величественное сооружение, символ власти римского сената — и в центре этого святилища возвышалась
статуя Помпея. Внутри Цезаря давно уже ждали три сотни сенаторов. Когда он вошёл, все они немедленно встали, а некоторые из них сразу же приблизились к диктатору. Зал заседаний сената не был похож на его телеверсии, где среди белоснежных тог и колонн царит молчаливое достоинство. Это было оживлённое, шумное место. Цезарь шёл к своему роскошному трону, не подозревая, что Антоний задержался у входа, а заговорщики уже приступили к исполнению своего плана. Один из них, по имени Тиллий Цимбр (имя довольно дурацкое), бросился перед Цезарем на колени, умоляя диктатора вернуть из изгнания его брата. Цезарь отклонил его просьбу; тогда Цимбр схватил диктатора за край тоги. Тем временем остальные заговорщики приблизились к трону. Цимбр сдёрнул с Цезаря тогу, обнажив его шею и подав сигнал остальным.

Если верить Светонию, Цезарь был оскорблён действиями Цимбра и закричал: «Это уже насилие!» А у Аппиана сам Цимбр кричит: «Что вы медлите, друзья?» Во всех остальных версиях первый удар наносится без предупреждения. Первый удар нанёс Каска; он подошёл к Цезарю со спины и целился в шею, но промахнулся и вонзил свой кинжал диктатору в плечо. Так началось убийство.

В большинстве источников гибнущий Цезарь описан как дикий зверь

В разных источниках Цезарь по-разному реагирует на нападение. Если верить Николаю, Цезарь молча вскочил и тут же был пронзён мечом брата Каски. У Светония Цезарь схватил Каску за руку, в которой тот всё ещё держал окровавленный кинжал, и воткнул в неё палочку для письма, но тут его ударил кто-то ещё. В версии Плутарха Цезарь не просто хватает Каску за руку, он геройски останавливает лезвие меча, выкрикивая проклятия в адрес Каски, и только после этого его атакует второй брат. У Аппиана Цезарь стоя трясёт Каску, швыряя его по комнате, и тем самым подставляет под удар свой бок. Наконец, в версии Диона Цезарь наименее агрессивен и наиболее жалок: он не успевает отреагировать и сразу же оказывается под градом ударов.

В большинстве источников гибнущий Цезарь описан как дикий зверь, атакуемый со всех сторон, потрясённый, истекающий кровью и в конце концов поскальзывающийся и падающий к ногам статуи своего врага Помпея. У Светония, Диона, Плутарха и Аппиана последнее, что успевает сделать диктатор — закрыться собственной тогой. Только Светоний и Дион приводят его последние слова, произнесённые не по-латински, а по-гречески: κα| σ~, τέκνον. В переводе это значит «И ты, дитя». Уже Шекспир вложил в его уста латинское (по-видимому, зрители времён Тюдоров древнегреческим владели неважно) et tu, Brute? — знаменитое «И ты, Брут?».

Гай Юлий Цезарь умер, получив двадцать три колотые раны, лёжа в луже крови — своей и чужой — на полу здания, где заседал сенат.

Карл Теодор фон Пилоти. «Убийство Цезаря». 1865 год.
Музей земли Нижняя Саксония, общественное достояние

Карл Теодор фон Пилоти. «Убийство Цезаря». 1865 год.

После убийства начался хаос: сперва прощение, затем гнев, затем прибытие Октавиана и его решение отомстить Кассию и Бруту. Римские аристократы разошлись в своих оценках случившегося. Цицерон, к примеру, открыто поддержал убийц. В трактате «Об обязанностях», написанном гораздо позднее, он приравнивал убийство тирана к ампутации конечности, поражённой гангреной. По мнению Цицерона, убийство Цезаря не было убийством, потому что, становясь тираном, человек отказывается от человеческого естества. Событие печальное и неприятное, но — не убийство. Разумеется, нужно помнить, что сам Цицерон убил Катилину, объявив его врагом государства, без суда и вопреки доводам Цезаря: так что защищал он не только убийц последнего, но и себя самого.

Один из друзей Цицерона, Гай Маций, придерживался иного мнения. Маций полагал, что Цезарь был последней надеждой республики, и вопрошал: «если он, при таком уме, не находил выхода, кто теперь найдёт?» Мацию было не до цицероновского философствования. Может быть, с точки зрения этики тирана в самом деле следовало убить, но в сложившейся ситуации убийство Юлия Цезаря было скверной идеей. А Брут тем самым ещё и предал друга — это Мацию казалось неприемлемым. И подобные споры велись повсюду, в каждом доме и на каждой улице.

Фильм "Астерикс на Олимпийских играх". 2008 год.

Фильм "Астерикс на Олимпийских играх". 2008 год.

 

Восприятие случившегося быстро менялось. В первые дни после убийства казалось, что всё будет так, как и хотели убийцы: сенат во главе с Антонием даровал им прощение. На короткий период их мотивы сочли благородными. Убийцы не подлежали наказанию, потому что не совершили ничего наказуемого. Но мир длился недолго. Вопреки желаниям убийц и вразрез с их целями, Сенат удостоил Цезаря публичных похорон. На похоронах друзья убитого выставили его восковую фигуру на ложе из слоновой кости, украшенном золотом и задрапированном пурпуром. На статуе была одежда, в которой Цезарь умер — запачканная кровью туника в центре торжественного святилища. Посыл был ясен: у нас отняли нашего священного и любимого Цезаря.

Антоний воспользовался правом произнесения надгробной речи, чтобы зачитать список высших почестей, дарованных Цезарю постановлением сената, и данную сенаторами клятву защищать Цезаря. В этот момент общественное мнение о смерти диктатора изменилось: в глазах римского народа она стала настоящим убийством. И народ пришёл в ярость.

Кассий и Брут не осознавали или по наивности не принимали во внимание то, что в результате убийств сенаторов, уличных расправ, одобрявшихся властями, незаконных смертных приговоров и гражданских войн мир вокруг них изменился. Они думали, что станут героями, как древний Брут, свергший последнего царя, но забыли, что тот Брут сверг царя с одобрения и при помощи (почти) всех остальных сенаторов, обратившись к народу на форуме. Тот Брут не строил тайные планы в тихих комнатах, перешёптываясь со столь же напуганными друзьями. Большая часть сената объединилась, чтобы убить Тиберия Гракха; ещё больше было тех, кто довёл до самоубийства его брата. За сто лет, в течение которых сенаторы собственными руками убивали людей и гордились этим, многое поменялось. Даже Милону пришлось отвечать за убийство Клодия в суде, а ведь Клодий при жизни не пользовался популярностью. Среди сенаторов не было прежнего единства, а народ уже не чувствовал себя столь униженным и обездоленным. Два века убийств создали новый мир, и убийцы Цезаря, кажется, поняли это последними.

Рубрика:
Чтение

Комментарии (0)

Купить журнал: