Госдума приняла законопроект, касающийся социальных сетей. Одним из самых резонансных пунктов оказался тот, согласно которому социальные сети обязаны самостоятельно выявлять и блокировать незаконный контент. В том числе, с нецензурной лексикой. Он вступил в силу 1 февраля.
Однако, пользователи отнеслись к закону скептически, и количество брани в социальных сетях увеличилось: 1-2 февраля 2021 года было обнаружено 646,1 тысячи публикации с «запрещёнкой». Табу на брань при этом распространяется только в адрес собеседника. Тогда как рассуждать о погоде матом никто не запрещает.
Как будет работать законопроект, пока никому не ясно. Вроде бы мат в социальных сетях запрещен, но закон при этом рассчитан на сознательность владельцев сайтов. Роскомнадзор вызвался помочь с мониторингом тем социальным сетям, которые не справляются со своей задачей. Посты с нарушениями будут блокироваться. Но если администраторы сайтов и социальных сетей не принимают меры, то им может грозить штраф до 500 000 рублей физическим лицам и до 8 000 000 000 рублей юридическим лицам.
Об этом нововведении, табуированной лексике и матах в нашей жизни мы поговорили с Татьяной Романцовой, кандидатом филологических наук, доцентом кафедры журналистики и медиаменеджмента института филологии, иностранных языков и медиакоммуникации ИГУ.
Как вы относитесь к мату в соц.сетях из уст блогеров, комментаторов?
Мне крайне неприятен мат из любых уст в любом публичном пространстве.
Считаете ли вы правильным решением запретить маты в интернете?
Не исключаю, что некоторые блогеры используют мат – максимально агрессивное диалогичное средство – как раз чтобы стать миллионниками.
Сразу скажу, что положительно отношусь к законодательно закрепленной заботе о чистоте русской публичной речи. Однако сомневаюсь, что эта инициатива будет достойно воплощена на практике. Запреты на использование бранной лексики в безграничном коммуникативном пространстве (сейчас мы говорим не об интернет-СМИ, не о журналистах-профессионалах, речь которых строго регулируется законами о СМИ и рекламе) особо действенными и результативными не считаю.
Во-первых, массовое дистантное общение в интернете ничем не отличается от контактного бытового общения, просто обыденные, разговорные монологи и диалоги закрепляются на письме, не становясь при этом фактом письменной книжной, «образцовой» речи. Если человеку свойственно контактное общение с использованием бранной лексики, никуда эта привычка и в интернет-пространстве не денется. Любой официальный запрет, не сопровождаемый мягко действующей, хорошо продуманной системой мероприятий, повышающих уровень общей культуры человека, ощутимых результатов не даст. Починка речи должна начинаться с починки сознания и пробуждения духовности, ответственности за психологический комфорт того, кто наш текст слышит или читает. Фраза, возможно, высокопарная, но по сути, согласитесь, верная. Выработка навыка строить чистую речь должна идти в двух направлениях – извне (школьные и вузовские языковые дисциплины, научные и научно-популярные медиамероприятия, национальные проекты) и изнутри (самообразование, саморазвитие).
Во-вторых, вряд ли найдется нужное количество специалистов-сетевиков, обладающих должной филологической подготовкой, могущих, не сомневаясь, очертить круг лексики, именуемой «нецензурной бранью». Конечно, если специалист не уверен в своей правоте, он может направить «сомнительную» информацию в федеральный орган исполнительной власти, который контролирует деятельность средств массовой информации. Не исключено, что оттуда информация отправится в государственные органы, уполномоченные принимать окончательные решения в спорных речевых ситуациях. Следовательно, автоматически расширяется и без того огромный круг лиц, ответственных за вынесение вердикта, увеличиваются сроки принятия решений.
Если найдется нужное число самоотверженных специалистов, снабженных специальными технологиями, все же сомневаюсь, что под силу им будет совершить подвиг Геракла – очистить авгиевы конюшни: удалить катастрофически разросшуюся «речевую грязь» из сетевых моно-, диа- и полилогов, непрерывно, ежесекундно фонтанирующих совершенно разными оценочными, ироничными, саркастичными текстами. Предполагаю, что количество судебных исков от пользователей соцсетей по поводу несправедливо вынесенных решений может быть довольно велико.
Вдобавок ко всему возникает вопрос о мере ответственности за
неисполнение обязательств по «очистке» сетевого контента, за некачественное исполнение этих обязательств. К этому вопросу примыкает другой: если сетевики будут «просеивать» тексты, не обращая внимания на стилистические изыски пользователей, не станет ли это толчком к рождению новой графики, способной обойти запреты, или к созданию технологически нового пространства, на которое сила закона не распространяется? Пока больше вопросов, чем ответов.
В-третьих, все мы с детства знаем, что хорошо и что плохо, что в речи «не желательно», а что категорически недопустимо. Последнее называется «табу», относится к сфере общественных поведенческих запретов. Соответственно, если человек вменяем, считает себя частью коллектива, заботится о собственном и чужом психическом и физическом здоровье, ему не нужны продублированные, прописанные и спущенные сверху декларации. Нравственный закон внутри нас – как у Канта – руководит поступками человека, в том числе и речевыми.
Написать, провозгласить, напугать – просто, заставить и подчинить – сложно, предугадать способы «обойти» законы и поправки – невозможно.
Многие утверждают, что маты позволяют выразить то, что без них выразить невозможно. Так ли это?
Вероятно, чрезмерно экспрессивные слова кому-то помогают победить внутренний дискомфорт. Все мы разные, поэтому кто-то дает себе право использовать хлесткое выражение, а для кого-то это абсолютно недопустимо. Мы сейчас говорим не о тех ресурсах, которые заботливо накопил для нас родной язык. Мы говорим о ситуации публичного использования лексики, которая не всем симпатична, не всеми принимается, для кого-то попросту оскорбительна. Согласитесь, когда человек находится в комнате «один на один» с горячим утюгом, упавшим на ногу, никто не слышит истерических воплей и ничье достоинство не оскорбляют лихие междометия, – это одна история. Но когда бранные слова лишены привязки к неординарной ситуации, когда они составляют обычный словарный запас человека, которому нет дела до реакции окружающих, – это история другая. Наконец, если адресант манипулирует аудиторией, сознательно создает «отрицательный» речевой имидж для решения собственных задач, - это еще одна ситуация, вряд ли приятная нам как адресатам речи.
Никак не можем обойтись без «слов ниже пояса», но при этом заботимся о том, как выглядим, тогда стоит оглянуться по сторонам и решить: допустимо ли для собеседника то, что и как хотим сказать; достигнет ли цели бранное слово, не спровоцирует ли ненужный конфликт. Язык дает нам в пользование все свои ресурсы, этим, как мне кажется, он сходен со сферами материальной культуры, которые предоставляют возможность выбрать, например, одежду различных стилей, любые продукты питания, любые средства перемещения в пространстве. Каждый раз отдавая себе отчет в выборе, руководствуясь стереотипами поведения и общественной моралью, понимая, когда и с кем можно «поиграть» антинормой, а когда и с кем не стоит этого делать, мы с тем или иным успехом движемся по жизни.
Почему люди ругаются матом?
Ситуаций, в которых звучит мат, соответственно, мотивов, причин и «допусков» для использования сверхагрессивной лексики может быть масса. Но только наш внутренний цензор – уровень общей и речевой культуры, воспитание, ответственность за действия и поступки – дает или не дает «добро» на появление в речи бранных слов.
Можно ли все-таки иногда материться?)
Есть такой старый анекдот о водителе: «Там «кирпич», туда нельзя. Но Вам можно». Я ответила на Ваш вопрос?
В чем отличие так называемой обсценной и бранной лексики?
Если не углубляться в филологические тонкости, рассуждать с позиций обыденной речевой прагматики, – одинаково успешно оскорбляет и то, и другое. Соответственно, для нас с Вами, Яна, нет особой нужды искать терминологическую и понятийную разницу между словами одинаково неэстетичными, в большинстве случаев риторически не выгодными, неприятными огромной массе людей.
Является ли мат частью жизни культурного человека?
Собственно, весь наш разговор сегодня о том, кого мы считаем человеком культурным, является ли образцом для нас такой человек, делаем ли усилия, чтобы получить заслуженно высокую общественную оценку – «культурный человек». Согласитесь, и тот, кто общается «на матах», и тот, кто категорически против матерщины, – любой человек не только имеет представление о культуре общения, но и обладает индивидуальным уровнем речевой культуры. В Вашем вопросе мат определен как часть жизни.
В таком случае, речь идет о жизненной философии, мировосприятии, отражении картины мира человека в его сознании, трансляции этой картины вовне с помощью слов, обладающих запредельной образностью, зашкаливающей экспрессией, агрессивно-отрицательным эмоциональным зарядом. Верно? Думаю, что руководствуясь нравственными принципами, принимая коммуникативные законы социума (прописанные и не прописанные), заботясь о здоровье и комфорте родных и близких, стремясь в отведенное нам время увидеть и полюбить мир, вряд ли большинство из нас сделает мат частью своей жизни.
Текст: Яна Колотеева
Комментарии (0)