Интервью с вампиром! Любимый сериал примерно всех, от поколения альфа до бумеров, «Вампиры средней полосы» с таким обаянием, юмором и деталькором локализовал в Смоленске нашего времени многовековой сюжет о вурдалаках, что душевная сага о «семействе» обреченных на вечность друг с другом упырей уже четыре года — чуть ли не главный зрительский бэнгер.
А 1 ноября амбассадоры гуманности и уютного макабра возвращаются с финальным сезоном (всем смотреть на START!). Под занавес команда сериала подготовила не базовый минимум, а роскошный максимум: фирменные шутки патриарха клана Святослава Вернидубовича (Юрий Стоянов!), оммаж жанру королевской битвы с подмигиванием играм — голодным и в кальмара и стимпанк в духе «Безумного Макса». Заинтригованные плот-твистами и персонажными арками, мы расспросили нашу ролевую модель по отстаиванию личных границ графиню Воронцову — актрису из Петербурга Ольгу Медынич! — ждать ли спин-офф и как вурдалаки живут по Балабанову.
Со скрупулезностью Беллы Свон и горячностью Славоя Жижека мы провели ресерч об инкубах, вурдалаках и прочих пьющих кровь в истории кино и сыграли с актрисой Медынич в психологическую постпост [структуралистскую] и метамета [модернистскую] игру в ассоциации — с фразами из вампирских фильмов как бустом: цитировали «Сумерки», вспоминали Мурнау, не обошлись без Добротворского и Тайки Вайтити. А главное — узнали первое правило вампирского клуба. Спойлер: всегда оставаться человеком. Особенно, если впереди — вечность.
Правда ли, что зло субъективно, и как жить по Балабанову
«Сумерки» — это номер один! И вот почему: в ноябрьском Петербурге не выжить даже любовникам без «хоа-хоа-хоа» и милой подростковой сентиментальности. Хотя почему подростковой? Теглайн первой (и лучшей) части франшизы звучит как Шекспир: «Когда ты можешь жить вечно, то для чего?» Что скажете?
Мы все живем, неважно, вечно или нет, чтобы стать лучшей версией себя. Очень не люблю фразы вроде: «Я такая, какая есть». Точка. «Принимайте меня». А я вот искренне считаю, что человек не вправе останавливаться. Я всю жизнь копаюсь в том, кем же является Ольга Медынич и что значит быть ею. В этой рефлексии, бывает, отношусь к себе как к третьему лицу, обращаясь к своему внутреннему ребенку. Потому что в глубине души все мы дети — просто выросшие, взрослеющие и стареющие. В соцсетях у меня даже есть альтер эго — «моя Оленька». И я хочу, чтобы эта маленькая Оленька развивалась, была счастлива, а на ее пути еще много над чем предстоит работать.
Хотим лайв-сессию по прокачиванию себя! Над чем, например?
Над своими страхами. Не бойтесь ошибаться, но анализируйте, если что-то не получилось. Всегда говорю себе: «Любимая моя, что — нос разбила? Ничего — встала и пошла дальше». Лет 20 назад, когда я еще не переехала в Москву, жила в родном Петербурге и только начинала актерскую карьеру в Молодежном театре на Фонтанке, один уже опытный артист меня спросил: «Вот ты говоришь, что хочешь больших, сложных ролей. А ты не боишься облажаться?» И я впала в ступор, но не от грубости формулировки, а потому что для меня такой дилеммы вообще не существовало. Я всегда знала, что готова хоть сотни раз ошибиться, но попробовать. Я и сейчас мысленно выстраиваю себе маршрут на ближайшую десятилетку. Тихонько еду по навигатору, объезжаю пробки, если они есть, и сверяюсь со все той же внутренней маленькой Олей: довольна ли она тем, куда я ее везу.
Следующая цитата — из золотого фонда романтизации вампиров, и это не о недавнем мемоемком (ждали 400 лет!) «Дракуле» Люка Бессона, а об «Интервью с вампиром» Нила Джордана. Лестат, герой белокурого Тома Круза, говорит: «Зло — всего лишь точка зрения». Что на это ответят коллеги из средней полосы?
О, это мой любимый фильм про вампиров! Пересматривала много раз, настолько там потрясающие и Том Круз, и Брэд Питт, и совсем юная Кирстен Данст. И да, абсолютно согласна, что зло субъективно. Для одного ты можешь быть самым добрым человеком на свете, для другого — адом. Смотря какую свою грань захочешь показать. И только самые близкие знают тебя хотя бы с двух сторон, а что-то ты и вовсе оставляешь исключительно для себя — не демонстрируешь вообще никому.
На очереди Джим Джармуш и его великая инди-классика «Выживут только любовники»! Когда в тихий вампирский уклад Адама — Тома Хиддлстона и Евы — Тильды Суинтон врывается ее взбалмошная сестра — Миа Васиковска, звучит фраза: «С родственниками всегда непросто».
Чем старше ты становишься, тем меньше людей вокруг тебе необходимо. И тем острее ощущается гениальность балабановской фразы из «Мне не больно» про «найти своих и успокоиться». Ты уже не хочешь растрачивать себя на тех, кто не близок. Но по-прежнему бесконечно много готова отдавать тем, кто дорог: своей семье и друзьям. Поддерживать дружбу — прекрасная и сложная работа. Если мне хочется подружиться, я начинаю вести себя как дурной ловелас: дарю подарки, зову встретиться. Прибегаю к мужу (актер Джемал Тетруашвили. — Прим. ред.) и говорю: «Этот человек такой классный! Давай заберем себе!» (Смеется.) С каждым годом это происходит все реже и реже, но великая радость, если все-таки да.
POV: упыри человечнее людей! И будет ли спин-офф «Вампиров»?
Вампиры — удобный образ в кино и не только, чтобы поговорить о метасмыслах. Они могут олицетворять древнее зло, как у Мурнау в «Носферату, симфония ужаса» (и порождать слухи, что актера Макса Шрека не существует, а на самом деле в фильме снялся настоящий вурдалак!). Они могут рифмоваться с советской властью, как в «Пищеблоке», передавая привет Марксу, сравнившему капитализм с вампиризмом. Или с эстетикой насилия бандитского Петербурга 1990-х под саундтрек Tequilajazzz, как в совместном сценарном опыте киноведа Сергея Добротворского и актера Константина Мурзенко «Упырь». А еще вампиры могут быть про секс и обольщение невинности с ревизией протестантской этики, как в «Дракуле Брэма Стокера» Копполы. И внимание — вопрос: какая база у сериала «Вампиры средней полосы»? Какое первое правило смоленского вампирского клуба?
Мне кажется, у нас красной нитью через все три сезона прослеживается мысль: неважно, кто ты, главное — какой и что делаешь. Ты можешь по форме быть упырем, живым трупом, но вести себя намного человечнее и добрее, чем люди: сопереживать, любить и плакать. Ну и вообще: лучше быть хорошим вампиром, чем плохим человеком.
Еще мне очень нравится, что место действия «Вампиров средней полосы» — Смоленск. Выбрать готический и хтонический Петербург было бы слишком в лоб, первой ассоциацией. А мы пошли по неочевидному пути — не гламурности и вылизанности, как в голливудских сериалах о вампирах. Там все вурдалаки с идеальным макияжем, фарфоровыми лицами, но шаблонные, словно с головы до ног залиты лаком. А нужен парадокс: ведь вампиром может стать любой — и кривой, и косой, и взрослый, и ребенок. Возможно, поэтому наши смоленские упыри так любимы зрителями: они родные и узнаваемые.
А еще «Вампиры средней полосы» манифестируют, что семья бывает не только нуклеарной, из кровных родственников. Бывает, что семья — это близкие по духу (и по крови — в буквальном смысле!). Получается, и в сериале не обошлись без балабановского «найти своих и успокоиться»: пруф — случайно сложившийся в Смоленске клан во главе с патриархом Святославом Вернидубовичем.
Моя героиня, графиня Ольга Анваровна Воронцова, стоит от остального смоленского клана чуть особняком, но да, где-то на подкорке понимает, что она — часть их вампирской семьи. Тут важно знать вот что: сначала шоураннер и главный папа «Вампиров» Леша Акимов, выступивший на третьем, финальном сезоне и режиссером (первый снял Антон Маслов, второй — Дмитрий Грибанов, новогодний спешл — Андрей Богатырев. — Прим. ред.), задумал моего персонажа как наижутчайшую стерву, абсолютно без обаяния. Но мы вместе с ним копали внутрянку Ольги Анваровны и перекроили ее так, чтобы она была глубже: с мягкостью и ранимостью, несмотря на внутренний стержень. Иначе получилась бы антагонистка — без нюансов и полутонов. Спасибо Леше, что был чутким и прислушивался. Возможно, сработало именно это, и у образа Ольги Воронцовой множество поклонников среди зрителей.
Как не полюбить ту, кто так хорошо умеет в личные границы, да и на место поставит кого угодно. Дед Слава так про вашу Ольгу Воронцову и говорит: «Когда первый раз тебя увидел, сразу понял: не баба, а заноза. И не ошибся».
Да-да-да! Всем нам иногда хочется, когда нас обижают, переключить внутренний тумблер с интеллигентности и мягкости на Ольгу Анваровну. Ту, кому абсолютно наплевать, кто и что о ней подумает. Она все говорит напрямую, не считается с чужим личным пространством, но бесконечно дорожит своим. Если любит, то любит. Если орет, то во весь голос. Если идет, то напролом.
По классическим сценарным законам герой в начале и в конце не должен быть равен самому себе. Как арка Ольги Анваровны преломляется к финалу «Вампиров средней полосы»? Дайте спойлер!
С появлением ребенка — и это не спойлер, Воронцова весь второй сезон ждала малыша! — кардинально меняются ее степень ответственности и ощущение себя в этом мире. Ольга в первом сезоне — абсолютная эгоистка. Живет как хочет, спит с кем хочет, пьет кровь, когда хочет. И она и сама не ожидает, что материнство принесет ей столько вопросов. Кто она теперь такая? На какие жертвы готова? Может ли умереть ради своего ребенка? Я в этом плане шла в роли от себя: с появлением сына Димы мое сознание тоже полностью перевернулось.
И напоследок запрограммирую реальность и зароню в головы продюсерам идею: хотя третий сезон «Вампиров средней полосы» заявлен как финальный, очень бы хотелось спин-офф про этого вампиреныша. Как мы будем его воспитывать всем смоленским кланом.
Готиккор из Смоленска
Поговорим про готиккор! Вот вам цитата из «Реальных упырей» Тайки Вайтити: «Бывает, укусишь кого-то, а потом думаешь: “Ууу, классные штаны какие!”» Все говорят, что Ольга Анваровна — фэшн-дива: начала носить викторианские кружева и корсеты задолго до сериальной Уэнсдей!
Одеть женщину в кино так, чтобы она сама себе нравилась, трудно. А я себе в «Вампирах» нравилась невероятно! Третий сезон вновь делала потрясающий художник по костюмам Северина Недельчук. Она и сама стильно выглядит, и для моей Ольги Анваровны находила на барахолках старинные украшения, кружева, выискивала удивительные редкости, а что-то шили специально. Но вот небольшой спойлер: в какой-то момент Воронцовой придется по сюжету переодеться в оранжевую робу. И для моей героини это унизительнейший акт: символ того, что она стала как все — простой смертной.
Помню, во втором сезоне Ольга Анваровна даже сбегала из тюрьмы только для того, чтобы просто переодеться в другое платье…
Именно! Вот она такая — женщина-женщина. Бывают и в жизни удивительные богини — обычно это старушки лет под 90. Они сидят на террасах с чашкой черного кофе или бокалом — с идеальной укладкой, маникюром и прямой спиной. А рядом мы, сорокалетние: скрутимся в узел и чешем куда-то в спортшике и кроссах. Таких богинь мне нравится играть, но по характеру я другая: хулиганистая и хохотушка. И вообще не люблю пафос: как в жизни, так и актерстве — когда артисты себя как будто несут на кресте и дарят этому миру.
Эту легкость вы транслируете и в соцсетях. «Невидимых миру слез», по-чеховски, за этим не стоит?
Конечно, они есть, но моя страница посвящена веселью. Я никогда не пишу посты в дурном настроении и терпеть не могу страдательный контент в соцсетях. Очевидно, что я не хохочу 24 на 7, но в нашем мире и так много слез и боли, поэтому делюсь с людьми только хорошим настроением. Мне кажется, если в тебе есть свет, то его и надо транслировать. Дерьма и так у всех в жизни полно, так что, будь добра, не хлещи на вентилятор еще и свое.
Фото: Евгений Мокроусов
Текст: Елена Анисимова
Стиль: Улья Мороз
Визаж: Мару Ловэ
Волосы: Михаил Субботин
Свет: Сергей Коньков
Ассистент стилиста: Руфина Ротман
Комментарии (0)