Павел Алехин: «Надо просто уметь радоваться тому, что есть»

Сначала в Нижнем Новгороде родился твой клоун-мим Авабука, потом ты уехал из города работать с Антоном Адасинским в театре «Дерево», а сейчас приезжаешь к нам уже вместе со «Снежным Шоу» Славы Полунина. Получаются такие качели: от абсолютно позитивного Авабуки к более драматичной и мрачной эстетике «Дерева» и обратно в клоунское искусство со «Снежным Шоу». Как так вышло?
Как есть Солнце и Луна, так есть театр «Дерево» и «Снежное Шоу» Славы Полунина – это две стороны одной медали. Снежное шоу – это солнечная энергия, сам образ Асисяя, клоуна, который дарит радость, впитал в себя всю культуру и историю русской клоунады. Антон Адасинский, хоть он и ученик Полунина, создал другое направление и стал изучать сторону, которой Слава меньше касался – сторону не только радости, но и страдания, разочарования, трагедии… Мне, как человеку, который ищет правду жизни, настоящее, искреннее, интересна и клоунада с ее безграничной радостью, и танец с безмерной трагичностью. Просто какие-то более сложные и серьезные вещи, как, допустим, события, которые сейчас происходят в мире, легче передать языком танца, а какие-то радостные, тонкие вещи – путем клоунады.

В чем сейчас больше потребность у людей? В светлом Полунине или в рефлексирующем Адасинском?
И в том, и другом, как ни странно, потому что люди, приходя в театр, ищут ответы на вопросы. Просто одним близок язык Антона Адасинского, театра «Дерево», где лысые человеки как сверхмарионетки пытаются отразить все переживания мира. А кому-то близок язык Асисяя и зеленых клоунов, таких странных существ, юродивых, блаженных, которые ходят как ежики в тумане и пытаются узреть истину, глядя в небо.

А где в этой системе «Солнца и Луны» находится твой Авабука?
Везде и сразу. Я всегда мечтал быть клоуном как Чаплин, буквально с детства. В какой-то момент стал выходить на Покровку и постепенно придумывать свой образ, так и возник Авабука. Он сложился из многих частей: желтого пиджака «Снежного Щоу» как кусочека солнца, что я накинул, торреодорской шапочки, которую Антон Адасинский примерял для одного из спектаклей, широких штанов Чарли Чаплина, кед Лени Енгибарова. Очень важно в начале учиться у какого-то мастера, чтобы найти ниточку, которая тянется к тебе из прошлого.

В какой-то момент я понял, что мне тесно в Нижнем Новгороде, что мне хочется раздвинуть дальше стены театра, улицы, города. Я придумал такую философию, что я не покидаю свой город, а расширяю его границы. Я понимал, что надо ехать либо в Москву, либо в Питер, потому что люди, которые могут научить, составить конкуренцию, подстегнуть.

Слава Полунин и Антон Адасинский – это мои учителя. Я пришел к ним и сказал: «Как вы можете так увлекать меня, что я в полном восторге выхожу то со слезами грусти, то со слезами радости с ваших спектаклей или шоу? Я хочу тоже так делать! Научите меня!». Так что я в равной степени впитал в себя философию обоих моих учителей, наверное, поэтому Авабука и получился таким лирическим героем, всегда немного грустным, но неизменно верящим в лучшее.

Ты уехал из Нижнего Новгорода, но при этом продолжаешь сюда возвращаться. Зачем?
Потому что корни притягивают и, как ни странно, фраза «где родился, там и пригодился» и правда работает. Я заметил, что когда приезжаю в родной город Кстово, подхожу к дому, где я родился, накатывает такое щемящее чувство ностальгии: как ты в детстве лазил по этим ивам, которые были маленькими, а сейчас стоят с толстыми стволами, когда видишь березу, которая была тоненькая, а теперь ушла в небо кроной. И это почему-то тебя так завораживает и притягивает, удивляет и тянет. Тянет и Нижний Новгород, как место, где я учился, влюблялся, дружил, фантазировал… Очень классно выйти на Верхневолжскую набережную или набережную Федоровского, посмотреть вдаль и подумать – а куда же мой путь лежит, зачем я вообще пришел на эту землю?

А в других местах нет таких мыслей?
Есть места, в которых тебе легче творится. Не случайно Слава Полунин нашел под Парижем Желтую мельницу, и создал там свои пять садов: в белом саду растут белые цветы, в красном – красные здания, в черном все черно. Там так хорошо творится и фантазируется! Когда я приезжаю к нему на мельницу, у меня все закипает внутри, столько идей роится… В 2019 году там был фестиваль, посвященный свадебной теме, и я придумал, что в черном саду я сделаю персонажа: он в черном балахоне, высокий как дерево, и подол платья у него уходит корнями в землю. У меня тогда были афрокосички, я их удлинил на 5 метров и привязал себя к кроне дерева за каждую косичку и был как прикованный Прометей. Стоять, танцевать можно было только руками и корпусом. Тогда туда приехала певица Наргиз и тоже хотела в этом же саду сделать вокальный перформанс, и мы с ней придумали историю жениха и невесты, которые не могут быть вместе: я роняю на нее черные слезы, оплакивая нашу любовь, а она – невеста, которая приходит, чтобы спеть мне свою печальную песню.

Но теперь ты приезжаешь в Нижнем не только как Авабука, но и как артист «Снежного шоу». Это другие ощущения?
Интересно знаешь что? Пока я не стал работать в «Снежном Шоу», его не привозили в Нижний Новгород! Разве это не знак? Мне кажется, скоро в Нижнем произойдет еще больше прекрасных перемен. Все эти холмы, реки – уверен, здесь должны проходить фестивали: уличные, музыкальные, джазовые, невероятные. Когда ты тут живешь, перемены к лучшему не так бросаются в глаза, но когда приезжаешь сюда из другого места – видишь, как жизнь в любимом городе налаживается.

Есть у тебя какие-нибудь проекты, отдельные от Авабуки и Асисяя, проекты именно Павла Алехина?
Меня стали приглашать преподавать, есть у нас такой театр-лаборатория «NEXT», где я, как педагог делюсь своими знаниями, делаю постановки. С Полиной Зыряновой продолжаем сотрудничать, сейчас мы будем восстанавливать наши спектакли, которые раньше играли в арт-галерее «Кладовка» - «0.5/К5», «Пьеро», будем делать и что-то новое. Прямо сейчас снимаюсь у Олега Трофима в продолжении фильма «Майор Гром». Я всей тайны не могу раскрывать, могу только сказать, что это будет египетская тема и мы будем играть волхвов.

Но ведь кино – это совсем другая история, в отличие от того, чем ты обычно занимаешься, потому что и театр, и уличные представления – это мгновенная реакция, а кино – это работа с воображаемым зрителем. Для тебя есть разница?
Пластическому актеру сложно существовать в кино, потому что хочется сразу много выдать, а на экране нужно существовать более тонко, от внутреннего переживания к внешнему, когда удивление, страх, радость, любовь передаются мелкими мазками. В театре, особенно в пластическом, нужны крупные мазки и ты должен так свое тело натренировать, чтобы оно было как пластилин, чтобы ты мог делать широкие жесты. Это история не про естественность, а про выразительность. На сцене мы все стараемся передать через гротеск, чтобы было видно зрителю издалека, чтобы он увидел и с балкона. Антон говорит: «У нас возникает большое лицо: соски – это глаза, живот – это лицо», и ты на сцене становишься больше, заметнее, а в кино наоборот ты должен уменьшиться.

Мне нравится в театре «Дерево», что Антон Адасинский немощного, слабенького человека вознес на пьедестал, ведь в жизни мы такие хрупкие, сомневающиеся, одинокие, переживающие, какие-то страхи на нас нападают, нас легко сбить с толку.

Времена сейчас непростые, тревожные, и наверно, у кого, как не у профессионального клоуна, спросить: как добавить себе в жизни веселья и счастья?
Надо чаще улыбаться людям, но прежде, чем начать улыбаться другим, надо начать улыбаться самому себе. Просто подходить к зеркалу и минуту стоять, улыбаясь, потому что если ты не полюбишь себя, ты не сможешь полюбить другого. Надо быть открытыми как дети, но это возможно только через самопринятие и самопознание. Только поняв себя, ответив на вопросы «Кто я? Зачем пришел на эту землю?», можно помочь ответить на эти вопросы и другому человеку. После этого сможешь увидеть в обыденном волшебное и научиться радоваться тому, что есть. Да, чтобы быть счастливым, надо просто уметь радоваться тому, что есть.

Текст: Анастасия Базилева, Анастасия Андреянова
Фото: Евгений Мыслев