Самара счастливей Петербурга, а Краснодар — Москвы? Такое возможно? Можно ли верить индексам счастья? И что вообще они отражают?

Когда вообще стали измерять счастье?

Ольга Абрамова (НИУ ВШЭ): Авторитетная исследовательская компания Gallup уже 20 лет, с 2005 года, проводит свой знаменитый мировой опрос World Poll. С 2012 года в нем рассчитывается Индекс Счастья, который используется для докладов World Happiness Report (они публикуются в сотрудничестве с ООН).

В них, как и в недавнем российском исследовании, используются субъективные оценки счастья. То есть людей спрашивают о том, насколько они удовлетворены жизнью по 10-балльной шкале. При этом в исследованиях Gallup оцениваются и объективные показатели: ВВП на душу населения, ожидаемая продолжительность жизни, развитие социальной поддержки. 

Кстати, надо понимать, что одно исследование дает не так много информации. Тут важнее динамика. В World Happiness Report методология не меняется год от года, в результате мы можем видеть динамику по странам.

Насколько такие исследования вообще можно воспринимать всерьез?

Ольга Абрамова (НИУ ВШЭ): Это сложный вопрос. С одной стороны Gallup — весьма уважаемая организация. У них очень хорошие рейтинги, которым доверяют в научных кругах и цитируют в академических работах. У них, как я уже говорила, не меняется методология, что позволяет сравнивать результаты за разные годы между собой. 

Однако здесь есть интересные оговорки. Так, Дэниел Гилберт из Гарварда писал, что ключевым фактором, влияющим на ответы относительно личного благополучия при телефонных опросах, может быть… текущая погода. Потом его коллеги буквально обнаружили, что если за окном дождь и вообще неприятно, то удовлетворенность жизнью и надежды на будущее заметно снижаются. 

Впрочем, если опросы проводятся правильно, с использованием случайной выборки, с большим количеством респондентов, то такие индивидуальные различия стираются, давая нам более или менее показательные данные. 

И все же, а что нам говорит этот уровень счастья?

Ольга Абрамова (НИУ ВШЭ): Сами по себе оценки личной удовлетворенности жизнью показывают некий уровень социального оптимизма. Настроения в обществе, которые витают в данный конкретный момент. Если же их сравнивают с показателями ВВП, данными о социальной поддержке, здравоохранении, то картина может быть сложнее. 

При этом важно понимать, что здесь мы сталкиваемся с теми же сложностями, что при других опросах. Так, в среднем уровень удовлетворенности может быть нормальным, но в реальности такого уровня никто не испытывает — в стране очень сильное расслоение, в результате чего образуется группа весьма богатых людей с большими ресурсами и удовлетворенностью жизнью, а есть множество бедняков с очень тяжелой жизнью. В но в среднем выглядит все неплохо. 

Другой хрестоматийный пример — Куба. В последние годы (в силу тяжелого экономического кризиса) в рейтингах Gallup она на низких позициях, но в более ранних попытках измерить счастье страна показывала неплохие результаты, несмотря на не самую позитивную ситуацию, эмбарго, политические особенности. Это лишний раз подтверждает насколько важна культура, то какое место в ней играет оптимизм. Ну и, конечно, климат — более теплые страны в среднем показывают лучший уровень счастья. Хотя и это не универсально — восемь последних лет «самой счастливой» страной на планете является Финляндия.

Кроме того, исследование счастья, которое на протяжении 75 лет проводились в Бостоне показали, что важнейшей составляющей счастья являются значимые социальные связи. В более коллективистских обществах  удовлетворенность жизнью выше. 

Почему в России неожиданные результаты? Почему все стремятся в Петербург и в Москву а счастья там вроде бы меньше?

Ольга Абрамова (НИУ ВШЭ): К результатам таких единичных исследований, тем более с не такими большими выборками, нужно относиться осторожно. Плюс здесь, судя по всему, идет больший упор на связь финансового благополучия и удовлетворенностью жизнью. Зачастую исследователи и компании смотрят на большее количество факторов. В том числе потому, что деньги (и это доказано) сначала довольно сильно повышают уровень счастья, но начиная с определенной суммы их влияние постепенно становится слабее. 

Что касается того, почему многие города счастливее Москвы и Петербурга, то здесь все объяснимо. Так, оценивая свои доходы мы сравниваем себя не со всей Россией, а с нашими соседями, с теми, кого мы видим на улице. В Петербурге и Москве выше расслоение, больше состоятельных и очень состоятельных людей. Мы невольно себя сравниваем с ними и это снижает наш уровень счастья. 

Плюс в мегаполисах общество более атомизировано. В городах хотя бы чуть ниже, испытывающих не такое сильное миграционное давление, складываются более устойчивые социальные связи.

Вы говорили еще о климате и погоде?

Ольга Абрамова (НИУ ВШЭ): Да, конечно, вполне возможно тот факт, что в Краснодаре и Ростове люди счастливее, связан отчасти с тем, что там тепло. 

Да и вообще жизнь в крупнейших городах дороже (как минимум за счет аренды). Сюда накладываются стресс, экология. Получается, что часть преимуществ жизни в большом городе таким образом съедаются.

Насколько тогда это можно воспринимать всерьез?

Ольга Абрамова (НИУ ВШЭ): Скажем так, необходимо относиться к этим цифрам осторожно. Во-первых, не такая большая выборка. Во-вторых, Самара, конечно, дает 6,75, в Москве — 5,81. Выглядит как заметный разрыв, но в реальности все это может быть статистическим артефактом. 

Тем не менее все равно, результат интересный. Он лишний раз показывает, что экономическая политика, ориентация на ВВП не обязательно ведет к росту благополучия. Это наблюдение, конечно, надо подтверждать, но на него стоит обратить внимание.

Впрочем, повторюсь, чтобы обсуждать эти результаты предметно, не мешало бы увеличить выборку и сделать большее разделение на то, что именно составляет благополучие.