В Казани завершился театральный фестиваль тюркских народов. Мы выбрали самые любопытные спектакли, краcиво их сфотографировали и постарались объяснить, почему теперь надо ехать в Якутск, Астану, Уфу и Таллинн.
«Воительница-Джырыбына»
Якутия-Верхний мир-Срединный мир-Нижний мир
Спектакль театра Олонхо - в некотором смысле комикс. Его основной персонаж - супергероиня: девушка, которая спасает Срединный мир.
Ей помогают небесные вестники, она явно падка на красивые вещи и нежные слова. Поэтому ее так легко одолевают злой дух (практически Шурале), а в конце она находит любовь в самом неприглядном участнике, который превращается в богатыря.
Когда начинаются сцены драк, вспоминаются южнокорейские боевики - порой противники в буквальном смысле летают на веревках, чуть-чуть - и начнет мерещится аниме.
Также это опера. Каждый монолог пропевается. Тут целых три любовные линии - это не только люди, но и кони, которые параллелят отношения хозяев.
Также это практически пьеса Островского - когда появляется сказительница Елена Маркова.
Это и цирк, в котором каждый герой проигрывает свою роль с драматичной пластикой, важные элементы текста произносит на помостах, а всю сцену опутывают веревки, перемещая персонажей и зрителей из одного мира в другой.
По сути, по этому давно пора снять блокбастер. Импортозамещение одними сказками о трех богатырях не ограничивается.
«Вишневый сад»
Якутия-Россия-Казахстан
Интервью с режиссером Сергеем Потаповым мы еще опубликуем, а пока перескажем историю с постановкой: якутский стахановец, обладатель «Золотой маски» не сразу согласился на классику, но театр настаивал, так что в ответ он пообещал изнасиловать Чехова.
В версии Государственного академического казахского музыкально-драматического театра имени Куанышбаева перевернулось многое. Раневская - молодая женщина (Акмарал Танабаева), стареет она только покидая Сад. У всех героев казахские имена, да и цитата, что «Казахстан - наш сад» не оставляет сомнений в месте действия. В костюмах смешиваются элементы национального колорита и моды начала прошлого века.
А теперь проще. Потапова прет. Потапова штырит. Каждый эпизод он выстраивает так, что чеховский текст читается иначе. Эпизоды выстроены досконально, вплоть до поворота головы. Его герои дерутся, сливаются в страсти, оружие стреляет постоянно, истерика следует за истерикой. Студент юн и смешон до крайности, слуги страстны и бесхитростны, Лопахин откровенно ненавидит все окружение вокруг и в его покупке нет никакого усталого довольства - одна злая радость. Словно взяли пьесу и обвели карандашом, а потом фломастером, тушью, да еще и кровью прошлись. В финале в трагедию вползает Фирс и пробирается через сцену, крича: «Забыли! Забыли!». Казахский спектакль, иной подход, иные эмоции. После возникает ощущение, что не у каких-то забытых теней николаевской эпохи отобрали поместье, а у тебя самого на глазах сожгли все, чем ты жил.
«Антигона»
Франция-Башкортостан-Татарстан
Сюжет: царь Эдип погиб. Два сына сначала правили поочередно, а потом Этеокл восстал против Полиника. Погибли оба. Их дядя Креон (Олег Ханов, худрук Башкирского государственного академического театра драмы имени Мажита Гафури) повелел бросить тело Полиника на свалке. И теперь ему надо отговорить племянницу Антигону (Лилия Галина) от того, чтобы она похоронила брата.
Спектакль уже один раз привозили во время гастролей башкир, тогда его смотрело около трех четвертей зала. На этот раз зал был полон, к тому же спектакль номинируют на «Золотую маску». Поставил его главный режиссер Камаловского театра Фарид Бикчантаев, который лишил текст какой-либо привязки к эпохе. В его версии действие словно происходит на строительной площадке. Все Временно.
На основе трагедии Софокла в 1943 Жан Ануй написал злободневную пьесу о Сопротивлении с большой буквы. В его трактовке наряду с темой встречи человека и законов (от догм до морали) появилась тема внутренней свободы.
У Бикчантаева нет таких лютых экспериментов, как у Потапова. Однако и здесь свои особенности. Хор - это один человек. Антигона - изломанная девушка в подростковой одежде (Исмена, Гульмира Исмагилова, напротив, в ярком вечернем платье). Она действует по законам предков. Креон - ищущий освобождения от свободы правитель. Он требует исполнения закона, который издал - как бы сам, но также по велению толпы. Оба действует по зову долга, но кто из них прав? По сути, оба хотят не чего-то своего, а извлекают уроки из чужого опыта, давления. Они оба - несчастные люди.
«Оборотень»
Эстония-Якутия
Самый необычный спектакль фестиваля. Поставил его якут Сергей Потапов - а потому эстонский R.A.A.A.M. ожидал от него северного дикого колорита. А он выдал пьесе эстонского классика Аугуста Кицберга самую что ни на есть родную театру постановку. В ней читается почерк режиссера: он и здесь, как в «Шие», заставляет актеров делать то, что остается за кадром, играть наотмашь, на грани (надолго зрители запомнят бегание одного из персонажей по сцене Камаловского театра без штанов и, кажется, без белья - давно там такого не было), изображать нематериальное, работать с символами, самым главными из которых становятся камни: души, сердца, жизни. Даже вместо крови у этих людей - красные ленты. Потапов выкручивает громкость до предела, чтобы стало страшно даже крайним рядам.
Мир хутора, в котором всю жизнь родились голубоглазые блондины, пошатнулся, когда в нем оказалась Тийна (Кристина Хортензия Порт), дочь «ведьмы-оборотня», которая из грязного волчонка превратилась в красавицу. В нее влюбляется сын главы семейства Маргус (Кристо Видинг), хотя на него давно положила глаз более «правильная» с точки зрения внешности другая падчерица Мари (Лиза Пулк). Волчонка изгонят из семьи, сын женится на приемной, однако счастья не будет: родители уйдут, свернувшись в гробах (за несколько сцен до этого бывшие корытами), муж сопьется, а Мари, не найдя утешения в объятьях наемного работника, останется прикованной к печи.
На сцене практически пусто: прялка у печной трубы, увенчанная крестом. Вокруг - степь. Или лес. В лесу чужие, волки. Или просто не те, что в хуторе. Не светловолосые. Не голубоглазые. Это опять о несвободе. Когда выбор делается не ради себя, а по воле стереотипов, сложившихся представлений, традиций, по тому, как говорит бабушка, которая все твердит, что было на хуторе, а иначе не было. Но основы, стержня у героев нет, все разваливается, как распадется крест из поленьев, который пытается собрать в страхе Мари. Все, что могут они сделать - так это закатать сына в пыльный ковер старых и страшных теорий. И после уже непонятно, где более жутко - у одинокой печурки или снаружи.
Радиф Кашапов
Фото: Юлия Калинина
Комментарии (1)