ТОП-50: Виктор Тимофеев

Расскажите подробнее о каталоге. Кто туда вошел?

NaiveArt: Volume – это топ-пятнадцать лучших художников мира, работающих в жанре наивного искусства. Идея собрать их под одной обложкой возникла у наивиста из ЮАР Джастина Абельмана, которую поддержал лондонский издатель Саймон О`Кора . В книгу вошли по десять иллюстраций авторов из разных стран мира от Южной Африки до Европы и двух из России – Альфрида Шаймарданов и мои. Интересный момент: поскольку мы оба из Казани, там написано, что представляем искусство не России, а Татарстана. Вот так неожиданно для себя мы с Аликом не только попали в престижный каталог, но и стали проводниками татарстанского искусства в мире.

Вы знали о подготовке книги?

Узнал случайно, когда она уже вышла. Сначала удивился, что даже в Африке знают о Вите Тимофееве. Конечно, приятно. Но вот если б за этим последовали закупки или я попал бы на Сотбис, тогда было бы круто. А если серьезно, то грех жаловаться: и в музеях Татарстана мои работы есть, и в Москве, за границей. Вообще, мое попадание в каталог – цепочка совпадений и огромная заслуга искусствоведа Дины Ахметовой. Она настойчиво задавала мне один и тот же вопрос: почему не выставляюсь на биенале наивного искусства в Москве? В конце концов взяла и отправила туда мои работы. Так на старости лет я официально сделался наивистом.

Помните свою первую выставленную работу?

Конечно, на молодежной выставке в 1982 году в Казани показал графику – автопортрет и два литовских пейзажа. Я тогда работал грузчиком в «Детском мире». А после одной из первых авангардных выставок наш музей ИЗО закупил у меня пятиугольную работу. Вот это было настоящее событие!

Вы как-то признались, что художником стали случайно. В какой семье росли?

Семья нормальная, интеллигентная – мама инженер, папа инженер. Много книг в доме. Читать любил. Кем хотел стать в нежном возрасте, не припомню: наверное, как все нормальные люди, моряком или космонавтом. Ничто, как говорится, не предвещало. Правда, мой отчим на любительском уровне увлекался живописью: на пару с соседом дядей Ваней копировали полотна классиков. Еще старший брат мамы хорошо рисовал. Но мне этот дар по наследству не передался. В школе по рисованию была четверка с минусом и вообще учился посредственно, после восьмого класса ушел в вечернюю и аттестат получил лет через семь. Меня всю жизнь интересовали две вещи – история и литература, особенно поэзия Серебряного века.

Сами сочиняли что-то?

К счастью, довольно рано понял: зачем писать плохие стихи, когда есть столько хороших. А вот история захватила всерьез. Даже в археологические экспедиции ездил. Как раз товарищ по экспедиции и привел меня в Качаловский театр. Начал работать маляром, потом с декораторами, и втянулся в театральную жизнь на многие годы. Тогда там была целая плеяда замечательных актеров, выдающиеся художники и режиссеры, великолепные спектакли – золотая эпоха. Было у кого учиться и профессионально, и вообще жизни. Постоянно что-то обсуждали, спорили, книжки редкие друг другу передавали. Так что лучшим в себе я обязан театру. Там же впервые начал рисовать, а потом параллельно с работой закончил декорационное отделение театрального училища – в художественное не взяли, хотя я уже вовсю участвовал в выставках: сказали, рисовать не умеешь.

Честно говоря, иногда и у зрителей складывается такое впечатление –«и я так же смогу».

Замечательно, пусть пробуют, рисуют. Любая написанная картина лучше, чем ненаписанная. А что касается меня, то в наивном искусстве свои приемы, свой язык. Например, в академической живописи есть перспектива, в иконах обратная перспектива, у наивистов перспективу изображать не принято. Мне кажется – чем проще, тем лучше. Хочется быть таким же свободным, как рисующий ребенок.

У вас одна из любимых тем – коты. Почему?

На самом деле это не совсем коты, серия называется «Бородатые лица зверей» – Велимира Хлебникова тема. Сначала животные были похожи на котов, а потом стали схематичными. По сути это мои улыбки миру и людям.

А что всерьез?

История. Сейчас мемуары генерала Брусилова читаю, много интересного открываю. И осмысливаю историю в своих картинах. В прошлом году сделал большую персональную выставку в Москве «Сретение на Сретенке». В нашей «Смене» показал «Сорок сороков», посвященную Первой мировой войне. А сейчас к юбилею казанской синангоги готовлю работы на еврейскую тему. Я погрузился в нее, еще когда Ефим Давыдович Табачников ставил у нас «Поминальную молитву».

Что радует и огорчает?

Радует, когда картины покупают – есть надежда, что они не пропадут. А все огорчения сформулированы в гениальной фразе Черномырдина: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Виктор Тимофеев член союза художников Республики Татарстан с 1997 года. Его работы есть в собраниях музеев Казани и Москвы, в частных коллекциях в России, США, Канаде, Аргентине, Германии, Франции, Голландии, Бельгии, Португалии. Много лет увлекался историческими реконструкциями, коллекционер. Сфера его интереса - военный мундир XIX века и Первой мировой войны. Собрал солидную коллекцию пуговиц, ремней и погон, которая погибла во время пожара общежития Качаловского театра.

Татьяна Лескова

Фото: Юлия Калинина

Голосовать за номинантов можно раз в сутки на сайте премии.
Дата окончания голосования - 11 декабря.