Театральная лаборатория вновь обернулась для зрителей и участников погодными испытаниями. На смену прошлогодним ливням пришло испепеляющее солнце. При этом только один эскиз ставился в помещении, второй шел под открытым небом у дебаркадера, а третий и вовсе был бродилкой.
Также серьезно отличались и принципы работы. Юрий Клавдиев написал текст для чтения, три монолога. Один — от лица инфантильного силача эпохи гражданской войны, другой — от имени реки, последний — о любви орла и лошади. Режиссер Роман Феодори смешал их и силами актеров построил на сцене остров — из крупы, хлеба, стакана, луковок, свечей и голубой ткани.
Сам текст, явно написанный на одном дыхании, порой грешит стилистическими неровностями (мы опубликовали фрагмент), и актерам не удается их сгладить. При этом неожиданно здесь проявляется какой-то прямо вселенский размах Анатолия Малыхина — он читает историю человека, страдающего сумеречным расстройством сознания, которому удалось поквитаться со вторгшимися на остров революционерами. И пелевинско-платоновская стилистка звучит еще отчетливее через инфантильные интонации. А вот когда включаются эмоции с историями животных и рек, то начинается эффектный, но какой-то ожидаемый театр, который зрителю, однако, нужен, потому что он, как и на сам Свияжск, приезжает часто не за новым, а за привычным.
Как говорит наш фотограф, в начале лаборатории режиссер Регина Саттарова и драматург Павел Поляков, бесконечно гоняя актеров, ставили сюжетные этюды — скажем, про покупку билетов на пароход. Но в итоге все становилось проще и проще. И эскиз «Свияжское время» начал состоять, по сути, из пауз, пустых прогулок по идеально покрашенному дебаркадеру, шума проезжающих машин, вертолетов, катеров, шикарного вида на воду и редких фраз о том, что остров нынче не тот, что в школе в спортзале жили баптисты, что окна надо закрывать, потому что в прошлом году мужик пришел и все унес. Совершенно необязательные слова, текст без начала и конца. В чем-то похожий на идущий в «Углу» спектакль «Карина и Дрон». Но если пьесу Павла Пряжко каждый раз обсуждают долго с отсылками ко всему, от Уильяма Гибсона до Подниекса, то здесь авторов начали упрекать, что они раскочегарили непонятный месседж на 40 минут и просили все пересказать за пару.
Конечно, все стало ясно уже за несколько минут и далее уже от зрителей зависело, попадут ли они в эту волну бесконечного ожидания чего-то или будут стараться найти в происходящем большой смысл. Важно то, что Саттарова, поставившая за последние время несколько спектаклей на основе вербатима, «слухачества», работает без театрального режиссерского образования. Зато у нее есть корочка Высшей школы режиссуры и сценаристов. А потому проще всего было воспринимать происходящее как арт-хаусный фильм, возможно - даже со слоумо.
Дмитрий Волкострелов решил рефлексировать не на тему истории или простой жизни, но — туризма. Побродив (в частности, с нами) в поисках пустоты, он все-таки ее нашел. И превратил актеров в гидов, которые шесть часов ходили по точкам на острове, помеченных табличками со словами типа «Место в котором есть крутой ландшафт; место в котором двор с собакой; место в котором я был нетрезв; место, которое есть; место которое #свияжск1997» или «место в котором сойдутся стихия и разум первозданность и цивилизация», и читали тексты.
Зрители могли их поймать в этот момент, а потом просто следовать, между делом, слушая отрывки речей обычных экскурсоводов про даты и самодержавие. В тексте, который писался совместно, говорилось о другом Свияжске — с одиноким экскаватором, корягой в воде, дверью в монастырь, сотней птиц. Один кусок шел на татарском - его явно никто не проверял, так что сердобольные работники культуры нарушали правила, вступали в коммуникацию и правили предложения. Одна из точек находилась в таком месте, куда даже гиды не забирались — приходилось искать самому и самому же все произносить вслух. Прочтите и вы.
На набережной проходил конкурс по ловле рыбы — так людям напоминали о слове «ушкуйники». На Рождественской площади актеры увлеченно играли «4′33″», корреспондент ел уху, корреспондентка проверяла, как звук отражается от кирпичных стен, а туристы жаловались, что им не несут шашлык. На Троицкой мужчины говорил подруге: «Смотри, какая классика!». Солнце заходило за облако. В Троицкой церкви сердито просили снять шапку, а посетители уверяли себя, что дереву - почти пятьсот лет. На улице Никольской строители слушали ориентальную попсу. В Монастырском переулке огород упирался в белую стену, рядом с ней стоял мальчик и не знал, что тут происходило, тут, хотя бы за последние 30 лет. Возможно - ничего не происходило.
Радиф Кашапов
Фото: Юлия Калинина
Комментарии (0)