Дмитрий Обуховский

Ты окончил медицинский вуз, а потом резко сменил профиль. Душа всегда лежала к театру? 
В моем генеалогическом древе целая династия врачей, поэтому вопрос о высшем образовании решился автоматически. Я поступил в медицинский, окончил ординатуру с будущей специализацией в кардиологии, но после восьми лет учебы понял, что совсем не хочу быть врачом. Сменил несколько сфер деятельности, пока не пришел к тому, чем занимаюсь сейчас. Чего только не было: я окончил школу культурной журналистики, писал рецензии, работал таксистом, даже дошел до высокой должности в фармацевтической компании, но потом осознал, что это все не про меня. Что нужно заниматься тем, к чему лежит душа. Я поступил в Высшую школу сценических искусств Константина Райкина в Москве, а потом в ГИТИС. Вместе с единомышленниками мы начали развивать в Красноярске театр «Вспышка», начались спектакли, театр все больше увлекал меня. С преподаванием история началась, когда меня пригласили в Санкт-петербургскую школу телевидения. Там я проводил занятия по технике речи, моим выпускникам очень понравилось, а потом я не успел оглянуться, как обнаружил, что весь ежедневник у меня полностью расписан тренингами.
Театр «Вспышка», идеологом которого ты являешься с самого основания, важная веха в жизни. Закономерно ли то, что после театра появились речевые тренинги? 
Театр «Вспышка» начинался с читок авангардных пьес, затем мы вместе с режиссерами Машей Булатовой и Таней Паниной начали ставить спектакли, порой очень радикальные. А потом начали исследовать темы, которые нам были интересны, искали необычные театральные пространства и решили, что нужно идти по пути развития театра XXI века. На мой взгляд, такой театр должен стать партисипаторным, то есть подразумевать активное участие зрителя. Все эти принципы мы воплотили в нашем последнем совместном с Машей  проекте – тактильном перформансе «Сновидения». Я временно поставил на паузу свое развитие в театре, сейчас «Вспышка» больше ассоциируется с деятельностью Маши, а у меня в приоритете школа «Скажи это». Хотя то, чем я занимаюсь на своих речевых тренингах, это тоже в каком-то смысле партисипаторный театр.  На курсах по мастерству речи я активно взаимодействую с каждым учеником. Кстати, актерское мастерство тоже всегда привлекало меня коммуникацией с людьми. Мне нравится живое общение, а в классическом театре как раз этого и не хватает: артиста и зрителей часто разделяет четвертая стена. Для меня имеет большое значение, что на речевых тренингах я по-настоящему меняю людей, вижу результат и отдачу. Понимаю, что это действительно работает! Я всегда стремился к свободе, только так я чувствую себя самодостаточным. В актерской профессии же, напротив, часто приходится быть зависимым – от режиссера или от ролей. А сейчас у меня в руках ремесло, которое позволяет мне работать, где бы я ни находился.  
На твои курсы полный солдаут, расскажи, почему это актуально? Как бы мог описать свою методику преподавания?
Мое преимущество в том, что я объединяю бизнес-подход и артистический бэкграунд. Так как я работал в бизнесе, понимаю, что в любой коммуникации важен результат. Но при этом исключительно бизнесовый, сухой подход мне кажется бездушным. Благодаря тому, что я врач, понимаю, что речевые курсы – это тоже в некотором смысле лечение. Мне нравится метафора про «обогащение руды» в отношении того, чем я занимаюсь. Чтобы обогатить руду, нужно отсечь лишнее – так и с выступлением: чтобы сделать его лучше, нужно сначала убрать лишнее. Для этого нужно увидеть человека и понять его. В этом помогают методы из актерского мастерства, которые позволяют «вытащить» то, что уже есть внутри. На моих курсах мы учимся открываться. Как только ломается эта внутренняя скорлупа, человек открывается перед публикой и начинает излучать обаяние.  Дальше моя работа заключается в том, чтобы предложить конкретные техники, но без обаяния и внутренней силы. Только при помощи ораторских техник, невозможно добиться таких результатов. Я стараюсь копать глубже, поэтому и курсов становится больше.
Так появился проект со своевременным просветительским месседжем  – «Тотальный русский». Почему это тема так вдохновила? 
С появлением гаджетов и мессенджеров русский язык очень изменился. Сейчас можно говорить о появлении принципиально нового явления – мгновенной письменной речи. И это революция! Если раньше письменная речь предполагала, что текст нескоро дойдет до адресата, то сейчас для всех нас важна скорость. В письменную речь проникают элементы устной, и мы наблюдаем стремительный процесс потери орфографии и пунктуации. Стоит открыть инстаграм – повсюду ошибки. Мозг запоминает их, и мы их повторяем. Это большая проблема, этим нужно заниматься не только в школе,  но и со взрослыми. Мои ученики неоднократно говорили, что  им не хватает структурированной информации. У взрослого человека сейчас нет времени заново изучать всю школьную программу, поэтому в экспресс-курс нужно включить знания из всех разделов русского языка, но при этом адаптировать их под современные реалии. Для меня это тоже эксперимент, потому что я не филолог. При этом важно учесть специфику обучения взрослых людей. Если дети внимают, многое принимают на веру, то взрослого нужно заинтересовать, тогда учебный процесс продолжится и после курсов. У меня есть глобальная миссия, чтобы спикеров из Красноярска отличало умение действительно круто выступать.